По ту сторону рассвета - Ольга Брилева

Драка шла возле орудий. В темноте было непонятно, кто кого рубит, и рыцари Аст-Ахэ шли вперед, сбивая щитами и протыкая копьями каждого, кто пытался сопротивляться. Самые благоразумные побросали оружие. Остальных перебили.

Мятежников — а ими были орки и орудийщики — согнали в ложбину и уложили на землю лицами вниз, орков отдельно, людей отдельно. Илльо вызывал и допрашивал по отдельности, начав с Мэрдигана и Болдога.

Выяснилось, что орки изловили у орудийщиков лазутчика от беорингов. По крайней мере, под пыткой человек признался в том, что был лазутчиком беорингов. Илльо не сомневался в этом: в руках Болдога кто угодно признался бы в чем угодно — кроме рыцаря Аст-Ахэ, разумеется. Мэрдиган же орал, что этот человек просто отстал от обоза, и у беорингов сроду не был. Правды выяснить уже было невозможно: орки распяли человека на бревне, и начали полосами снимать кожу с его груди и рук, оставляя ее болтаться — это называлось у них «алый ворон»; кто-то из стрелков, не выдержав, убил несчастного, орки завопили «Сообщники!» и ринулись рубить стрелков и орудийщиков.

Илльо чувствовал, что здесь не то. Мэрдиган боялся. То есть, он боялся все время, в последние дни — особенно, но сейчас его ужас был на той грани, за которой человек или превращается в трясущееся создание без разума и воли, или обретает безрассудную смелость загнанного вепря. Ни то, ни другое ему не было нужно, особенно сейчас. Он был на краю терпения. Он готов был удавить Болдога за его бессмысленное зверство.

— Какого пса, когда твои головорезы ловят лазутчика, я узнаю об этом последним! — гремел он. — Когда лазутчик уже мертв! Когда двести человек порублено!

— Он предатель! — рычал в ответ Болдог. — Посмотри ему в глаза, господин айкъет'таэро: он в сговоре!

— Как я могу быть в сговоре!? — кричал Мэрдиган в ответ. — Когда все эти дни с меня не спускают глаз? Когда я не знаю и не могу добиться, что с моими родными?

— Заткнитесь оба! — Илльо пришлось рубануть мечом по доске, что была вместо столешницы — лишь тогда они умолкли.

— Сейчас, — тяжело сказал Илльо, — мы подсчитаем убитых среди орудийщиков и заменим всех, кого убили. А завтра ты, Финвег, выдвинешь орудия к их засеке. А ты, Болдог, будешь с ним рядом. На передней линии. Ты, твои головорезы и твои волки. При малейшем признаке колебания — вы знаете, что делать.

Мэрдиган дернулся и вышел из палатки. Болдог еще немного потоптался у входа, потом тоже ушел.

Илльо остался один, зачерпнул горсть муки из мешка и рассыпал по столу.

Итак. Долина Хогг, — он начертил пальцем по муке. Проход Фойн, по которому можно пройти конницей налегке и который нельзя упускать из виду. Значит, на этом холме выставим дозорных — в общем-то, уже стоят, — и приготовим знамя конников Аст-Ахэ на случай отражения нападения. Здесь — долина сужается, и здесь беоринги поставили свою первую засеку. Дрянная засека, ненадежная. Камнеметы разобьют ее, Беоринг не может не понимать этого. Но если в чем Илльо пришлось непрестанно сомневаться — так это в надежности своих камнеметчиков. Особенно сейчас.

Орудийщики были самой затюканной, самой бесправной частью войска. Оружия им не полагалось, кроме ножей и молотков, потребных для быстрой починки орудий. Топор был у одного человека на десяток. Боевые орудия были страшны, и десятка полурабов-орудийщиков могла уничтожить полсотни вражеских воинов, если делала свою работу слаженно и четко. Но сами по себе, без орудий, эти люди не могли ничего. Илльо постарался сделать так, чтобы в орудийную обслугу не попало ни единого человека с боевым опытом — кроме командиров начиная с антара. Эти люди по мысли Гортхауэра не должны были быть храбрыми — напротив, чем сильней они будут бояться стражей из Волчьего Отряда, тем лучше. Верность же командиров обеспечивалась заложниками.

Однако мудрый план Гортхауэра не учитывал одного: что в первом настоящем бою камнеметы придется направить против их же соплеменников. С той же легкостью орудия можно направить и в другую сторону. Соблазн вовсе исключить из боя камнеметчиков велик. Очень велик.

Проклятье. Если человек, приходивший к орудийщикам сегодня — лазутчик Беоринга, то нужно признать, что хитрость Берена почти удалась. Он, Илльо, раздумывает, стоит ли выводить орудийщиков из боя. С тем же успехом он может думать, стоит ли рубить себе перед боем правую руку…

Нет, на Болдога можно положиться. Пока здесь Болдог со своими волками, пока родичи командиров под замком в Минас-Моркрист — можно твердо быть уверенным, что орудия будут повернуты туда, куда надо.

Расстановка сил… Чем-то это напоминало эльфийскую игру в «башни». На первый взгляд намерение Берена представало чистым безумием: с тремя тысячами бойцов задержать семнадцатитысячное воинство. Но по размышлении в нем оказывалось куда больше здравого смысла: половина армии Илльо была ненадежна. Эти люди до сих пор не решились бежать только потому, что боялись орков, а к Берену не приставали единственно из-за неверия в его победу. Но едва лишь весы качнутся в его сторону…

Как и в «башнях», тут шла в расчет не только сила фигур, но и мастерство противника. Это было даже важнее. Более опытный и умный игрок действует так, что навязывает менее опытному и умному его ходы. Его руками кует свою победу…

Большинство командиров армии «Хэлгор» считали Берена дураком. Исключением были Илльо, покойный Эрвег и Болдог. Болдог полагал Берена умным безумцем. Илльо смотрел на расчерченные по муке наброски долины, холмов и засеки и пытался представить себе, что сам делал бы на месте Берена, насколько умно-безумный план сумел бы построить. На что вообще рассчитывает Берен? Мятеж в Дортонионе обречен, по окончании хитлумской войны Гортхауэр направит сюда столько войска, сколько будет нужно, чтобы покончить с этой страной. Воинов перебьют, прочих в цепях погонят на север, землю отдадут или оркам, или переселенцам из северных и восточных земель. Если только Берена не поддержат эльфы… Но Фингону будет не до этого, а Маэдрос… Гортхауэр и Илльо в свое время сделали все, чтобы Маэдрос узнал о Сильмарилле. Остается Нарготронд. Темное, тайное королевство. Но Нарготронд отрекся от Берена и Финрода. Нет, поддержки Беорингу ждать неоткуда.

Если представить себе, что пойманный орками человек действительно лазутчик беорингов… то Берен может рассчитывать на раздор в лагере. Собственно, раздор в лагере он уже получил. Тогда, скорее всего, он рассчитывает на то, что орудийщиков завтра не пустят в бой. Однако же он не дурак, и что-то наверняка придумал на случай, если орудия все-таки отправят на поле. Значит… Значит, нужно заставить его поверить, что орудий не будет, и вызвать именно на такие действия… Ох-хо, не перехитрить бы себя самого… Ни на что мы его не вызовем, вот в чем дело. Мы болтали без умолку, а он сидел и слушал, сидел и слушал… Он знает, что Гортхауэр будет нас ждать еще три дня, с него достаточно просто сидеть там и не пускать нас. Он замрет, затаится. Он мастер выжидания и засады.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});