Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

там Али-паша Тепелен был коварным и жестоким человеком. Он сумел добиться от султана почти полной независимости и беспощадно расправлялся с теми, кто пытался выразить недовольство его правлением.

Он был нашим союзником во время освобождения Ионических островов от французов. Только адмирал Ушаков милостиво обошелся с гарнизонами сдавшихся ему крепостей, а Али-паша, захватив Паргу, приказал отрубить головы всем французам, не пощадив даже консула Французской республики. Проходя мимо пирамид, сложенных из отрезанных голов, я зажимал нос – дни стояли жаркие, и мертвые тела стремительно разлагались.

А Дэвис, представившись посланцем самого адмирала Нельсона, принялся набиваться мне в приятели, обещая щедрые подарки, если я стану делиться с ним информацией о состоянии нашей эскадры и планах адмирала Ушакова. Я, конечно, с негодованием отверг предложение британского наглеца. Он же рассердился на меня и пообещал, что у меня в будущем будут большие неприятности. И слово свое он попытался сдержать в Варне.

Увидев меня, он гнусно ухмыльнулся и поднял крик на базаре, пытаясь привлечь внимание турецких полицейских. Только мои сопровождающие оказались храбрыми людьми. Они схватили англичанина, затащили его в укромный уголок базара, где его и задушили. Жестоко, конечно, но мне не хотелось оказаться в турецкой тюрьме, где христианину трудно добиться справедливости. За солидный бакшиш продажные кадии[191] признали бы меня виновным в каком-нибудь тяжком преступлении, и моя голова вскоре торчала бы на шесте на рыночной площади.

Меня же от греха подальше препроводили на чекерму, где я, укрывшись от посторонних глаз за мешками с контрабандным товаром, терпеливо ждал того момента, когда судно отойдет от пристани Варны.

Мне надо было хорошенько обдумать то, что нужно будет сообщить адмиралу Ушакову, графу Ростопчину, а может быть, и самому государю императору. После нашей победы под Ревелем многие в Константинополе (и не только в нем) задумались над тем, стоит ли ссориться с Россией. Греки, которые до сего времени все еще колебались, чью власть им стоит принять, теперь уже в этом не сомневаются. Турки же считают, что воевать против объединенных сил России и Франции – безумие. Да, у Британии сильный флот, но сможет ли их армия противостоять континентальным державам?

И еще, до меня дошли слухи, что события, которые так сильно изменили политику России и способствовали нашей победе над эскадрой адмирала Нельсона, произошли после того, как в окружении государя появились какие-то странные люди. То, что о них рассказывали, я сначала воспринимал как небылицы. Но те, кто видел этих людей и их удивительные вещи, о которых можно было услышать лишь в сказках, клянутся, что в их словах нет ни слова неправды.

Эх, побыстрее бы попасть в Петербург, и узнать, так ли это на самом деле!

* * *

16 июля 1801 года. Цоппот, Пруссия.

Йоханнес Маттиас «Ганс» Розен, письмоносец

– Вам кого? – спросил меня человек лет примерно сорока или чуть больше. На моего нового друга Джулиана Керригана он был похож разве что носом и разрезом глаз, которые у него были серыми, а не голубыми.

– Я ищу Андреаса Пипера, мастера оружейного цеха, – ответил я.

– Ну я Пипер. И что вам от меня нужно?

– Мне от вас – ничего, скорее, наоборот.

– Интересно. И что же вы имеете в виду?

– У меня к вам письмо от вашего двоюродного племянника, – и я протянул ему запечатанный сургучом конверт. – Если у вас возникнут ко мне вопросы, то я буду рад на них ответить. Я остановился в «Шведенхофе» и буду там до послезавтра.

И я повернулся, чтобы уйти. Что я ему, мальчик на побегушках? Тем более что я зачем-то отправился в этот заштатный Цоппот, вместо того чтобы сбыть свои пряности в Данциге, закупить кое-каких товаров, пользующихся спросом у нас в России, и поискать корабль, идущий либо в Ревель, либо в Петербург. Да и подустал я, если честно – четвертого числа мне шепнули, что кое-кто уходит из Ли в Гронинген, и не успел я туда прибыть, как сумел найти человечка, направлявшегося в Данциг. И мне вновь повезло, что высадились они у Цоппота, и я оказался у цели. Но, тем не менее, последние двенадцать дней я провел в море. А этот родственник вполне приличного человека меня даже не пригласил присесть…

Я уже поворачивал за угол, когда Пипер меня окликнул:

– Подождите, герр…

– Розен.

– Заходите, я хочу угостить вас пивом из соседнего трактира. Поверьте, оно весьма и весьма неплохое.

Вскоре мы сидели на лавках за грубо сколоченным, но тщательно выструганным столом. Пиво и правда оказалось великолепным, равно как и круг местной колбасы, и нарезанная большими кусками головка сыра. Все это принес мастеру долговязый подмастерье, и с поклоном поставил перед нами на чистую льняную скатерть.

– Видите ли, в последнее время нас просто одолели нищие, коробейники, словом, люди, желающие заинтересовать меня и заставить принять участие в каких-то сомнительных прожектах… Они отвлекают меня от работы. Простите меня – я принял вас за одного из них. А теперь позвольте мне посмотреть, что именно мне написал… как, кстати, зовут моего племянника?

– По-английски Джулиан, а по-нашему, стало быть, Юлиан.

– Да, похоже, вы его знаете. – И он срезал острым ножом сургучную печать и углубился в чтение.

– Слава богу, – воскликнул он, – что он более не служит этим проклятым англичанам! Впрочем, он пишет, что все остальное вы мне расскажете лично.

Я вкратце обрисовал судьбу моего друга с момента, когда он смог бежать из плена – Керриган попросил меня ничего не утаивать от дяди, естественно, кроме рода его теперешних занятий. Тот лишь кивал, а потом предложил мне выпить за племянника.

– Увы, детей у меня нет – супруга так мне никого и не родила, а полгода назад она умерла от чахотки. Теперь я совсем один, и единственные родственники, про которых я что-либо знаю – это Джулиан и его мать, моя кузина. Но что именно он просил вас передать мне лично?

– Мне рассказал Юлиан, – я выговорил имя так, как оно произносится по-немецки, – что вы – мастер по производству охотничьих ружей.

– Да, ружья мастера Пипера еще совсем недавно славились во всей Западной Пруссии. Но это было раньше. Сейчас, из-за последних событий, заказы в основном поступают от прусской армии. Вот только платят они мало, а попробуй откажись… Да и то, что я теперь произвожу – пехотные ружья образца сорокового года, введенные еще при Фридрихе Великом – мне совсем не интересно. Я предложил им целый ряд усовершенствований, даже подарил три ружья с различными