Баба Яга: Начало бессмертия - Katali

рубахе, как и было велено.

Она была немного смущена, но всё же вошла в реку и, встречаясь с сопротивлением сильного течения, прошла глубже, ощущая, как прилипает к телу мокрая ткань, сковывая движения.

— Что я должна делать?

Любица улыбалась, наслаждаясь видением девы, чьи длинные волосы растекались по воде, словно кровавые ленты.

— Ты будешь танцевать и петь заклинания, призывая Диву-Додолу присоединиться к обряду и ниспослать на землю влагу небесную.

— Но я не знаю слов.

— Знаешь, — Любица протянула к девушке раскрытую ладонь, сияющую от влаги. — Всего единожды услыхав от меня, ты постоянно напевала ритуальную песню во время работы.

— Мне казалось, что… — тут она умолкла, вспоминая, что Любица никогда ничего не делала без дела и надобности и, даже тихо напевая, продолжала просвещение.

— Ты готова? — спросила старшая.

— Да, — Ядвига раскинула руки в стороны и запела звонким сладким голосом.

Она закрыла глаза, отдаваясь силе заклинания. Тело само собой стало раскачиваться из стороны в сторону, кружиться, изгибаться, плавно уходя в танец. Любица плясала рядом, не обращая внимания на тяжесть, сковывающую движения. Она набирала полные ладони воды и окропляла ею красную голову молодой девы, что призывала жену Перуна и просила ниспослать благодатный дождь на сухую землю. Постепенно стихли горячие порывы ветра, воздух в округе наполнился сладким благоухающим ароматом свежести, наполняющим грудь и придающим силы. На небе медленно начали стягиваться тяжёлые темные тучи, пряча за собой палящее солнце. Вдалеке послышались первые тихие раскаты грома, стремительно набирающие силу. Блеснула молния, и на белое лицо юной жрицы упали первые прохладные капли.

Ядвига подняла лицо вверх и открыла глаза, с восторгом глядя на отяжелевшее небо. С каждым мигом капли дождя капали всё чаще и чаще, пока не стали проливным неукротимым ливнем, звонко барабанящим по потемневшей водной глади реки и питающим сухую землю.

— Всё получилось! — воскликнула она, щурясь и задыхаясь от восторженного смеха.

— Иначе и быть не могло. Я была в тебе уверена, дитя.

Ядвига кружилась, смеялась, ловила губами дождь, пока Любица любовалась дивным видением, ощущая, как в душе разливается любовь к этому невинному ребенку с непростой долей.

— Отчего же ты печалишься? — спросила девушка, хватая наставницу за руки и увлекая её в речной хоровод. Любица тепло улыбнулась в ответ и, отдаваясь заразительной радости, пустилась в пляс.

Вернулись одаренные домой только тогда, когда небо просветлело, а землю залил холодный лунный свет.

В каменной печи потрескивали дрова, разнося по избе тепло и наполняя её уютом. Женщины сидели неподалеку, сменив мокрые рубахи на сухие, и перебирали в руках высушенные травы.

— Корень этой травы — лекарство. Стебель — яд. Листья — еда. Запомнила?

— Да, — кивнула юная дева.

После Любица отложила растение в сторону и достала с полки большую черную книгу, обтянутую кожей. Набрав побольше воздуха в лёгкие, она сдула с неё пыль и закашлялась, разгоняя пыльное облако.

— Давно я её не брала в руки.

Женщина любовно провела рукой по чёрной обложке.

— Что это за книга?

— Я обучила тебя всему, что знала сама. Пришло время узнать все о мире живущих, — ведьма аккуратно раскрыла книгу. — Ты должна знать обо всех существах, населяющих леса, поля и холмы. А после и знать будешь, как обращаться с ними, о чем просить, а кого остерегаться и как защититься.

Пришло время, которого Ядвига так сильно ждала. Наконец Любица поведала ей о магических существах, которые населяли их полные места и далёкие чужие земли.

Поутру следующего дня Ядвига сидела на крыльце, обдумывая последний урок с Любицей. Она глубоко задумалась, глядя в пустоту, и даже не заметила, когда наставница подсела рядышком и, тяжело вздохнув, сказала:

— Твоё обучение подошло к концу.

Дрогнув Ядвига обернулась и встретилась с теплым, полным тоски, взглядом.

— Больше мне нечему тебя научить. Я всегда буду помнить твою доброту и чистое сердце, но теперь настало время нам прощаться.

— Ты гонишь меня?

— Ты должна вернуться в мир, где тебя ждут. К тем, кто тебя помнит и любит. К тому же, ты провела в моем доме без малого год.

Внутри у Ядвиги всё похолодело.

— Целый год?! — изумилась она.

— Помни все, чему я тебя научила. В лес без дозволения не входи. Стала на опушке, поклонилась на три стороны, хлеба покрошила и попросила у живущих разрешения войти, а после обязательно поблагодари за гостеприимство. Тогда тебя лес с радостью примет.

— Спасибо тебе за всё, только… — девушка посмотрела на колдунью отсутствующим мутным взглядом, — как же я не заметила, что прошло столько времени?

— Время бежит незаметно, когда занят дорогим сердцу делом, дитя, — с теплотой в голосе ответила та. — Однако настало время отпускать тебя. Будь осторожна и не совершай необдуманных поступков.

Любица подошла ближе и коснулась груди девушки, где гулко билось её сердце.

— Всегда думай головой, а не сердцем. Для тебя оно плохой советчик. И помни, что у тебя есть друг, который всегда придёт на помощь.

— Не о Николасе ли ты говоришь?

Женщина рассмеялась.

— Нет, Ядвига, я не про мальчишку тебе толкую.

— Прощай, дитя…

После этих слов сердце Ядвиги словно пронзила ядовитая стрела. Яркий свет вспыхнул перед её глазами, а потом настала тьма. Дева упала без сознания, рассыпая вокруг себя огненные волосы.

Глава 6

Умом Николас понимал, что сделал всё правильно и должен был оставить Ядвигу, как она и просила, но душа была не на месте, а сердце рвалось обратно. Он шел по узенькой тропе, петляющей вдоль лесной опушки, думая о том, что этим путем давно никто не ходил. Наконец вдали показались слабые огоньки, мерцающие в окнах. Парень прибавил шаг и вскоре оказался у дверей корчмы, расположенной на окраине деревни, за которой доносились раскаты хохота и отборная пьяная брань. Подобные места никогда не прельщали юношу, но сейчас выбора у него не было. На улицу опустилась ночь, глаза налились свинцом, да и ноги устали. Однако даже не это останавливало юношу. Он хотел быть как можно ближе к месту, где оставил свою подругу. За скромную плату он снял простенькую крохотную комнатушку, в которой уместился лишь покосившийся стол, да широкая скрипучая лавка, покрытая тканым засаленным полотном. Деревянные стены пропитались сыростью и кислым молоком, а узкое окно было наглухо затворено ставнями. В углу стола горела толстая свеча, по которой тонкими струйками стекал горячий воск. Рядом лежала ещё одна про запас.

Николас сел на лавку и