Зеркала и галактики (СИ) - Ворон Елена

Мистер Смоллет отступил еще на шаг к разверстой стене.

– Черт возьми! Джон, Чистильщики вас не тронут.

Сильвер дернулся, желая вывернуться из рук мистера Эрроу. Не удалось.

– Алекс, нам бы станнер, – произнес первый помощник.

Рванувшийся Сильвер сшиб его с ног и кинулся за помощью ко мне. Выхватив из-под куртки свое оружие, я даванул на спуск.

– Джи… – Выстрел отсек последний звук моего имени.

«Бывший навигатор» рухнул на палубу. Андерсон ударил меня по руке, отклоняя ствол станнера:

– Оставь в сознании.

Я не спятил – глушить человека долгим импульсом. Сильвер все сознает, но вяло, отрешенно, без испуга. И неотвязные крысы наконец исчезли.

Откуда-то долетел хриплый крик. Я оглянулся. Сквайр Трелони брел к нам через зал, а от входа, подтягиваясь на локтях, полз доктор Ливси. Сквайра мотало, как пьяного.

– Обезвредь их, – велел первый помощник Андерсону.

Техник двинулся навстречу сквайру; сам-то шагал не слишком уверенно.

Черная ухмылка «Испаньолы» за спиной мистера Смоллета расползалась, стена как будто готовилась порваться от края до края; тянущий изнутри сквозняк шевелил седые волосы нашего капитана. Он улыбнулся своей молодой улыбкой:

– Дэн, поменьше грязи.

– Приходи уборщиком, – отозвался первый помощник.

«Спокойно», – приказал я себе. Не пугаться. Не переживать. Никого не жалеть. Все это после. А сейчас – не мешать капитану. Сейчас – спасти Юну-Вэл.

Мистер Смоллет обернулся к стене.

– Это мой экипаж, – проговорил он в черноту открытой пасти.

Тянущий из нее сквознячок прекратился; корабль словно затаил дыхание.

– Мои люди не виноваты, – продолжал мистер Смоллет. – Во всем, что случилось, только моя вина.

«Испаньола» прислушивалась, не дыша.

– Простите, – сказал капитан. – Я недосмотрел, недодумал.

Его плечи поникли, голос стал глуше, в нем проскользнули нотки мучительного раскаяния. Но ему же не в чем себя винить.

– Оставьте моих людей на борту, – попросил мистер Смоллет. – Они ничем не провинились.

За спиной раздался вскрик. Мы с мистером Эрроу невольно обернулись. Джоб Андерсон, недавно шатавшийся от слабости, легко шагал от лежащего без движения сквайра к доктору Ливси. Доктор завороженно следил за ним и не пытался уползти.

– Простите, – снова сказал мистер Смоллет. – Это мои ошибки, мой недогляд, мое преступление.

Он же не Чистильщиков уговаривает, сообразил я, – самого себя убеждает. Входит в роль виноватого. В роль человека, которого они должны покарать.

– Тихо, – прошептал мистер Эрроу, сжимая мое плечо. – Все будет хорошо.

Он снова оглянулся на Андерсона, и я вместе с ним. Техник нагнулся над доктором Ливси, коснулся – и доктор уронил голову, распластался, словно это прикосновение его убило. Мистер Эрроу нажал кнопку связи на воротнике:

– Джоб? Проверь навигаторов с охранником и уходи. Уходи, я сказал, – прошипел он, стараясь не мешать мистеру Смоллету.

– Я негодный капитан, – горько вымолвил тот. – Взял на борт человека, которого нельзя было брать, и не уберег Джима. То, что с ним случилось, лежит на моей совести.

Я до боли прикусил губу. Нельзя бояться. Нельзя переживать. Мистер Смоллет из-за меня провалит дело… Но как же за него не бояться?

На полу шевельнулся Берт. Первый помощник отпустил меня и качнулся к пилоту. Без сил рухнул рядом на колени, провел рукой по широкому стриженому затылку. Забрал себе столько жизни, сколько мог. Перешел к планет-стрелку. Проверил пульс и затем осторожно, двумя пальцами отнял тот небольшой запас сил, что успел накопить Том Грей. Вернулся ко мне, прижал к спине ладонь, от которой исходило успокаивающее тепло.

– На тебя людей не хватит, – прошептал мистер Эрроу. – Нечего психовать; лучше по-быстрому проверь, как там Сильвер. Там, – повторил он с нажимом, и я понял. – Мигом.

Снова вечерний луг – потемневший, промозглый. Ели-ели вокруг почти черные, и сквозь туман не видно звезд над головой.

