ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС… - August Fliege

После, того, как справедливость восторжествовала, меня похвалили, а Софьина - пожурили, но без взысканий.

Казаки отбыли, забрав своих 'оглоедов', а адъютант казачьего полка подъесаул Брыкин звал заходить в гости, ибо у них есть 'что разыграть в орлянку'.

* * *

- Вы, барон, просто кладезь неожиданных талантов! - Казимирский сидел на стуле задом наперед, положив скрещенные руки на резную спинку. - Просто диву даешься!

- О большинстве этих талантов, господин поручик, я узнаю так же неожиданно, как и окружающие! Видимо суровая военная обстановка… (Чуть не сказал: 'экстремальная обстановка'. Черт!)

- Знаете что, барон, я, пожалуй, даже рад, что ко мне в роту попал молодой офицер со столь уникальными способностями, - ротный помахал в воздухе рукой с дымящейся папиросой. - И польза от вас немалая и скучно с вами не бывает!

- Весьма польщен… - я стоял посреди комнаты, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.

Только что я доложил Казимирскому подробности моего вмешательства в драку и последующие события в штабе полка. Поручик выслушал меня с огромным интересом, время от времени комментируя мои реплики и то и дело иронично вскидывая левую бровь…

- К черту, барон! Плюнуть и забыть! По крайней мере, ваши действия верны по сути! А то, что это не совсем comme il faut, я как-нибудь переживу. Честно говоря, ожидая вашего прибытия в полк, я опасался, что мне назначат младшего офицера наподобие этой амебы Софьина или, тем паче, кого-нибудь вроде нашего Жоржа.

- Теперь, я чувствую себя переоцененным, - я был очень удивлен поведением этого гуляки и авантюриста, отчего-то решившегося на откровенный разговор.

- Ну, что вы! Я уверен, что воспитательная беседа с командиром полка не даст вам впасть в грех гордыни! - Казимирский щелчком выбросил окурок в окно, встал, одернул китель. - И поэтому, приглашаю вас в офицерское собрание. На ратушной площади привели в порядок тамошний кабак, так что намечается интересный вечер!

- Не думаю, что это хорошая идея, господин поручик. - Я замялся. - Придется встретиться там со Щеголевым и Софьиным…

- Вздор! - Ротный пренебрежительно махнул рукой. - Во-первых, любые претензии к вам будут просто смешны. Во-вторых, им назначили три дня дисциплинарных занятий с личным составом, без права оставления роты. Так что жду вас нынче вечером, сразу после смены караулов.

- Слушаюсь!

- Ну, вот и замечательно!

4

Проверив караулы, я привел себя в порядок и, оставив роту на Лиходеева, отправился в собрание.

Искомый кабак находился в полуподвале, а посему не сильно пострадал от боевых действий. Кроме того, погреба заведения каким-то образом избежали погрома и разграбления.

Когда я зашел, застолье было в разгаре - только что подали жаркое в исполнении нашего полкового 'шефа'. Казимирский сидел за одним столом со штабс-капитаном Ильиным и Генрихом Литусом. Увидев меня, он замахал рукой:

- Проходите-проходите, барон! Мы вас заждались!

- Прошу прощения! - Бросив свою фуражку приказчику офицерского собрания, я направился к ним.

- Вы пьете, барон? - Поинтересовался Ильин, едва я только уселся за стол.

Пью ли я? Самому интересно! Вот если бы меня спросили об этом в мою прошлую жизнь… Не то чтобы я был любителем выпить - свою норму я знал и норма эта, надо сказать была немалой. Если, конечно, не смешивать. Ну, а если смешивать, то в зависимости от обстоятельств.

А что говорить теперь? Откуда я знаю, какое количество спиртного я могу употребить, оставаясь при этом в здравом уме и доброй памяти?

До моего заселения в это тело, Александр фон Аш пробовал крепкие напитки трижды: в юности - исследуя содержимое буфета, и дважды во время обучения в военном училище - на дне рождении сокурсника и на выпускном. Вроде бы без печальных последствий, но стоит проявить осторожность. Авось, сойдет за скромность!

- Немного вина, пожалуй!

* * *

В целом вечер протекал весьма приятно. Отужинав, офицеры разбились на группы по интересам. Болтали о женщинах, о лошадях, о политике и, конечно же, о войне.

Несколько человек высказались по поводу утреннего инцидента - в целом, отношение было благожелательное. И, Слава Богу!

Старшие офицеры, во главе с командиром полка, сидели в дальнем углу, почти не обращая внимания на остальных, и что-то спокойно обсуждали.

