Унесенные ветром - Маргарет Митчелл

– Ты, что же, считаешь… – начала было она, похолодев при мысли о лесопилках и лавке.

– Я ничего не знаю. Но не надо так пугаться, Скарлетт. Наш обаятельный новый губернатор – добрый мой друг. Просто времена сейчас очень уж неверные, и я не хочу замораживать большие деньги в недвижимости.

Он пересадил ее на одно колено, потянулся за сигарой и закурил. Она сидела, болтая босыми ногами, глядя на игру мускулов на его смуглой груди, забыв все страхи.

– И раз уж мы заговорили о недвижимости, Скарлетт, – сказал он, – я намерен построить дом. Ты могла заставить Фрэнка жить в доме мисс Питти, но не меня. Не думаю, что я сумею вынести ее причитания по три раза в день, а кроме того, мне кажется, дядюшка Питер скорее прикончит меня, чем допустит, чтоб я поселился под священной крышей Гамильтонов. А мисс Питти может предложить мисс Индии Уилкс пожить с нею, чтобы отпугивать привидения. Мы же, вернувшись в Атланту, поселимся в свадебном номере отеля «Нейшнл», пока наш дом не будет построен. Еще до отъезда из Атланты мне удалось сторговаться насчет того большого участка на Персиковой улице – что близ дома Лейденов. Ты знаешь, о каком я говорю?

– Ах, Ретт, какая прелесть! Мне так хочется иметь свой дом. Большой-большой.

– Ну вот, наконец-то мы хоть в чем-то согласны. Что, если построить белый оштукатуренный дом и украсить его чугунным литьем, как эти креольские дома здесь?

– О нет, Ретт. Только не такой старомодный, как эти новоорлеанские дома. Я знаю, чего бы мне хотелось. Я хочу совсем новый дом – я видела картинку… стой, стой… – в «Харперс уикли». Что-то вроде швейцарского шале.

– Швейцарского – чего?

– Шале.

– Скажи по буквам.

Она выполнила его просьбу.

– Вот как! – произнес он и пригладил усы.

– Дом прелестный. У него высокая остроугольная крыша, под ней – мансарда, поверху идет как бы частокол, а по углам – башенки, крытые цветной черепицей. И в этих башенках – окна с синими и красными стеклами. Все – по моде.

– И перила крыльца, должно быть, с переплетом?

– Да.

– А с крыши над крыльцом свешиваются этакие деревянные кружева?

– Да. Ты, должно быть, видел такой.

– Видел… но не в Швейцарии. Швейцарцы очень умный народ и остро чувствуют красоту в архитектуре. Ты в самом деле хочешь такой дом?

– Ах, конечно!

– А я-то надеялся, что общение со мной улучшит твой вкус. Ну, почему ты не хочешь дом в креольском или колониальном стиле, с шестью белыми колоннами?

– Я же сказала, что не хочу ничего старомодного. А внутри чтобы были красные обои и красные бархатные портьеры и чтоб все двери раздвигались. И конечно, много дорогой ореховой мебели и роскошные толстые ковры, и… Ах, Ретт, все позеленеют от зависти, когда увидят наш дом!

– А так ли уж необходимо, что, бы все нам завидовали? Впрочем, если тебе так хочется, пусть зеленеют. Только тебе не приходило в голову, Скарлетт, что не очень это хороший вкус – обставлять свой дом с такой роскошью, когда вокруг все так бедны?

– А я хочу, – упрямо заявила она. – Я хочу, чтобы всем, кто плохо ко мне относится, стало не по себе. И мы будем устраивать большие приемы, чтобы все в городе жалели, что говорили обо мне разные гадости.

– Но кто же в таком случае будет приходить на наши приемы?

– Как кто – все, конечно.

– Сомневаюсь. «Старая гвардия» умирает, но не сдается.

– Ах, Ретт, какую ты несешь чушь. У кого есть деньги, того люди всегда будут любить.

– Только не южане. Спекулянту с деньгами куда труднее проникнуть в лучшие гостиные города, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко. А уж про подлипал, – а это мы с тобой, моя кошечка, – и говорить нечего: нам повезет, если нас не оплюют. Но если ты, моя дорогая, хочешь все же попытаться, что ж, я тебя поддержу и, уверен, получу немало удовольствия от твоей кампании. А теперь, раз уж мы заговорили о деньгах, мне хотелось бы поставить точки над «i». Я дам тебе на дом столько денег, сколько ты захочешь, и сколько ты захочешь – на всякую мишуру. И если ты любишь драгоценности – пожалуйста, но только я сам буду их выбирать. У тебя, моя кошечка, преотвратительный вкус. Ну, и конечно, ты получишь все, что требуется для Уэйда или Эллы. И если Уиллу Бентину не удастся сбыть весь хлопок, я готов оказать ему помощь и покрыть расходы на содержание этого белого слона в графстве Клейтон, который вам так дорог. Это будет справедливо, как ты считаешь?

– Конечно. Ты очень щедр.

