Укрощенная Элиза - Барбара Хазард

– Кажется, это бывшая городская резиденция герцога Хэлстона? – спросила Элиза. – Я слышала, что дом был продан за огромные долги. Интересно, кто его купил?

Майлс только пожал плечами.

– Это мог быть кто угодно. В Лондоне много богатых людей. Но кто точно, никто не знает. В другой дом обживает сейчас Фредди Марш со своей женой. Думаю, что они хотят открыть в нем сезон.

– Я с таким нетерпением этого жду, – сказала Элиза, рассеянно поправляя капюшон. – Но если эти ужасные холода не кончатся скоро, то об открытии сезона можно скорее всего забыть. Просто невероятно, сколько дров и угля мы сжигаем, чтобы в доме было тепло! Совершенно жуткая зима!

Заметив странный взгляд кузена, Элиза поняла, что лучше не продолжать эту тему.

– Вы слышали, Майлс, что Фредди Марш продал свою плантацию на Ямайке? Там были волнения рабов?

Как она и ожидала, Майлс немедленно стал говорить о недопустимости рабства и угнетения человека человеком. В такие рассуждения Майлс пускался часто, потому что придерживался твердой точки зрения по данному вопросу. Он прилагал немало усилий в парламенте, чтобы правительство отменило рабство всюду, где развевается британский флаг.

Элиза была согласна немного поскучать, лишь бы избежать мучительных разговоров о графе Даррине.

Майлс решил зайти к ней на чай, и она не могла отказать. Кузен помог ей снять пальто. И тут Элиза увидела на столике письмо и сразу узнала почерк.

– От моего отца. – Она взяла письмо, и они с кузеном прошли в библиотеку. – Интересно, что он пишет?

– Вы, кажется, слегка встревожены, – заметил Майлс и уселся в большое кожаное кресло перед камином.

– А вы всегда ведете себя как джентльмен, – сказала Элиза насмешливо, потому что сама хотела сесть в это же кресло.

– О, к чему нам церемонии, дорогая кузина! – ответил он.

– Я вижу, что вы не церемонитесь. А для тревоги у меня есть основания. Уверена, что в письме какие-нибудь ужасные новости. Или моя старая тетушка умерла и надо ехать на похороны, или дорогая Маргарет торопится ко мне с визитом, чтобы обновить тут свой гардероб и повидаться с друзьями. Ко всему этому даже трудно подходит слово новости.

– Вы не можете ужиться с вашей мачехой, не так ли? – лениво спросил он.

– Она невыносима.

– А может, вы и не пытались с ней поладить? Ведь ей не так легко было войти в дом невестой вашего отца, где вы хозяйничали уже с одиннадцати лет. Мне даже жаль вашу мачеху.

– О, перестаньте, дорогой Майлс! У меня нет сейчас настроения слушать ваши лекции.

Она сломала печать и развернула письмо. Оно было коротким. Элиза нахмурилась, прочитав его до конца. Но и когда она перечитала его еще раз, настроение у нее не улучшилось.

– Плохие новости, как всегда? – спросил Майлс. – Кто умер?

– На этот раз никто. Отец требует, чтобы я приехала к нему, и говорит, что это очень важно. Ненавижу, когда он напускает таинственность! – добавила она и передала письмо Майлсу. – В таких случаях мне начинает казаться, что случилось самое ужасное.

Майлс улыбнулся.

– Не вижу ничего ужасного. Он просит вас приехать. Точнее, требует. Но достаточно вежливо. Возможно, соскучился и знает, как вы неохотно покидаете город.

– Лучше бы он сам сюда приехал. Действительно, у меня нет никакого желания ехать куда-либо в такую жуткую погоду.

– К сожалению, я не могу составить вам компанию, ваше величество, – произнес Майлс.

– И опять вы надо мной смеетесь, – укорила его она.

* * *

В конце недели Элиза покинула Лондон и отправилась в имение отца. Никаких других писем от него не приходило, но Элиза их и не ждала. Отец просто приказал, зная, что из любви к нему она не посмеет ослушаться, как всегда.

Напротив Элизы в карете сидела новая служанка. Мисс Пелхэм была женщиной среднего возраста. На ней были теплое пальто, шляпка и толстые шерстяные перчатки. Элиза пыталась не думать о бедной Марте Мэннерс и о том, как плохо та была одета.

Когда они приехали, Элиза с удовольствием осмотрела еще раз старое имение отца. Оно ей всегда очень нравилось. Это был и ее дом, до того, как она вышла замуж за Джеймса Чалмерса. Тут был лесок и за ним – озеро, в котором она с братьями плавала и ловила рыбу. Сейчас кругом лежал снег, белый-белый, совсем не такой, как в Лондоне.

– Где мой отец, Джексон? – спросила она у старого улыбающегося дворецкого. – Он дома?

– Он в библиотеке, мисс Элиза, – ответил он, по-прежнему считая ее маленькой девочкой.

– Здравствуй, отец, – сказала она, входя в комнату.

Он сидел за столом. Увидев дочь, улыбнулся.

– Я в твоем полном распоряжении, – добавила Элиза.

– Это не распоряжение, дочка, а просьба, – поправил он, когда она подошла и поцеловала его.

– Конечно, это была просьба, – согласилась она. – Но скажите мне, сэр, в чем дело? Подозреваю, что-то опять затевается нехорошее.

– Ничего подобного. Сразу и нехорошее! Наоборот, скорее что-то замечательное. Но ты сама увидишь. Хочешь выпить рюмочку шерри, дорогая?

Элиза кивнула, изучающе глядя на отца. Она всегда считала его красивым мужчиной. Он и сейчас был красив, хотя ему было за шестьдесят и его волосы покрывала седина.

– Как поживает Майлс? – спросил отец, подавая ей бокал. – Я просил его тоже приехать, но он только прислал мне письмо. Непослушный щенок!

– Майлсу тридцать пять лет сэр. Так что он уже не щенок. Он просил передать вам свои сожаления. У него дела, и он не может сейчас уехать из города.

– Настойчивый молодой человек. Этому он у меня научился, – сказал Джордж Гринэвэй, садясь снова за стол и поднимая свой бокал. – За тебя, Элиза. Ты хорошо выглядишь, хотя и бледновата слегка. Кажется, ты похудела, и это тебе совершенно ни к чему. Правда, ты всегда была стройная.

Она махнула рукой.

– Не будем о пустяках, папа. Так зачем ты просил меня приехать? Я теряюсь в догадках.

Он откашлялся.

– Что ж, я хотел это подержать в секрете как можно дольше, но ты всегда умела меня обкрутить! Короче говоря, я получил известие от графа Даррина. Он просил твоей руки и моего благословения.

Даррин! Сердце ее забилось сильнее. Он написал письмо ее отцу? Он посмел? После того, как она ему отказала! Ведь она говорила ему, что никогда не выйдет за него замуж. Может, он решил заставить ее, прибегнув к помощи ее отца?

Неожиданно ей стало плохо. Будто что-то сжалось в животе. Она поставила свой бокал на стол. Только бы не закричать, не разнервничаться. Она должна оставаться внешне спокойной.

– В самом деле? – как можно равнодушней спросила она, радуясь, что ее голос не дрожит. – Как это, однако, странно! Я отказала графу и не собиралась менять свое решение. А поскольку я вдова, то никто не может заставить меня. И смею заверить, что я никогда не выйду замуж за графа Даррина.