Наконец, поручик Шевяков объявил тост 'За Победу!'. Выпили стоя, отметив события троекратным 'Ура!'.

- Интересно, что же будет дальше? - шепнул я Генриху. - В первый раз вижу наших офицеров в столь неофициальной обстановке.

- Не будем загадывать! - ответил он, весело сверкнув глазами. - Но, кажется, веселье только начинается!

Судя по всему, моему другу было уже 'хорошо', так как в обычной обстановке столь легкомысленный ответ скромному и задумчивому Литутсу был не характерен.

Действительно, веселье только начиналось: поручик Павлов извлек откуда-то гитару с большим белым бантом и с цыганским перебором спел 'Очи черные', порвав на заключительных аккордах последнюю струну.

Его выступление вызвало целую бурю эмоций: и восторг от выступления и печаль от порчи инструмента.

Потом к стоящему в углу пианино сел поручик Леонов из первого батальона и приятным тенором исполнил романс 'Белой акации гроздья душистые':

Белой акации гроздья душистые

Вновь аромата полны,

Вновь разливается песнь соловьиная

В тихом сиянии чудной луны!

Со всех сторон послышались крики 'Браво!' и требования спеть чего-нибудь еще. Чем-нибудь еще стал 'Ямщик, не гони лошадей…' Тут уже подпевали хором и размахивали бокалами.

Уже когда звучали последние строки романса, в зале появились гости: 'на огонек' заглянули офицеры Уральского казачьего, принеся в качестве гостинцев две корзины с бутылками.

Последующий тост 'За воинское содружество!' пришелся как нельзя кстати.

Оттеснив от пианино Леонова, за инструмент сел уже знакомый мне подъесаул Брыкин и под его аккомпанемент казаки хором исполнили свою полковую песню:

В степи широкой по Иканом

Нас окружил Кокандец злой,

И трое суток с басурманом

У нас кипел кровавый бой.

Мы залегли… Свистели пули,

И ядра рвали все в куски,

Но мы и глазом не моргнули -

Стояли мы - мы казаки!

Во время исполнения этого замечательного произведения, я решительно встал из-за стола и юркнув в угол, завладел вышедшей из строя гитарой.

Дело в том, что для меня произошедшая с ней неприятность была как нельзя кстати. Перенастроить семиструнку без одной струны в шестиструнку - дело пяти минут. К тому же, большинство известных мне песен исполнялись именно на шестиструнной гитаре.

Пока я тренькал струнами и подкручивал колки, добиваясь нужного звучания собрание от пения песен вновь перешло к употреблению крепких напитков по различным торжественным поводам. Выпили 'За Русь святую!', 'За Честь и Храбрость!', 'За погибель германскую!', после чего вновь наступила стадия разговоров по интересам.

Ко мне подсел Генрих с бокалом красного вина.

- Что ты делаешь, Саша?

- Пытаюсь привести гитару в рабочее состояние. А что?

- Без одной струны?

- Это не проблема, Геня! Я умею играть и на шести струнах.

- Здорово! А петь?

- Что 'петь'?

- Петь ты собираешься? Наш Батюшка как-то обмолвился, что у тебя недюжинный талант.

- Ну, это не мне судить. Но кое-что я пожалуй спою!

Тем временем мои манипуляции с гитарой заинтересовали ближайших к нам офицеров. Подсевший к нам Павлов, понаблюдав за мной посоветовал:

- Оставьте, барон. Этого уже не исправишь.

- Ну почему же? Все уже почти готово, - подтянув последнюю струну, я быстренько сыграл гамму до-мажор. - Вот, как-то так!

- Ну, тогда просим-просим!!!

- Comme il vous plaira… /Как вам будет угодно…/ - Взяв несколько пробных аккордов и дождавшись относительной тишины, я запел песню Крестовского из 'Земли Санникова':

Призрачно все в этом мире бушующем,

Есть только миг - за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим,

Именно он называется жизнь.

Необычное исполнение сразу привлекло внимание, и к нам стали собираться остальные офицеры.

Вечный покой сердце вряд ли обрадует.

Вечный покой для седых пирамид,

А для звезды, что сорвалась и падает,

Есть только миг - ослепительный миг.

Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,

Но не всегда по дороге мне с ним.

Чем дорожу, чем рискую на свете я -

Мигом одним - только мигом одним.

Сначала мне стал подпевать Павлов, потом к нему присоединились Генрих с поручиком Леоновым.

Счастье дано повстречать иль беду еще.

Есть только миг - за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим,

Именно он называется жизнь.