– Но теперь слушай меня внимательно. Я не дам ни цента на твою лавку и ни цента на эту твою дохлую лесопилку.

– О-о, – вырвалось у Скарлетт, и лицо ее вытянулось. Весь медовый месяц она думала о том, как бы попросить у него тысячу долларов, которые нужны ей были, чтобы прикупить еще пятьдесят футов земли и расширить свой лесной склад. – По-моему, ты всегда похвалялся широтой взглядов: тебе, мол, все равно, пусть болтают про то, что у меня свое дело, а ты, оказывается, как все мужчины, до смерти боишься, как бы люди не сказали, что это я ношу брюки в нашей семье.

– Вот уж ни у кого никогда не возникнет сомнения насчет того, кто в семье Батлеров носит брюки, – протянул Ретт. – И мне безразлично, что болтают дураки. Видишь ли, я настолько плохо воспитан, что горжусь своей красавицей женой. И я не возражаю: продолжай держать лавку и лесопилки. Они принадлежат твоим детям. Когда Уэйд подрастет, ему, возможно, не захочется жить на содержании отчима и он сам возьмет на себя управление делами. Но ни единого цента ни на одно из этих предприятий я не дам.

– Почему?

– Потому что не желаю содержать Эшли Уилкса.

– Ты что, начинаешь все сначала?

– Нет… Но ты спросила – почему, и я объяснил. И еще одно. Не думай, что тебе удастся провести меня, и не лги и не придумывай, сколько стоят твои туалеты и как дорого вести дом, чтобы на сэкономленные деньги иметь потом возможность накупить мулов или еще одну лесопилку для Эшли. Я намерен тщательно проверять твои расходы, а что сколько стоит, я знаю. Ах, пожалуйста, не напускай на себя оскорбленный вид. Ты бы на все это пошла. Я считаю, что ты вполне на это способна. Я вообще считаю, что ты на что угодно пойдешь, если дело касается Тары или Эшли. Против Тары я не возражаю. Но что касается Эшли – тут я против. Я не натягиваю поводья, моя кошечка, но не забудь, что у меня есть уздечка и шпоры.

Глава XLIX

Миссис Элсинг прислушалась к звукам, доносившимся из холла, и, убедившись, что Мелани прошла на кухню, где раздался стук посуды и звон серебра, обещавшие скорое подкрепление, повернулась и тихо заговорила, обращаясь к дамам, которые сидели полукругом в гостиной, держа на коленях корзиночки с шитьем.

– Лично я не намерена посещать Скарлетт ни сейчас, ни когда-либо впредь, – заявила она, и ее тонкое холодное лицо стало еще холоднее.

Остальные члены Кружка шитья для вдов и сирот Конфедерации быстро воткнули иголки в материю и сдвинули свои качалки. Всех дам буквально распирало от желания поговорить о Скарлетт и Ретте, но мешало присутствие Мелани. Как раз накануне эта парочка вернулась из Нового Орлеана и поселилась в свадебном номере в отеле «Нейшнл».

– Хыю говорит, что вежливость требует, чтобы я нанесла им визит: ведь капитан Батлер спас ему жизнь, – продолжала миссис Элсинг. – И бедняжка Фэнни приняла его сторону и сказала, что тоже пойдет к ним. А я сказала ей: «Фэнни, – сказала я, – если бы не Скарлетт, Томми был бы сейчас жив. Это оскорбительно для его памяти – идти туда». А у Фэнни хватило ума заявить мне: «Мама, я же пойду не к Скарлетт. Я пойду к капитану Батлеру. А он все сделал, чтобы спасти Томми, и не его вина, что ему это не удалось».

– До чего же они глупые, эти молодые люди! – сказала миссис Мерриуэзер. – Визиты наносить – как же! – Грудь у нее поднялась горой от возмущения при воспоминании о том, как грубо отклонила Скарлетт ее совет не выходить замуж за Ретта. – И моя Мейоелл такая же глупая, как ваша Фэнни. Заявила, что они с Рене отправятся с визитом: ведь капитан Батлер спас-де Рене от виселицы. А я сказала, что если бы Скарлетт не раскатывала всем напоказ, Рене никогда бы не оказался в опасности. И папаша Мерриуэзер тоже намерен идти с визитом – послушать его, так он от старости, видно, совсем ума лишился: говорит, что если я не чувствую благодарности, то он, безусловно, благодарен этому мерзавцу. Клянусь, с тех пор как папаша Мерриуэзер побывал в доме этой Уотлинг, он ведет себя самым постыдным образом. Визиты наносить – как же! Я-то уж, конечно, не пойду. Скарлетт изгнала себя из нашего общества, выйдя замуж за такого человека. Он был уже достаточно мерзок, когда спекулировал во время войны и наживался на нашем горе, а сейчас, когда его с «саквояжниками» и подлипалами водой не разольешь, да еще он в друзьях-приятелях – да-да, в ближайших друзьях – с этим отъявленным мерзавцем губернатором Баллоком… Визиты им наносить – как же!