Квадраты шахматного города - Джон Браннер

Сохранившиеся в моей памяти выдержки из первой книги Майора в самом деле подтверждали это. Я кивнул в знак согласия.

– Двадцать лет назад, – сказала сеньора Посадор, глядя, как тает струйка дыма от ее сигареты, – Хуан Себастьян Вадос выставил свою кандидатуру на пост президента. Это были первые выборы после ненавистной диктатуры. Телевидение в нашей стране тогда только зарождалось. Вначале передачи могли смотреть только жители Куатровьентоса, Астория-Негры и Пуэрто-Хоакина. Но директор был сторонником Вадоса. Кто впервые обратил внимание на возможности, о которых мы только что говорили, сказать не могу. Все держалось в строгом секрете. Во многих странах использование таких средств воздействия на подсознание карается законом – многочисленные тесты доказали их антигуманный характер. Но в Агуасуле такого закона не было. Единственным препятствием являлась безграмотность большинства населения, что, впрочем, не изменилось и по сей день. В то же время было установлено, что действенность картинки, изображения гораздо большая даже для грамотных людей. Со словесной аргументацией можно не соглашаться, но визуальное восприятие откладывается в подсознании надолго.

Сеньора Посадор пристально рассматривала свою сигарету, но явно не видела ее – столбик пепла ссыпался на пол. Голос ее звучал жестко.

– Вадос по совету Майора, который стал его другом, на практике начал применять этот метод. Так, он весьма часто проецировал на телеэкран кадры, на которых его политический противник был представлен в самом невыгодном свете. Телевидение в стране было явлением новым, и люди проводили все свое свободное время перед телевизорами. Кончилось тем, что на противника Вадоса посыпался град оскорблений, в дом его ежедневно летели камни. И… и он не выдержал – покончил с собой.

Наступило длительное молчание. Затем сеньора Посадор снова овладела собой.

– Итак, мой друг, те из нас, кто знает все это и не одобряет такой политики, никогда не ходят в кино и не смотрят телевизионные программы без блинкера. С годами последователи Майора понабрались опыта, и сегодня вы видели типичную передачу, в которой применены современные средства воздействия на психику. Вот почему многие наши граждане думают, что обитатели трущоб и лачуг прививают своим детям животные инстинкты, развращают молодежь и глумятся над христианской верой. Теперь они также знают, что вы хороший человек, верующий католик, близкий друг президента, хотя на самом деле вы, вероятно, его ни разу и не видели.

– Однажды издали, когда он ехал в машине, – вставил я.

Она пожала плечами.

– Я сама едва узнала вас во время передачи в образе ангела отмщения, – сказала она. – Видимо, все было хорошо подготовлено заранее. Среди зрителей было много детей, а они верят в то, что видят. Жители маленьких городов и деревень и даже Куатровьентоса и Пуэрто-Хоакина в большинстве своем – простые, неграмотные люди, они воспринимают такие вещи непосредственно. По сравнению с жителями Сьюдад-де-Вадоса вы свободный человек, сеньор Хаклют. Вы приехали сюда и уедете обратно, и на вашем образе мышления это существенно не отразится. И все же я не советую вам смотреть телевизор в Агуасуле.

– Вы хотите сказать, что все телевизионные передачи заполнены, простите меня, такой дрянью?

Она поднялась и, нагнувшись, приоткрыла дверцу тумбы, на которой сидела.

– Взгляните сюда, – показала она на многочисленные кассеты. – Здесь видеозаписи передач последнего месяца. Могу продемонстрировать любую из них.

– Не стоит, – ответил я.

Она сочувственно взглянула на меня.

– Как я и предполагала, вы порядочный человек, сеньор Хаклют. Вам неприятно это открытие. Вот какими методами пользуются в стране «с самой совершенной системой управления».

Я закурил сигарету.

– Вчера вечером я беседовал с доктором Майором, – сказал я после непродолжительного молчания. – Он употребил это же выражение. Означает ли оно что-нибудь на практике?

– Для обычного гражданина? О, это ему почти ничего не говорит. Наше правительство применяет весьма ловкие приемы и орудует в лайковых перчатках. Для большей части народа двадцать лет правления Вадоса в самом деле можно назвать счастливыми. Никогда еще в Агуасуле не было такого спокойствия и процветания, и люди никогда не были так довольны. Но те из нас, кто знает, что к чему, кто видит длинные невидимые цепи, которыми нас опутали, – а таких, сеньор, немного, – боятся за будущее. Кто может, например, предсказать, что будет, когда Майор умрет? Помимо того, что он теоретик, он еще и блестящий импровизатор. Его искусство состоит в том, что он блистательно умеет поставить в нужную сторону парус прежде, чем подует ветер. А потом, состарится ведь и сам Вадос. Кто знает, как далеко заглянул Майор вперед, в будущее, чтобы преемник Вадоса смог крепко взять бразды правления в свои руки и уверенно повел страну дальше по намеченному курсу. Есть еще одна опасность. Опасность того, что это правление продержится еще очень долго, так долго, что, когда возникнет необходимость перемен, мы не сможем уже правильно и своевременно реагировать на происходящее.

Она беспомощно взмахнула своей холеной рукой и притушила сигарету.

– Я вовсе не пытаюсь вести с вами политические беседы, сеньор Хаклют. Я знаю, вы приличный человек. А то, что происходит здесь в Агуасуле, имеет значение для всего мира. Если мы пошли неправильным путем, все должны знать об этом, чтобы избежать наших ошибок. Ваше время истекло, сеньор. Я подвезу вас, куда вы пожелаете.

9

На обратном пути, пока роскошный автомобиль мчал меня в город, чтобы нанести очередной визит Энжерсу, я не проронил ни слова. Настроение у меня было подавленное.

Я прибыл в Вадос для выполнения чисто технической задачи, которая на первый взгляд требовала лишь опыта и умения, хотя сам заказ был намного престижнее прежних моих контрактов из-за особого статуса города. Но на месте оказалось, что на мою долю выпало вынесение морального приговора.

То, что показала мне сеньора Посадор, меня без преувеличения потрясло. Оставив в стороне этическую сторону вопроса, мне отвратительно было сознавать, что я сам стал участником этой игры. Тот факт, что телезрителям обманным путем внушали ко мне симпатию, только ухудшал положение.

И все же…

За двадцать лет правления Вадоса в стране не было ни переворотов, ни гражданских войн, ни экономических спадов и кризисов, ни каких-либо других серьезных потрясений. И он впервые за стопятидесятилетнюю бурную историю страны на столь длительный период даровал народу мир. В то время как соседние государства тратили средства и силы на распри, ему удалось построить прекрасную столицу, значительно повысить жизненный уровень населения, в какой-то мере преодолеть голод, нищету, неграмотность и болезни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});