Все романы (сборник) - Этель Лилиан Войнич

Мэгги отчаянно зарыдала. Артур печально поглядел на Беатрису, подошел к матери и погладил ее обнаженный локоть.

— Не плачь, мама. Не надо, — шепнул он.

Наступило тяжелое молчание.

— Вот что, — заговорил Генри. — Если уж делать дело, так делать как следует. Тут знаете как — на грош смолы пожалеешь, весь корабль ко дну пойдет. Я понимаю, матери разлука тяжела. Но ведь ни одной матери этого не миновать. Наши мальчики тоже учатся далеко от дома, и мы видим их только во время каникул. Мы, конечно, устроим так, чтобы и ваш сын приезжал домой на каникулы. Но даже Бристоль не лучшее, что можно придумать. А я, если хотите знать, или совсем отказался бы от мысли дать ему образование, или уж сделал бы все, что только возможно. Пускай для начала походит в обычную школу, а там пошлем его в хорошее коммерческое училище в Лондон, где он сможет…

Отчаянный вопль Мэгги прервал его.

— В Лондон? В Лондон! Ни за что на свете, сэр! Нет, нет! Она обеими руками обхватила сына и повернулась к мужу.

— Билл Пенвирн, если ты пошлешь моего мальчика в Лондон, я никогда не прощу тебе… никогда, до самой смерти! Мы очень вам благодарны, сэр. Я знаю, вы желаете нам добра. Но лучше мне увидеть его…

Она повернулась к Беатрисе.

— А вы бы оставили своих мальчиков одних в Лондоне? Это грешный город… это Содом и Гоморра. Разве я не знаю, что бывает с людьми в Лондоне? Они, может, и не знают, а ты знаешь, Билл. Что случилось с парнишкой трубочиста из Падстоу — помнишь, ушел туда три года назад под Михайлов день? Связался с недобрыми людьми, да— Да, и угодил на каторгу — разбил сердце своему отцу. А дочка Полвила ушла туда служить, что с ней приключилось?

— А что приключилось с нашей, а она ведь дальше Камелфорда и носа не совала… — пробормотал Билл. — Эх, Мэгги, Мэгги. Уж кому судьба худо кончить, тот и в Каргвизиане собьется с пути. А кому не судьба, тому и Лондон не страшен.

Мэгги в упор смотрела на него, крепко обхватив руками побледневшего мальчика.

— Я все от тебя терпела, Билл, сам знаешь! И никогда словечка поперек не вымолвила. А уж чего ты только не делал — и бил меня, и ругал. Я родила тебе детей, сам знаешь, нелегко мне с тобой приходилось. Но не отдам я мое единственное дитя, моего ягненочка жадным волкам в Лондоне. Он мой! Не ты носил его под сердцем, Билл, я носила — Нет, сэр. Пускай уж тогда мой мальчик останется с нами и не ищет лучшей доли. Господь поможет мне, я уберегу его от злодеев…

Билл вскочил и вцепился в плечо жены.

— Нет, отец, не надо, — пронзительно вскрикнул Артур.

— Парню раз в жизни улыбнулось счастье, а ты хочешь все загубить из-за своей методистской блажи? Этого ты хочешь?

— Отец! Отец, не надо!.. Не давайте ему бить маму!

Мальчик в отчаянии ухватился за руку, которая сжимала плечо матери, и старался по одному разжать цепкие пальцы.

Генри, сперва оцепеневший от неожиданности, очнулся и, обхватив разъяренного Билла, оттащил его от жены.

— Пенвирн! Ради бога, опомнитесь, что вы делаете!

Билл провел рукой по лбу.

— Я… я не хотел… Мэгги, прости, старушка… Я не хотел тебя…

Он сел и прикрыл глаза рукой; он дышал тяжело, судорожно глотая воздух.

Мэгги стояла, вся дрожа, в объятиях сына; лица ее не было видно.

Беатриса осторожно коснулась ее руки.

— Доверьте своего мальчика мне, миссис Пенвирн. Я воспитаю его вместе со своей дочерью.

— Беатриса! — ахнул Генри.

Видно, все вокруг сошли с ума. Уж верно во всей Англии не найти более благодарного отца; но взять к себе в дом оборвыша из корнуэллской лачуги… сына этих сумасшедших!..

Жена повернулась к нему; никогда еще он не видел ее такой.

— Генри… в память Бобби.

И большой, сильный человек вздрогнул. С того дня, как она прошептала ему: «Бобби убит», — он в первый раз услышал от нее это имя.

Она протянула к нему руки.

— Помоги мне, дорогой. Ведь я никогда еще ни о чем тебя не просила.

В глазах его блеснули слезы.

— Ну, конечно, родная, все… все, что хочешь. Бобби… Пенвирны, все трое, молча глядели на них. Генри держал Беатрису за руку, другую она протянула им.

— Год назад у меня на глазах бешеный бык убил моего младшего сына. Если вы доверите нам Артура, он займет его место. В нашем доме он не научится ничему дурному. Хочешь стать нам сыном, Артур?

Он посмотрел на мать, потом на отца. Потом медленно подошел к Беатрисе и вложил свою руку в ее, и она молча накрыла его руку рукою Генри, Потом поцеловала мальчика в лоб, и Генри последовал ее примеру с таким чувством, словно он выполняет религиозный обряд. Никто не произнес ни слова.

