Сиротка для дракона. Бои без правил - Наталья Шнейдер

Корделия в университете. Надо еще раз поговорить с девчонками с боевого. Но сначала – проверить, как там она.

Родерик спустился на первый этаж, размышляя, сотворить ли портал или поймать извозчика. Правду говоря, от всех сегодняшних переходов его уже мутило. Все же от дракона есть и польза – еще неделю назад он бы слег от магического истощения уже после четвертого портала.

«От меня всегда есть польза! И нечего тут думать, полетим! На полигоне хватит места чтобы развернуть крылья».

При воспоминании о полете грудь перехватило от восторга. Но на полигоне место развернуть крылья есть, а в центре города – только на дворцовой площади, где обычно и приземляются драконы императорской четы. К тому же…

«Тогда все узнают, кто я».

«Подумаешь. Что случится?»

«Нори от нас сбежит».

«Не сбежит. Я ей нравлюсь».

«Ей не понравится мое происхождение, настолько не понравится, что и ради тебя она не останется».

«Тебе не нравится ее, так что будете квиты».

«Ты когда-нибудь способен оставить последнее слово не за собой?»

«А ты?»

Извозчик, решил Родерик. Как ни хотелось ему снова увидеть Нори – словно не расстался он с ней лишь полчаса назад – как ни хотелось убедиться, что с ней все в порядке после случившегося сегодня, четверть часа ничего не решит.

«Или ты просто боишься остаться с ней наедине».

Родерик не нашелся с ответом. Пожалуй, от дракона есть не только польза.

«Боишься. Можешь еще заглянуть к родителям, чтобы потянуть время. На извозчике. Ирма и Эрвин говорят, что родители просили передать, как рады за тебя. И хотели бы увидеться».

Кольнула совесть. В самом деле, занятый судьбой Нори и собственными переживаниями, Родерик совсем забыл о родителях. А мама подвинула свои дела и отправилась с тюрьму даже не слишком понимая зачем, просто зная – это важно для него и его дракона.

«И для двух остальных драконов,» – продолжил его мысль Сайфер.

«Прости. Передай им мою благодарность».

«Уже. А их люди не глупы и давно поняли, в чем твой интерес».

Родерик и сам об этом догадывался. Но догадываться – одно, а знать – другое.

«Мог бы и промолчать».

«Я восемь лет молчал, тебе не нравилось».

Да уж, похоже, Сайфер действительно не допустит, чтобы последнее слово осталось не за ним. Родерик разозлился на себя. В конце концов, он давно не подросток, чтобы переживать о том, как родители примут его очередную пассию.

Только дело было в том, что Нори – не очередная пассия.

«Передай родителям, что я буду вечером, может, заночую у них».

«Передал. Тебе будут рады».

В этом он не сомневался никогда, что бы ни болтала молва.

Он толкнул дверь на улицу и едва не сбил с ног Алека.

– Род, где тебя носит, когда ты нужен! Я тебя обыскался! Нори…

– Уже все в порядке, – сказал он, снова ощутив нечто вроде угрызений совести. Оливия ведь тоже наверняка волнуется. И те забавные близнецы… Хотя Оливии наверняка уже все рассказал отец.

– Нори в тюрьме, и я слышал, речь идет об убийстве! Ничего себе «в порядке».

Да уж, полдня не прошло, а попытка отравления превратилась в убийство.

– Не об убийстве, а о покушении. Все обвинения сняты. Говорю же, все в порядке.

– Тогда где она сама?

– Я как раз за ней.

– Я с тобой.

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет.

– «Все в порядке», говоришь? – Алек нехорошо прищурился. – Ее арестовали утром, и ты не хочешь, чтобы видели, как ты забираешь ее из тюрьмы. Уже выпустили? И ты воспользовался моментом и затащил ее в свою постель?

– Не нарывайся, – прошипел Родерик.

– А то что? Сегодня выходной, можем встретиться в городе и разобраться между собой. С магией, по-взрослому.

Родерик выругался.

– Сегодня вечером у меня есть дела поважнее, чем доказывать одному ревнивому идиоту, что и пальцем не прикоснулся к девушке, которая видит в нем не больше, чем друга.

В другой ситуации он не стал бы оправдываться, но сейчас речь шла о репутации Нори. Алек не будет специально трепать языком, позоря ее, но кто знает, кому он захочет излить душу?

– Это уж пусть она сама скажет, кого в ком видит.

Родерик не стал отвечать – незачем продолжать глупую перебранку. Тем более, что Алек сам все прекрасно понимает. Но сердцу не прикажешь…

– Тогда где она? – не унимался тот.

– Приходит в себя и собирается с духом перед тем, как вернуться. Ты не думал, каково ей было в тюрьме? И каково ей будет отвечать на ваши вопросы? Слушать насмешки тех, кто поверил в ее вину?

– Я не собираюсь донимать ее вопросами.

– Ты – не собираешься. Другие будут. Если тебе на самом деле не все равно, лучше пройдемся до ворот. Послушаешь, как было дело, и вместе подумаем, что можно предпринять. Между собой разобраться мы всегда успеем. Но сегодня лучше помоги ей. Попроси девчонок приглядеть и вообще… Для Нори еще ничего не закончилось, пока не утихнут слухи.

– Говори, – кивнул Алек. – А я пока подумаю, стоит ли тебя вызывать.

– Я не приму вызов, – качнул головой Родерик.

«Почему? Мы размажем его!»

«Именно поэтому! Пока ты спал, мы были примерно равны. Теперь это будет не поединок, а избиение».

Алек смерил его задумчивым взглядом.

– Ты ведь не трус, Род. И ты сильнее меня. Так чего ради ты рискнешь добрым именем, отказавшись от вызова?

Говорить правду явно не стоило.

– Чем бы ни кончилось дело, Нори расстроится. Она не любит, когда ее друзья ссорятся.

– Кто это любит? – хмыкнул Алек. – Говори. Какая сволочь ее подставила, и как ее вытащили?

Лианор

Проснувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь. Широкая кровать, простыни из мягкого хлопка. Окно занавешено плотными шторами, но в щель между ними пробивается свет, розоватый, однако еще не алый, как на закате.

– Нори? – донеслось из-за двери. – Ты проснулась?

Ах, да. Я же в доме Родерика. Я прижала ладони ко вспыхнувшим щекам. Стыд-то какой – сама просила его рассказать, как удалось вывести на чистую воду Бенедикта, и уснула на полуслове.

– Да.

Сколько же я проспала? Вряд ли больше суток, наверное, пару часов. Но этих часов хватило, чтобы воспоминания о тюрьме отодвинулись, превратившись в подобие ночного кошмара. Голова была ясной и свежей, чувствовала я себя отлично.

– Если ты отдохнула, одевайся, и я провожу тебя в университет.

Я огляделась. Мундир лежал на прикроватном столике. Я развернула китель, встряхнула его. Шерсть сияла белизной. До чего все-таки чудесная штука – бытовая магия, и