Полёт в нирвану - Стелла Зела

Завари его и сыграй мне что-то из «Нирваны», например «Литиум».

Дэн зашёл в интернет, нашёл в ютубе «Нирвану». Заварил дурманящие зёрна. Тяжесть отступила. Курт Кобейн пел: «Мы разбили наши зеркала…». Амин слушал песню о парне, от которого ушла девушка, но перед смертью при помощи препарата, используемого в психиатрии, он нашёл веру и друзей.

Утром следующего дня музыкант чувствовал себя совершенно разбитым. Превозмогая слабость, заварил крепкий кофе без добавок и продолжил работу над аранжировкой девятой симфонии. В голове звучала сплошная какофония. «Нирвана» врывалась в хоровые призывы Бетховена к радости и объятиям. Амин просил повторение «Литиума» и дурманящих благовоний Исы.

Дэн сел за компьютер для завершения анонса и флаера с программой фестиваля, посвящённого к 200-летию Девятой симфонии Бетховена. Амин подсказал:

– «Ода к радости» даже в трансе не привлечёт много желающих. В рекламе фестиваль лучше назвать «Полёт в нирвану», а «Оду» сделай кульминацией электронного и лазерного шоу.

Дора Фишман, несмотря на помощь авторитетного консультанта, до сих пор не была уверена ни в одном из диагнозов ди-джея. Ей нравился импозантный, со стильной бородкой, модно одетый, внимательный и сладкоголосый доктор Якуб. Настораживала только непроходящая депрессия ди-джея. Но интерн Михаэль рассуждал:

– Дэн много лет принимал наркотики, а это мощный триггер, который даже со временем продолжает действовать. Я и сейчас думаю, что парень продолжает пользоваться неустановленными синтетическими веществами.

– Даже с терапией Якуба?

– Если Вы обратили внимание, Дора, Сулейман выписал в дополнение к нашему протоколу лечения мощные успокоительные последнего поколения, их взаимодействие с другими лекарствами не до конца изучено. Якуб считает, что музыкант должен заново пройти прошлые болевые пороги. Но страдания сопровождают каждого с момента рождения, и, по-моему, нет смысла на них зацикливаться.

– Миха, не будем спорить. Парень не называет себя больше чужим именем, нет мыслей о суициде, не проявляет психоза, что ещё надо? Учись у мастера.

– Я могу ещё раз прослушать запись сеансов с гипнозом?

– Конечно, я перешлю тебе папку.

Миха прошёл в ординаторскую, подключил наушники к компьютеру, щёлкнул мышкой на нужную ссылку.

Зазвучал голос Дэна:

«В новой школе я оказался почти самым маленьким и худым в классе. Только лет в восемнадцать вытянулся и стал высоким. Я боялся выходить из дома в незнакомом месте»

– Вспомни свой первый день в новой школе, – заговорил Якуб.

«После урока хочу в туалет. Стараясь быть незамеченным, иду по коридору. Слышу, что за мной бежит толпа мальчишек. Быстро закрываю дверь кабинки. Через пять минут новый урок. Пора выходить. Тихо открываю дверь, но в кабинку врываются одноклассники. Я не жду продолжения, знаю, что может быть. В моих руках баллончик с освежителем воздуха из туалета. Нажимаю на пульверизатор и направляю его в сторону обидчиков. С воплями, растирая глаза, они разбегаются. После уроков меня уже поджидают. В знак примирения предлагают немного прогуляться. Берут за локти и куда-то ведут. Со стороны может показаться, что дружная компания взялась за руки. Мы залезаем на крышу торгового центра, и один из них предлагает подышать газом из кондиционера. Очень страшно, но я вдыхаю, испуг отступает, голова кружится, становится весело и всё, ничего не помню. Не помню, как пришёл домой. Тошнит, мать предлагает пойти к врачу, даёт какие-то лекарства. Беру в домашней аптечке порошок от рвоты. Сразу несколько пакетиков с белым порошком из большой пластмассовой банки закидываю в школьный рюкзак. На следующий день новые друзья подходят, предлагают покурить. Я не курю, говорю, что есть кое-что получше и протягиваю маленькие бумажные пакетики. Теперь одноклассники на меня смотрят с уважением, но к концу дня зовут к завучу. Незнакомая педагог спрашивает, кто мне продал героин. Пытаюсь объяснить, что это просто лекарство от тошноты. Мне не верят, называют наркоманом, угрожают тюрьмой. Вызывают с работы маму. Объясняю заплаканной матери, что взял из дома противорвотный порошок. Мать просит показать пакетики и подтверждает мои слова. Говорит, что может принести упаковку от лекарства, что порошок пахнет лимоном. Нам никто не верит, меня на две недели отстраняют от учебы. Теперь я не отличник и музыкант, как в бывшей школе, а с подачи завуча – наркоман и дилер. На территорию учебного заведения лихо въезжает полицейская машина. Целая вооруженная команда. Школа гудит, все хотят увидеть, кого поймали. Один из полицейских осторожно открывает пакетик, принюхивается к белому порошку и недоумённо переглядывается с остальными. Меня отпускают домой, но завуч, багровая от злости, предупреждает, что в следующий раз обязательно выведет хитрого негодяя на чистую воду…»

«Бедный парень, как жаль, что в педагоги часто идут случайные люди. Уже тогда своевременная помощь могла многое изменить», – подумал про себя интерн.

Опять зазвучал вкрадчивый голос Якуба:

– Вспомни, как ты родился.

«Я ещё в животе. Слушаю великолепную музыку в концертном зале, это «Лунная соната» Бетховена. Потом шум волн на побережье. Балтийское море. Лёгкая прохлада ласкает утробу матери. Тёплые солнечные лучи и мягкий песок согревают моё надёжное убежище. Солнце проникает внутрь, я пытаюсь играть его лучами, не зная, какая катастрофа вот-вот произойдёт»

Якуб прокомментировал:

– Ты ёжишься, сгибаешься, как зародыш, и дрожишь. Что происходит?

«Ужасные судороги и боль. Нам с мамой страшно. Мы в холодном больничном коридоре. Кто-то склонился над нами, слышу пьяный женский голос. Акушерка называет мать чужим именем, Анжелой, которая уже родила. Мама теряет сознание, я задыхаюсь, а потом взрыв и обжигающие кровавые блики».

Михаэль знал, что у Анны с Дэном были тяжёлые роды. Экстремальное кесарево. Вроде бы её перепутали с другой пациенткой, и мать во время родов потеряла сознание. Такие обстоятельства психиатры обычно проверяют для исключения родовой травмы. Но, чтобы травма при рождении была психологической, и запомнилась на всю жизнь, интерн не мог предположить.

В ординаторскую, где Михаэль сидел в наушниках в одиночестве, зашла доктор Фишман.

Миха поставил запись на паузу, поднялся навстречу главврачу:

– Вот, слушаю и учусь. Что сказать? Круто!

– Миха, а не заметил ничего странного?

– Пока только под впечатлением.

– А меня не покидает ощущение однобокости вопросов Якуба. Конечно, детские психологические травмы, драматические воспоминания о рождении, как ты выражаешься, – круто. Но мы знаем, что пациент пристрастился к наркоте намного попозже. Был басистом в музыкальной группе, занимался конным, мотоспортом, «тусил» на рок и транс фестивалях, пробовал и бросал курить «травку», встречался с девушками, разочаровывался в любви. И сейчас в непростых отношениях с Николь. Но об этом всём ни одного воспоминания. Я уже не говорю об истории с Самирой.

– Может, помочь консультанту? В истории болезни Дэна, кроме эпизодов с «Амином», другие факты