В карете Генри впервые почувствовал, как вокруг его шеи обвились руки жены, которую он любил уже пятнадцать лет.

ГЛАВА VII

— Мне опять нужна ваша помощь, — сказала Беатриса Повису, приподнимаясь, когда он принес ей чай.

Три часа она пролежала без сил, без движения. Вернувшись из деревушки, она заглянула к мальчикам, несколько минут хлопотала там, потом, изнемогая от усталости, вся в холодном поту, ушла в кабинет и легла. Грызущая боль в спине, которая со времени того несчастья начиналась всякий раз, как Беатриса сверх меры напрягала душевные или физические силы, сейчас уже стала утихать.

Все еще бледная, с черными кругами под глазами, она поглядела на Повиса и подавила улыбку. На его лице, так странно схожем с физиономией старого ворчливого барана, была привычная презрительная и недовольная мина, но он поставил на столик рядом с тарелкой веточку ее любимого вереска. Она уже знала его нрав и рассудила, что сегодня с ним можно заговорить.

— Мистер Риверс уже вернулся? — спросила она.

— Он только что ушел, мэм. Вместе с мистером Телфордом. Вон они спускаются по тропинке.

— Так поздно?

— Они весь день занимались расчетами, а теперь пошли потолковать с Биллом.

— И с Полвилом. Утром мы уже видели старика. Но мы очень спешили только успели заглянуть на минутку, поблагодарили его и пообещали прийти попозже: уже начинался прилив. Присядьте, Повис. Брат говорил вам, что мы хотим усыновить одного из мальчиков Пенвирна?

— Да, мэм.

Он отвечал с явной неохотой. Беатриса улыбнулась.

— Можете не говорить мне, что я беру на себя трудную задачу, невероятно трудную. Мне понадобятся все мои силы и вся помощь, какую мне смогут оказать друзья, если я не хочу потерпеть поражение.

— Это верно, мэм.

— И все-таки я уверена, что справлюсь.

— Надеюсь, что да.

— Но думаете, что нет? Скажите, Повис, вы знаете, что произошло сегодня утром у Пенвирнов?

— Знаю, конечно. Мистер Телфорд мне рассказал немножко. И мистер Риверс тоже.

— Они рассказали вам о споре между родителями?

— Да. Меня это не удивило.

— По-вашему, я иду на слишком большой риск? Я это знаю. Но ведь какой бы путь мы ни избрали, разве у нас будет уверенность в счастливом исходе?

— Вряд ли.

— Я тоже так думаю. Вы же знаете его родителей — они никак не могут сговориться.

— И каждый тянет мальчишку в свою сторону, а у того свое на уме. Ну да, дело ясное Раз уж вы хотите его спасти или хоть попробовать, вам нельзя останавливаться.

— Его отец спас моих сыновей.

— И чуть было не оставил своих сиротами. Да, это верно, вам не приходится особенно выбирать. Лучше хоть что-то впереди, чем вовсе ничего, да еще, пожалуй, самоубийство или убийство в придачу, а то и все сразу.

— Значит, и вы об этом думали?

— Еще бы. Что и говорить, штука опасная — показать голодному псу мясо, да и отнять. Билл уже совсем до крайности дошел; вы, верно, и не знаете, как ему было худо. Вот уж шесть лет, как он вбил себе в голову выучить парнишку на механика. Год за годом они с женой лишали себя последнего, прикопили немножко денег и купили долю в рыболовецкой шхуне, — и все затем, чтоб можно было откладывать ему на ученье. А судно попало в туман у мыса Тревоз, да и пошло ко дну, и они потеряли все до последнего гроша.

— Какой ужас!

— Но это еще не самое плохое, куда там. Потом он возьми да и пошли свою девчонку в услужение в Камелфорд, а она придурковата. Всякий мог наперед сказать Биллу, чем это кончится. Девчонка собой недурна, голубые глаза, светленькая, а соображения что у кролика. Ее с детства так приучили: отцово слово — закон. Должен он был понимать, что если ей и другой кто прикажет, она тоже перечить не станет. Топни на нее ногой — и готово. Так нет же, уперся на своем. Я уж ему говорил: не можешь взять что хочешь, бери что можешь. Но Билл и слушать не стал: уж если он что забрал в голову, он идет напролом, как медведь.

— Понимаю. А потом еще эта история с миссис Риверс.

— Да. И она со старухой Маунтстюарт хотела вышвырнуть их всех отсюда. А там пошла корь, и один из ребятишек умер, только один он еще у них и был смышленый. Нет, не такой, как Артур, но получше остальных. А потом Мэгги связалась с методистами; теперь она только и знает, что распевает гимны, и ни о чем не помнит, и что ни день у нее обед подгорает, а у нее один разговор — про кровь невинного агнца. Я уж иной раз думаю, как бы тут какая другая кровь не пролилась. Если она со своими методистскими бреднями станет ему поперек дороги теперь, когда ему наконец-то улыбнулось счастье, он, пожалуй, под горячую руку может и придушить ее, а потом спохватится, да и кинется с утеса вниз головой. Вы не думайте, Билл не злодей; но ведь сколько народу повешено за убийство, а многие, верно, не думали не гадали, что человека убьют. Все больше по дурости, а не по злому умыслу.