Тревожное лето - Виктор Дудко

Карпухин вздохнул, раскурил трубку:

— Найди там ему что-нибудь из одежонки. Срамота глядеть. А ты, Тит, утри слезы. Теперь нос.

...Шелковку Карпухин обнаружил сразу. Глаза его заблестели. Собрав все со стола в полевую сумку, он пошел к комдиву Покусу, который находился в штабе главкома.

Потные телефонисты с катушками за плечами раскручивали провод. У штаба уже была сооружена коновязь, топтались кони, мотая хмельно головами, отгоняя оводов. Тут же стояла тачанка с задранным в небо рыльцем пулемета. На сиденье похрапывал связной штаба.

 

Новый, сменивший В. К. Блюхера, главком Уборевич захлопнул папку, передал ее Покусу.

— Яков Захарович, а кто такой Улан, если не секрет?

Покус, завязывая тесемочки, улыбнулся:

— Для вас — нет, Иероним Петрович. Это Серегин Олег Владиславович. Служит в военном ведомстве. Воевал с германцем в чине капитана, имеет боевые награды. Вступил в партию большевиков. Работал у Унгерна, был направлен в читинскую ЧК. Оттуда послали в Хабаровск. Знает японский и китайский. Сам из Владивостока.

— Мужественный товарищ.

— Да, — подтвердил Покус, — человек он прекрасный.

— Передайте при возможности мою благодарность ему.

— Есть, Иероним Петрович. Обязательно передадим, Денег бы ему надо. Очень они ему сейчас пригодятся.

— Сделайте вклад в Харбинское отделение «Спеши Бэнк». Думаю, там они пригодятся ему больше. Можно это сделать в самое ближайшее время?

— Можно, товарищ главком. Такого добра у нас хоть мешок, — обрадовался Покус.

Уборевич напомнил:

— И пусть банк оповестит его об этом. Чтоб знал. Деньги действительно потребуются ему не здесь, а там... И очень скоро.

...Остро отточенным красным карандашом Уборевич решительно водил по карте, вокруг которой сгрудились командиры и политработники. В комнате было накурено и тесно. Исчерченная разноцветными стрелами карта-двухверстка занимала весь длинный стол, а северный ее конец, уже глубокий тыл, у станции Шмаковка надламывался и свисал над носками сапог главкома. Все были возбуждены, но внимательно слушали, делая пометки в своих планшетах. Уборевич, как всегда, подтянут, энергичен, стекла пенсне поблескивали, на гимнастерке, выше кармашка, на малиновых розетках привинчены два ордена Красного Знамени.

— Таким образом, наша главная задача — не допустить Поволжскую группу белых к Спасску. А для этого требуется разбить ее под станцией Свиягино. Командиру головной группы товарищу Покусу необходимо выделить для этого две ударные группы по два полка...

Уборевич вопрошающе посмотрел на Покуса.

— Пятый и шестой стрелковые в первую группу, товарищ главком.

Пятый и шестой Хабаровские полки отличились в боях под Шмаковкой, когда 6 сентября Поволжская группа белых, которой командовал генерал Молчанов, в количестве 1885 штыков, 740 сабель, 26 пулеметов, четырех орудий, при поддержке двух бронепоездов, ожесточенно ударила по частям НРА, ставя себе целью захватить мост через Уссури и развить наступление на Хабаровск. Белые потеснили части НРА, взяли станцию Шмаковка и село Успенка. Народоармейцы вынуждены были отойти в район Глазовки, но на другой день вернули и Шмаковку, и Успенку. Теперь части Поволжской группы отошли к станции Свиягино и укрепились там.

НРА готовилась к решительному наступлению, сосредоточивая свои войска в направлении главного удара. В момент оперативного совещания штаба прибыла и Вторая Забайкальская стрелковая дивизия.

— Командующим первой ударной группы назначается товарищ Вострецов, — сказал Уборевич.

Все задвигались, зашумели.

— Что, есть возражения?

— Никак нет, товарищ главком, — ответил Вострецов. — Но я попрошу дать мне еще один артдивизион и хотя бы один эскадрон.

Покус тут же возразил:

— Решено отдать их во вторую ударную, товарищу Кондратьеву.

Уборевич усмехнулся и глянул на начальника политуправления Смирнова. Тот молча развел руками, мол, ничего не поделаешь.

— Берите, — согласился Уборевич. — Правильно, Степан Сергеевич, вам начинать.

— Нелюту дайте, — осмелел Вострецов.

— Это который сегодня побил глебовцев? — спросил Уборевич.

— Так точно, он, — подтвердил Смирнов. — Кстати, товарищ Карпухин в связи с этим что-то хочет доложить вам.

Уборевич поискал глазами начальника разведотдела. Тот кивнул.

— Дадим ему Нелюту? — спросил у Покуса.

Покус ответил:

— Жалко, но раз дело требует...

Было решено, что командиром второй ударной группы должен быть Покус. Он отличился при штурме Волочаевки, где белыми командовал сам генерал Молчанов.

Противники знали друг друга, и потому Уборевич согласился с кандидатурой Покуса.

— Вторая Забайкальская двинется следом за ударной группой Вострецова. Вопросы есть? — Уборевич снял пенсне, потер складку на переносье. — Будьте начеку, товарищи.

— Что скажет разведка? — спросил Уборевич Карпухина.

— По нашим данным, товарищ главком, только в Спасске 2800 солдат и офицеров, 660 сабель, 34 пулемета, восемнадцать орудий и один бронепоезд. И еще... Молчанов дал приказ по всему городу вырубить деревья.

— Это зачем? — заинтересовался Вострецов.

Покус лукаво ответил:

— Пуганая ворона куста боится. Чтоб врасплох не застали, а то выскочим из-за кустов и сразу: руки вверх!

Все рассмеялись. Уборевич улыбнулся.

— Да, — подтвердил Карпухин, заглядывая к себе в блокнот. — Вот выдержка из приказа генерала Молчанова: «Ввиду непрекращающихся нападений на военнослужащих в Спасске и его окрестностях приказываю: силами населения уничтожить кусты, воспретить вечерами хождение вне домов, военнослужащим воспретить хождение вне казармы. Патрулям: не исполняющих приказ арестовывать, а пытающихся уклоняться — расстреливать на месте».

— Понятно, — сдержанно произнес Уборевич. — А как у них с подкреплением?

— Они Спасск очередным Верденом считают и уверены в его неприступности, — продолжал Карпухин. — И, надо сказать, утверждение это имеет серьезные обоснования. Семь фортов вокруг города. Это не шутка! Все они соединены окопами с блиндажами, обнесены в пять рядов колючей проволокой. Далее. Японцы стягивают свои войска во Владивосток. Сейчас там девятая дивизия генерала Мацууры вместе с приданной ей отдельной кавалерийской бригадой. Численность ее 10200 человек. Вторая пехотная дивизия генерала Сиракавы — это которая ушла из Спасского укрепрайона — насчитывает 9000 штыков и еще отдельная пехотная бригада в количестве 8100 солдат и офицеров. Это все, что касается японцев. Земская рать Дитерихса насчитывает 9000 человек. У них штыков 6228, сабель 1684, 81 пулемет, 24 орудия и четыре бронепоезда.