Ангел - Джоанна Линдсей

— Но ведь вы им не угрожали, не так ли?

— Я просто объяснял им, что они действуют себе же во вред.

Касси так и не поняла, что имел в виду Ангел. Еще больше рассердившись, она воскликнула:

— Вы несносны! От вас совершенно невозможно добиться ответа. Неужели нельзя рассказать, что там произошло?

Он посмотрел на нее пристальным и долгим взглядом:

— Если с вами что-нибудь произойдет, я вызову Бака Кэтлина. Теперь он это знает. Знает и его мать. Вы это хотели услышать?

— Вызовете, чтобы застрелить его?

— Вероятно.

— Жаль, что вы говорите об этом с такой уверенностью. Он нахмурился:

— Вы думаете, мне нравится убивать?

— А разве нет?

— Совершенно не нравится.

— Тогда почему бы вам не зарабатывать на жизнь как-нибудь иначе?

— Скажите мне, для чего еще я могу сгодиться. Я пытался работать на ранчо, и у меня ничего не получилось. Я ничего не понимаю в земледелии. Возможно, мне удалось бы открыть где-нибудь салун, но сильно сомневаюсь, что у меня хватит терпения научиться вести там дела. Единственное, что я умею, — так это ставить капканы и силки на дичь, но я не смог бы жить в горах.

Ее удивила столь долгая тирада Ангела. Удивило и то, что он, очевидно, задумывался о своей жизни.

— Вы стали бы отличным шерифом, — не очень уверенно проговорила Касси. — В Шайенне вам не предлагали ничего подобного?

— Если бы я стал шерифом, мне пришлось бы несколько лет копить те деньги, которые мне платят сейчас за один заказ. Стоит ли так низко ценить себя, если все равно приходится рисковать жизнью?

В этом была своя логика. Но Касси понятия не имела, каковы «гонорары» Ангела, поэтому не сумела удержаться от вопроса:

— Но вы ведь занимаетесь этим уже несколько лет. Неужели не нажили себе хоть небольшого капитала? Или вы тратите все, что зарабатываете?

Ангел вышел из стойла и стал закрывать дверцу. Потом, повернувшись к Касси, пристально посмотрел на нее и проговорил с едва заметной усмешкой:

— А как вы думаете, на что мне тратить такую кучу денег?

Она знала, на что обычно спускают деньги большинство молодых мужчин — на то, что можно найти в салунах. Но если он вел другой образ жизни, то должен был скопить довольно приличную сумму.

— Вы никогда не думали о том, чтобы отойти от дел? — поинтересовалась Касси. И тотчас добавила:

— Не думали о том, что грешно убивать людей?

— Конечно, думал. Но зажить тихой жизнью мне не дадут искатели славы — они будут искать меня и вызывать на бой. Так что мне пришлось бы сменить имя.

— А почему бы вам его не сменить?

— Что?

— Почему бы не сменить имя? Он молчал так долго, что Касси поежилась под его пристальным взглядом. Наконец проговорил:

— Последней из женщин, которые надоедали мне такими разговорами, я предложил выйти за меня замуж — чтобы у меня было законное право поколотить ее.

Глаза Касси гневно сверкнули. Однако она взяла себя в руки и уверенно проговорила:

— Вы не смогли бы этого сделать. Вы сами сказали, что мужчина, который подобным образом обращается со своей женой, представляет отвратительное зрелище.

— Ну да, конечно… Вряд ли я поколотил бы ее, — ответил он, как бы с ленцой растягивая слова. — Ведь с женщиной можно проделывать куда более приятные вещи, если только она не больна чумой. — Немного помолчав, он с улыбкой спросил:

— Вы краснеете, милая моя?

Касси поняла, что, должно быть, стала красной, как свекла, если он заметил это в полутьме конюшни. Гордо приподняв подбородок, она произнесла:

— Я попросила бы вас не разговаривать со мной подобным образом.

Ангел пожал плечами.

— Просить или не просить — ваше дело, — ответил он, направляясь к выходу из конюшни.

— Подождите!

Касси поспешила за Ангелом. Обогнав, преградила ему путь у самой двери. На щеках ее по-прежнему пылал румянец, казавшийся еще более ярким в лучах заходящего солнца. Но она заставила себя не думать об этом, как и о его дерзких словах. Он произнес их скорее всего для того, чтобы заставить ее замолчать. Что ж, тем хуже для него. Он не любит отвечать на вопросы, но она все же заставит его быть более разговорчивым.

— Что вас так задержало на обратном пути? — спросила Касси. — Вы отсутствовали четыре с лишним часа. Он со вздохом сдвинул на затылок шляпу:

— Вам следовало бы предупредить меня, что вы ко всему прочему еще и зануда. Она тут же ощетинилась:

— Но вы же меня не предупредили…

— Ну хорошо, — сдался Ангел. — Я проехался по землям ваших соседей, подсчитывая головы…

— Скота? — удивилась Касси.

— Работников, — усмехнулся Ангел. — Всегда полезно знать, сколько у тебя противников. Я насчитал у Кэтлинов двенадцать человек.

Касси сочла его доводы убедительными. Она уточнила:

— Пожалуй, побольше. Кое-кто из их людей сегодня должен быть в городе.

— И чуть больше дюжины у Маккейли, — продолжал Ангел.

— Да, у них примерно поровну работников. Если Кэтлины нанимают нового человека, то Маккейли делают то же самое, и наоборот. Похоже они хотят иметь равные силы — на случай, если между ними вдруг вспыхнет война.

— Такое случалось?

— Нет. Но каждый раз, когда я бываю в церкви и вижу с одной стороны Маккейли, а с другой — Кэтлинов, мне кажется, что битва может начаться в любой момент — с такой ненавистью они смотрят друг на друга. И именно эта враждебность навела меня на мысль помирить их. Желание мое укрепилось, когда я заметила, что Дженни и Клейтон обмениваются отнюдь не враждебными взглядами.

— Как я понимаю, вы несколько ускорили развитие событий.

— Но почему вам так кажется?

— Мы уже слышали, что Клейтон сам не рад тому, что случилось. Вероятно, то же самое происходит и с Дженни, так как, по словам ее брата, она целыми днями только и делает, что плачет.

— Но ведь это ужасно! Ангел пожал плечами:

— Все зависит от того, из-за чего она на самом деле плачет. Могло случиться, что эти двое сосунков воспылали все-таки друг к другу страстью. А вы тут ни при чем.

После этих слов на лице Касси появилось сосредоточенно-угрюмое выражение, истолковать которое не составило для Ангела ни малейшего труда.

— Даже и не думайте об этом, леди, — произнес он. — Отучитесь наконец от этой вашей привычки вмешиваться в чужие дела.

Она нахмурилась:

— Ужасно несправедливо, что Клейтон и Дженни втянуты в эту вражду и разделены ею. Только представьте себе; они даже не знают, почему их родственники так ненавидят друг друга, — Но это не ваше дело, а их проблемы вас совершенно не касаются. Вы же не собираетесь снова вмешиваться, не правда ли?

Выражение его лица было столь сурово, что Касси сказала: