Сэр Троглодит - Виталий Башун

Надо сказать, что по случаю жаркого дня мы с Ромисом, искупавшись в ручье, протекавшем неподалеку, были в одних штанах и босиком. Пояса с оружием еще не успели прицепить, и они лежали на траве у наших ног. Если смотреть со стороны, то мы практически не отличались от крестьян-попутчиков, которых мало волновал этикет, но очень волновало собственное здоровье. Мужчины не обременяли себя одеждой, разгуливая в одних штанах, да и женщины были обряжены в короткие и тонкие льняные сарафаны.

В окне кареты Ромис заметил миловидное личико, и стоило экипажу остановиться, как он подскочил к дверце и распахнул ее настежь, в изящном поклоне предлагая даме руку. Спешившийся капитан отряда одарил его злым взглядом и, в свою очередь, предложил свою руку, прорычав Ромису:

– Что ты себе позволяешь, смерд?!

Мой друг вспыхнул, метнулся к оружию и, на ходу опоясываясь, вернулся к карете. Девушка застыла на пороге, наблюдая за происходящим.

– Сэр! Я дворянин и, если у тебя есть сомнения, готов их развеять прямо здесь и сейчас! – яростно глядя в глаза капитану, крикнул Ромис.

– Я не дерусь с младенцами,– презрительно фыркнул тот.

– Тогда я тебя просто убью!

Ромис обнажил шпагу и встал в атакующую позицию. Капитан, красный от ярости, тоже выхватил свой клинок. Казалось, бой неминуем. Я уже опоясался, выхватил метательные ножи – саму перевязь, равно как и прочее облачение, надевать было некогда – и приготовился к бою. С двадцатью конными шансов справиться у нас не было, но мы намеревались продать свои жизни подороже. Минимум пятерых я готов был прихватить вместе с собой на тропу великой охоты.

– Господа! Господа! – ласковым колокольчиком прозвучал голосок девушки из кареты.– Прошу вас немедленно прекратить. Капитан! Я тебе приказываю! Немедленно извинитесь перед этим юношей. Вы его обидели незаслуженно... Ну же, капитан!

Задыхаясь от ярости, тот тем не менее подчинился: вложил шпагу в ножны и слегка поклонился.

– Я... прошу... извинить меня.

Ромис куртуазно поклонился даме и, тоже убрав шпагу, небрежно кивнул офицеру, от чего тот задышал вдвое чаще.

– Я принимаю твои извинения.

Затем мой друг подал девушке руку, та приняла и грациозно сошла на землю. Ромис еще раз поклонился и, нежно глядя в ее глаза, спросил:

– Прекрасная сеньорита позволит нам одеться как подобает? Мы только-только успели принять ванну и не имели возможности привести себя в порядок.

– Разумеется, сэр...

– Позволь представить тебе сэра Ромиса,– влез я в этот разговор.

– Позволь представить тебе сэра Дита,– не остался в долгу друг и представил меня.

– Капитан, представь меня, пожалуйста,– обратилась девушка к усачу.

– Сеньорита Виолика, старшая дочь графа Фарди.

– Благодарю,– сказала графиня капитану и обратилась к нам: – Разумеется, сэр Ромис и сэр Дит, вы можете привести себя в порядок.

При этом ее любопытный взгляд как бы рассеянно скользнул по нашим полуобнаженным фигурам и несколько дольше задержался на моем друге.

Ромис как ошпаренный бросился одеваться. Лихорадочно поправляя воротник, он умоляюще посмотрел на меня:

– Дит…

Так. Ясно. Сейчас будет что-то просить. Если оружие, то не дам.

– Дит…

– Не дам!

– Что не дашь? – Он удивленно вытаращил глаза.

– Оружие не дам,– твердо и безапелляционно ответил я.

– Мне не нужно твоего оружия,– немного обиженно прошептал он,– у меня свое есть, хорошее. Дит, послушай… прости, если что не так… а можно… можно я тебя своим телохранителем представлю?

– Зачем тебе это?

– Я боюсь, на голодранца она даже не посмотрит.

– Так посмотрела уже. Тебе мало?

Он бросил на меня такой умоляющий взгляд (и оружие не попросил!), что я согласно кивнул.

– Ладно. Телохранитель так телохранитель.

– Спасибо, ты меня прямо спасаешь! – обрадовался Ромис.– Это ненадолго. Пока едем вместе...

В это время из повозки выбрались две девушки-служанки и трое мужчин, которые споро стали расставлять складные стулья и стол. Для сеньориты вытащили походное кресло и поставили его на самое почетное место во главе стола, который уставили приборами, разнообразной снедью и напитками.

Госпожа приказала принести еще два стула и пригласила нас присоединиться к ней. Мы не стали ломаться и с удовольствием приняли приглашение.

К началу обеда из кареты вышли двое попутчиков молодой графини. Девушку лет восемнадцати – грудь и нижние округлости слюну вышибали на раз, глаза и волосы черные, как ночь, лицо немного смуглое, губы пухлые и алые, как маков цвет, и такие же дурманящие – представили нам как сеньориту Мирасель. Широкие бедра, высокая грудь, цвет глаз и волос, все строение тела, когда девушка, не будучи на самом деле худощавой, таковой выглядит, непреложно указывало на ее происхождение из древних родов Конкисты.

Стройный пожилой мужчина в длинной мантии служителя Создателя с повадками отставного офицера пехоты оказался братом Зорвесом. На груди его покачивался, пуская солнечные зайчики, массивный и явно остро заточенный серп на крепкой серебряной цепи – символ братства жнецов. Взгляд его был суров и отрешен, словно служитель каждый свой шаг делал только с одобрения Создателя и потому непрерывно держал связь с небесным начальством, не отвлекаясь на мелочи вроде людей на его пути. Рассеянно благословив присутствующих, трапезу и окрестности, он сел на свое место и энергично принялся за скромные дорожные закуски: маринованных миног, копченый свиной окорок, печеных фазанов, несколько видов овощных и фруктовых салатов, лепешки и пироги с разнообразной начинкой. Украшали застолье несколько бутылок превосходного вина.

Пока Ромис, распушив хвост, изливал на графиню, может, не очень утонченные, но пространные комплименты, я не терялся и, следуя живому примеру служителя, отдал должное искусству поваров. Я столь энергично работал челюстями, что служитель на секунду отвлекся от общения с начальством и одобрительно посмотрел на меня. Однако, оглядев стол, удвоил скорость переработки продуктов. Утолив первый голод, сотрапезники активно переключились на застольную беседу – легкий треп о пустяках с осторожным прощупыванием друг друга. Беседовали в основном графиня и Ромис. Капитан основательно и сосредоточенно пополнял запасы внутренней базы снабжения. Зорвес, снизив темп потребления продуктов, пристально всматривался в небесные знаки. Мирасель сидела, словно оглушенная мировыми проблемами, свалившимися на ее бедную прекрасную головку, вяло клевала какой-то салатик и ничем не показывала свой интерес к разговору. Меня изначально никто в расчет не принимал. Видимо, как обычно, моя физиономия каждому умному говорила о непроходимой тупости и дремучести ее носителя. Подозреваю, что начни я шумно сморкаться в край скатерти и вытирать руки о волосы – свои, а может, и чужие,– все приняли бы это как должное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});