Плетеный человек (СИ) - "Cyberdawn"

Если пять тысяч населения — и так весьма вольготно выходило. А с деревянными пристроями — явный переизбыток площадей. Но мне, в общем-то, пофиг — главное, чтоб был угол какой. Подобное у Ариски просить — язык не повернётся, места у них толком нет. А вот в Зеленухах — вполне.

Прохожих было немного, но вдали шумело, видно, рынок или ещё что-то подобное, которое “с полудня”, со слов Василия.

Мостовая, кстати, была наполовину асфальтовой. Но именно наполовину, а места, дающие стол, кров и особняк на тропических островах дорожным службам — безжалостно починены. Живым деревом и, на удивление, листами металла. Не дребезжащими, рифлёными, с зеленоватым отливом.

Видимо, совместное творчество, по необходимости, витафилов, которые ельфы, и некрофилов, которые гнумы. По необходимости дорогу латали.

Тем временем, досайгачили мы до “новостройки” — готишной башни, крытой сталью.

— Так, мойная, — тыкнул лапой Степаныч. — Олег, человека помой!!! — гаркнул он так, что будь я человеком — понадобился бы не банщик, а медик.

— Лады! — проорало из недр открытого на улицу коридора.

— И ко мне проведи!!!

— Я что…

— То самое!!!

— Лады! — без прошлого энтузиазма откликнулся невидимый Олег.

— Так, Кащей, я к себе, дела. Тут же служу, — потыкал он в башню. — Олег, механик наш, тебя ко мне отведёт. Всё, бывай, — и ускакал.

А я побрёл в широкий металлический коридор, размышляя на тему “с хрена ли механик-то?” Нет, с определённой точки зрения, учитывая стальные тросы, что-то в этом есть. Но мне не ТО проводить, а от бензина ополоснуться, вообще-то!

Олег оказался гнумом, в коже, переднике, защитных очках.

— Тебя Степаныч отмыть велел?! — рявкнул он, что объяснялось заметными наушниками.

То ли музыку слушал, то ли защитные — непонятно. Но орать я не стал, просто кивнул.

— Заметно, — проявил невиданную деликатность гнум, пошевелив ноздрями. — Заходи, — приоткрыл он металлическую дверцу в металлической стене неподалёку. — По стене постучи, как закончишь.

А за стеной оказалась… автомойка, блин! Ну не вполне она, но оборудование точно оттуда. Видно, меня всё же технически отмыть решили. Впрочем — пофиг. Да и вся машинерия не запустилась, только несколько щёток с брызгалами. Ну я и почистился, не раздеваясь, довольно быстро.

Постучал в стену, выслушал рёв: “сушись!” и подошёл к гудящему фену. И высушился, мысленно хмыкая от абсурдности происходящего.

— Здесь мужики, сам Степаныч, да и я, моемся. Быстро, — непрошено просветил меня Олег. — А ты не из тонкошкуров, видно! Они-то пищат тут, как бабы, — захихикал гнум. — Слушай, мужик, а ты до Степаныча сам не дотопаешь?

— Нет, потому что нихрена не знаю, где он, — отрезал я.

— А я покажу!

— А ты проводи, — внёс контрпредложение я.

Гнум и проводил, бормоча под нос фантазии, какой он несчастный и переутруждённый моими проводами.

Вход в логово Головы был велик. Как распахнутые ворота, так и коридор впечатляли размерами, видимо — строились с учетом габаритов орчины. “Тут Голова, пошёл я!” — буркнул Олег и утопал.

А я, соответственно, пошёл по коридору. Довольно занятному на вид: я предполагал, что башня — каменная, с элементами стального армирования. А судя по её нутру выходило, что она стальная, декорированная каменными плитами. Точнее, внутри даже барельефами — довольно симпатичные абстрактные узоры.

Полюбовался я и дошёл до… стойла. Ну, приёмной, но офигел я от увиденного знатно, причём пришлось тросами себя рулить, чтобы не пугать перекошенной рожей присутствующую даму. Собственно, она меня и шокировала:

Итак, строгая причёска в узел, лет тридцати, плюс-минус, на вид, в деловых очках, но в стиле “конторская дама”. В пиджаке, с ярко выраженной и выделяющейся, несмотря на подчёркнуто-деловой серый костюм, грудью. Про размер говорить страшно — двузначный точно. Но голова, лицо и тело были весьма немалыми, так что просто — большая грудь, в пропорциях.

