Рейтар - Андрей Круз

— Нужны друг другу, получается?

— Верно, так и получается. Вон, смотри где полки стоят, туда и идем.

Действительно, по мере того, как дорога на изрядном расстоянии огибала маркграфский замок, нам открывался вид на длинный деревянный забор, над которыми возвышались по углам караульные вышки, а по пыльной дороге, окружавшей периметр, ехал шагом кавалерийский патруль.

Затем мы увидели виселицу, с которой свисали три голых по пояс исклеваных трупа, возле которых суетились и дрались черные вороны. На нас пахнуло тленом и смертью.

— Кто-то не понял предупреждения, — сказал громко Арио, — Все из новых, даже портки у всех разные. Барон Верген сам шутить не любит и чужих шуток не понимает.

Никто не удивился, разве что некоторые покосились равнодушно. В наемных полках иных наказаний кроме штрафа и «горбатой невесты», как принято называть виселицы, и нет больше. За мелкие провинности жалования лишат, а за крупные, вроде невыполнения приказа, только «свадьба с горбатой».

Затем были ворота со шлагбаумом, крашенные в черную и белую косую полоску, такая же караулка возле них, откуда вышел важный десятник с черным прямым шнуром на плече, который принял от Круглого Арио какую-то сложенную бумагу, откозырял и жестом приказал обозу заезжать внутрь.

Полосатое бревно шлагбаума задралось вверх, снова затопали копыта и заскрипели колеса, и наша колонна въехала на территорию пункта своего назначения. Телеги обоза сразу свернули налево, к длинным сараям, вытянувшимся вдоль ограды, а новых ландскнехтов Арио повел прямо, к большому плацу, раскинувшемуся в середине обширного войскового городка.

Городок войсковой был похож на иные подобные если не как две капли воды, то все равно очень сильно. Длинные каменные казармы, крытые камышом, конюшни, гимнастический городок — все это было для постоянного личного состава полков «Волчья голова» и «Могильные вороны». Вторую же часть городка занимали сооружения попроще, временные, где из плетней, землей набитых, а где и сколоченные из досок, для вновь нанимаемого пополнения. Тут и вместо конюшен были крытые коновязи, и вместо добротных коек через открытые двери были видны сколоченные нары с тюфяками. Да в общем и понятно.

Артиллерийский парк расположился в самом дальнем от входа краю городка, огороженный, с охраной на воротах. Отсюда были видны выстроенные в ряд орудия и бомбометы, стоящие под навесами и закрытые серой парусиной. Вдоль их ряда прохаживался часовой с винтовкой с примкнутым штыком.

Люди в разных частях городка тоже отличались, и в то же время были неуловимо схожи между собой. Отличались они формой, полки Дикого Барона носили одинаковые серые мундиры с черными сапогами у кавалеристов или черными ботинками с серыми гетрами у пехотинцев, и черными же были как ремни с портупеями, так и каски из толстой кожи с лакированными козырьками и матерчатыми назатыльниками у кавалеристов, пехотинцы носили кепи. Вместо кокард у них были изображения сидящего на обелиске ворона или оскаленной волчьей головы в профиль, в зависимости от полка.

Новые люди, заполнившие вторую половину лагеря, были одеты кто во что. Кто в мундирах самых разных полков, кто просто в гражданском платье, а кто в дикой смести того и другого. Но и тех, и других, роднило одно — в общий для всех тип бывалых людей, бойцов, повидавших и жизнь, и ее обратную сторону, то есть смерть. А у ландскнехтов к тому возможностей больше, чем у кого иного.

Дальше пошла суета приема пополнения, размещения его в «карантинной» казарме, из которой уже пойдет распределение дальше, по ротам, по умениям и званиям каждого. Кавалеристы размещали коней у коновязи, согласно указаниям дневального, расседлывали, накрывая попонами, затем, подхватив мешки с вещами и оружие, шли в казарму устраиваться.

Мне достались кое-как сколоченные, но крепкие нары с ящиком для вещей под ними, и ружейная пирамида напротив — вот и все полагающееся пока жизненное пространство. Было шумно, топотно, лязгало железо, кто-то болтал, кто-то смеялся, в общем, заселялись.

Я выдвинул ящик из-под койки, быстро уложил в нем свое скудное имущество, затем пристроил карабин в пирамиду, а патронташ к нему повесил над ней на крючок, вбитый в стену.

— Эй, пополнение! — зычно гаркнул рослый усатый взводный в сером мундире, зашедший в казарму. — Вас на довольствие сегодня не ставили, так что пожрать можете сами, в кантине в полку или даже в городе. Но для тех, кто в город соберется, предупреждение — вести себя тихо, горожан не задевать, драться только между собой, без смертоубийства и увечий. Или пусть готовится к «свадьбе с горбатой». Завтра начнем распределять по ротам. А пока назначаю дежурного и дневальных, и если кто слово вякнет — получит в зубы. Служба уже началась!

Ну, это тоже трюк известный, с довольствием. Птичка по зернышку клюет, а сыта бывает, так же и интендант. На роту еду зажал сегодня, тут наэкономил, там еще чуть-чуть, и глядишь, встретит старость в хорошем домике с садом на берегу моря, в саду будут гулять павлины, а юные рабыни наливать вино в хрустальный бокал. Никто не возмутился, потому что другого и не ожидал. Интендантом быть и ничего не украсть — это как в бордель сходить и там молитвенник почитать.

Насчет «зубов» взводный тоже погорячился. Точнее, выпендрился. В ландскнехтских полках дать в зубы командир может разве что за совсем большое нарушение, на которое и товарищи косо смотрят. Мальчиков для битья в вольных ротах нет, можно и самому в обратную получить. Не зря же, как я сказал, ту всего две кары, после первой в обратку не дашь, а после второй и вообще все ставки со стола убраны.

А вообще кантина так кантина, деньги есть пока, а можно и в город сходить будет. Разве что сперва коня надо обиходить, да себя помыть, а то по запаху так и не отличишь уже, где Кузнец, а где его всадник.

Вышел к коновязи, где уже собралось немало кавалеристов, занимавшихся своими лошадьми, обиходил Кузнеца по всему списку того, что может сделать благодарный всадник для верного коня. Возился с ним неторопливо, разговаривая и напевая, и не обратил внимания, как ко мне подошел и остановился за спиной среднего роса мужик с загорелым лицом, бритой головой и лихими кавалерийскими усами. Одет он был не в форму, а так, как любят одеваться всякие лихие люди непонятной профессии — в жилет в карманами-подсумками, дорогую рубаху с закатанными рукавами под ним, в бриджи с кожей на коленях и дорогие рыжие кавалерийские сапоги без шпор. На бедре и на груди наискосок в кобурах покоились два револьвера с рукоятками из дорогой кости.

Руки он сложил на животе, зацепив большими пальцами за широкий ремень, и я обратил внимание на причудливую татуировку на тыльной стороне правой — изогнутый кинжал, который несет в когтях раскинувшая крылья сова. Не видал таких покуда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});