– Юна-Вэл! – позвал я, и она появилась.

Нагая, избитая в кровь, с обожженной кислотой грудью, она сидела в траве, подвернув под себя ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Юна! – я метнулся к ней, срывая с себя куртку. Набросил ей на плечи, укутал.

– Уйди, – безжизненно, как сумасшедший навигатор Тон-Тон, проговорила она.

– Что с тобой?

– Я просила остановить Александра. А ты… – Юна-Вэл провела языком по разбитым кровоточащим губам. – Ты вот что сотворил.

Она так себя ощущает потому, что я ее не послушался?

– Юна, в любых катастрофах в первую очередь спасают женщин и детей.

Луговые глаза посмотрели мне в лицо. Взгляд, от которого сделалось холодно.

– Не смей больше ко мне приходить. Никогда.

Так и знал, что этим кончится. Я вернулся на «Испаньолу». Сильвер ничком лежал на полу; даже дыхания не было заметно.

– Как он? – спросил мистер Эрроу вполголоса.

– В бешенстве. – Меня тянуло подойти к «бывшему навигатору», что-то объяснить, оправдаться. Бесполезное дело.

Я глянул на мистера Смоллета. Крысы! Мощные сгустки тьмы сновали у ног капитана, перемигивались фиолетовыми огнями. Он их не видел – откинув голову, он всматривался куда-то вверх, в черноту открытой пасти корабля.

– Стоять! – мистер Эрроу перехватил меня, не позволив рвануться к капитану.

Он сомкнул руки у меня на поясе, прогоняя тревогу, вселяя спокойствие и уверенность. А с двумя перепуганными – со мной и с Сильвером в придачу – ему бы точно не сладить. Счастье, что я станнером запасся…

Провал в стене лилово затлел, изнутри дохнуло сухим тростником.

– Я виноват, – убежденно проговорил мистер Смоллет. – Накажите меня; забирайте – но меня одного. Пощадите Джима и Сильвера. Отпустите их. Отпустите обоих.

Помню, когда был на контурах, я точно так же взывал к Чистильщикам, просил пощадить Юну-Вэл…

Капитан вдруг пошатнулся, как будто на плечи ему рухнула огромная тяжесть, схватился за край тлеющего лиловым провала.

– Накажите меня! – крикнул он, а венцы у крыс вспыхнули розовым светом, твари взмыли в воздух и облепили его: сели на шею и плечи, на спину, на бедро, под коленом. – Накажите меня! Я прошу! – выкрикнул мистер Смоллет, клонясь под тяжестью чего-то незримого, навалившегося убийственной глыбой.

Юна была права. Наш капитан погибнет, отправится к Чистильщикам вместо нее… и вместо меня. Рука дернулась к оружию. Нет станнера. Вытащен.

– Уймись, – свирепо тряхнул меня первый помощник.

Он знал, понял я. Наперед знал, как поступит мистер Смоллет. И лгал, уверяя, будто все кончится хорошо.

Я сам говорил, что в первую очередь спасают женщин и детей. Женщин – да. Но я-то не ребенок.

– Уймись, – процедил мистер Эрроу, и я подчинился.

Сцепив зубы, смотрел, как ломается под невидимым грузом худощавая фигура в светлом кителе, как подгибаются колени нашего капитана, как он сползает по стене, упирается руками, чтобы не завалиться на бок. Длинные концы его черного шарфа мели пол, белые волосы упали на лоб, прилипли к мокрой коже. Ухмыляющаяся пасть «Испаньолы» раскрылась шире, нижний край оказался вровень с палубой, из нее ударил порыв теплого ветра. Белые стены зала порозовели, и ярче вспыхнули венцы прилепившихся к мистеру Смоллету крыс.

От верхнего края пасти отвалился шмат лилово тлеющего студня, шлепнулся возле мистера Смоллета. Зашевелился, стягиваясь в круглый ком. Наш капитан выпрямился на коленях. Ком тоже стал вытягиваться вверх, приобретая форму человеческого тела. Внутреннее лиловое свечение потухло, и фигура на полу сделалась черной. В этой черноте тонул внешний свет, но я различил подробности: такой же китель, как у мистера Смоллета, завязанный узлом длинный шарф, те же черты лица. Только крыс на пришельце не было.

– Я виноват, – сказал наш капитан стоящему на коленях двойнику. – Забирайте меня. – Он поднялся; лицо исказилось от усилия.

Подвижный студень перетек из согнутых ног в туловище и обратно, ноги вытянулись, выпрямились, и чужак опять стал точной копией мистера Смоллета.