А вот ниже начиналось самое весёлое. Итак, под очень “секретарским” столиком дама не сидела, а стояла. А низ её прикрывала серая, в тон пиджака, плиссированная… попона. Потому что дама в комнате была кентаврихой. И её рабочее место, невзирая на столик, больше было именно стойлом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— К Лавру Степановичу? — довольно мелодично промолвила кентавриха, “профессионально” нахмурившись на меня.

— Угу, — блеснул красноречием я, все силы прилагая, чтобы не отвесить челюсть и не чесать в затылке.

Совершенно сюрреалистичное, но в то же время — органичное зрелище. И дамочка не гигантская, а просто большая. И “донор” лошадиной половины — не ломовик какой огромный, а, наверное, арабская кобыла какая, ну что-то типа того. То есть, общая высота-то метра под три, ну чуть поменьше, наверное. Но в холке кентавриха была метр тридцать-сорок где-то.

— Кащей Бессмертный? — уточнила кентавриха, продолжая “прокурорски” сверлить меня взглядом поверх очёчков.

— Именно он, сударыня, — несколько взял я себя в руки.

— Проходите, — указала она жестом на металлическую дверь позади. — Лавр Степанович вас ожидает.

Направился я к двери, беря себя в руки. А то, невзирая на кучу бреда, дичи, года Боли — аж голова немного закружилась от вида этой дамы. Точнее, мозги судорожно копошились, стараясь утрясти увиденное, и перегрелись. А так — кентавриха как кентавриха. Секретарша Степаныча, причём и по габаритам ему, кхм, подходит, мысленно хмыкнул я.

— Проходи, Кащей, присаживайся, — пробасил Голова в довольно аскетичном, практически полностью металлическом кабинете. — Что рожа-то такая? Кентавров, — хмыкнул он, — никогда не видел?

— Не видел, — не стал кривляться я.

— Марь Васильевна, супруга моя, — неожиданно тепло, невзирая на лютые клычищщи, улыбнулся Степаныч. — Ну да ладно, — посерьзёнел он. — Ты, раз не видел — учти, как красные полосы на кентавре светиться начнут — он в бешенстве. И копытом и руками стальные листы пробивают.

— Учту. И бесить кентавров вообще, ну и Марь Васильевну в частности, не собираюсь. Слушай, Степаныч, — заинтересовался я. — На пару вопросов ответишь?

— Да хоть на сто. Лет-то мне немало, поговорить люблю, а не с кем почти — с подчинёнными не стоит, кумовство и прочее, — разоткровенничалась орчина.

— А говорил — Зеленюки…

— Зеленухи!

— Я так и сказал, — ловко вывернулся я. — Так вот, говорил — без присмотра.

— Так моя задача — тут сидеть. И на всякую дермовину, типа тебя… — смерил он меня взглядом, — точнее, змеев этих, реагировать. А так — почитай, Марь Васильевна большая Голова, чем я, — ухмыльнулся он.

— Ясненько, — всё понял я. — Тогда так. Вот тифлинги. Это вообще — как? Смотри, я — тифлинг. И Ариска — тифлинг. Вампиры…

— И Марь Васильевна. Кентавры, огры, оборотни всех видов — тифлинги, — продолжил Степаныч, закатил глаза, а через полминуту выдал: — Ну слушай, Кащей.

И выходила, со степанычевых слов, такая петрушка: тифлингами звали металюдей, опасных окружающим. Не вообще — так-то все друг другу опасны, а именно своей природой агрессивны. Или нежить, точнее с “ароматом мертвечины” — таких в тифлинги автоматом заносили, как Ариску или меня.

При этом, упыриха есть в Восточном Меллорне — главная по медицине. Это при том, что упырей меллорнские, да и тифлингов вообще, буквально ненавидят — были у них прецеденты массовых смертей, мучений… много чего.

— Много их слишком, — пробасил орчина. — Не по старым временам, а сейчас. За всем не уследишь ну и… А у нас с тифлингами особых проблем не было, скорее помогали. С теми же тифлингами буйными — тоже.

— Угу, пасиб за рассказ. И ещё такой вопрос — а Василий что за метачеловек? — уточнил я про поросямордого стража.

Так-то, вроде, у азиятов глупых, свинорылых орками называли. Но это они по физиологическим причинам орков разглядеть не могли, факт.

Правда, Степаныч на мой интерес раскатисто заржал. И ржал не меньше минуты, хлопая лапищей по стали стола.

— Про, гыг, Костика спросить не хочешь? — погыгыкивая спросил он.