Миг - и нет меня - Эдриан Маккинти

Лучик был неглуп. Он рассчитывал, что месяца через три бар окончательно прогорит и тогда мы получим все оружие и продадим его людям, которые в нем остро нуждались и которые по случайному стечению обстоятельств были ближайшими соседями Финюкина. Однако избранная Финюкиным линия поведения оказалась не такой безнадежной, как казалось на первый взгляд. Он не только ежемесячно выплачивал положенные проценты, но даже ухитрялся возвращать часть основного долга. Как выяснилось впоследствии, проныре Финюкину было начхать, как идут дела в баре. С самого начала основной статьей его дохода был крэк — кристаллический кокаин, который он производил у себя в подвале с одобрения и под покровительством какого-то местного главаря, о котором было известно только то, что его кличка — Фокусник. Не сразу, но мы все же узнали, что под этой кличкой скрывался некий Рамон — тот самый Рамон, который много, много месяцев спустя поможет мне осуществить мои собственные планы.

Словом, Дермот Финюкин устроился очень и очень неплохо и дурачил наивного Лучика довольно долго, пока кто-то не проболтался. Когда слухи дошли до Лучика, он сам настоял на том, чтобы отправиться к Дермоту вместе с нами и разобраться, что тут правда, а что — нет. Самое интересное, впрочем, заключалось в том, что стукачом был, скорее всего, не кто иной, как Финюкин, который задумал и осуществил этот план для того, чтобы заманить нас на свою территорию и убрать без лишнего шума, а потом перенести свою кокаиновую фабрику в новое здание на Сент-Николас. Он собирался убить нас, избавиться от трупов, поджечь бар и исчезнуть, так что Темный, который, конечно, предпринял бы собственное расследование, не сумел бы отыскать никаких следов. Таким образом Дермот избавился бы от долга и зажил припеваючи, спокойно увеличивая свое состояние. Не исключено, что время от времени он жертвовал бы некоторые суммы «временным» в «Штате у Залива»,[24] а те в свою очередь прикрывали бы его от любых неприятностей. Сам по себе план был неплох, во всяком случае он был составлен с известной долей изобретательности, хорошо продуман и вполне мог сработать. Наша смерть была самой легковыполнимой его частью, и на данный момент я бы оценил наши шансы как пятьдесят на пятьдесят — если, конечно, кто-нибудь из нас не придумал бы что-нибудь оригинальное.

— Эй, Дермот, выпердыш куриный, ублюдок, ты что, оглох? — снова заорал я. — Отзовись, членосос!

Яростная стрельба продолжалась еще несколько секунд. Потом она внезапно прекратилась, и наступила тишина.

Последовала томительная пауза, и наконец Дермот Финюкин заорал откуда-то из полумрака:

— Что нужно?

— Это я, Майкл Форсайт. Выслушай меня, Дермот, только выслушай, хорошо? Легавые будут здесь через пару минут, это я тебе точно говорю. Вы, парни, здорово облажались. Оттуда, где вы засели, вам нас не достать, понятно?

— Ну, это мы еще поглядим, — с угрозой откликнулся Финюкин.

— Да погоди ты, дерьмоед долбаный, не перебивай. Вам нас не завалить, но и мы ничего не сможем вам сделать. Рано или поздно копы все равно приедут, и что тогда? Пять лет тюрьмы и депортация. Ты этого хочешь?

Один из парней Дермота крикнул что-то по-испански, и стрельба возобновилась. Лучик схватил меня за руку; при этом он что-то сипел, словно астматик. Я повернулся к Скотчи, приглашая его полюбоваться этой картиной, но ему было ни до чего. Лицо его перекосилось от ярости, но злился ли он на меня или на свое незавидное положение, я не знал.

Стрельба снова прекратилась.

— Что ты предлагаешь? — прокричал Дермот.

— Я предлагаю прекратить огонь и разбежаться. Ты дашь нам уйти, а мы дадим тебе сутки, чтобы перебраться на новое место, — сказал я и взглянул на Лучика, чтобы убедиться, что он не возражает. Тот, похоже, все понял и согласно кивнул.

— С чего ты взял, что я готов отсюда уехать? — крикнул Финюкин.

— Всех парней Темного тебе все равно не замочить, значит, тебе придется куда-то перебираться. Остаться здесь ты по-всякому не сможешь — не настолько силен.

Последовала долгая пауза, и в тишине мы услышали далекий вой полицейских сирен.

— Ладно, Майкл, согласен. Только помни — ты обещал! Если я вас выпущу, вы дадите мне двадцать четыре часа, чтобы свернуть дела и убраться?

— Можешь на меня положиться, Дермот. Вот и Лучик слово дает! — заорал я и повернулся к Лучику. — Скажи ему, — прошептал я. — Скажи…

— И я даю слово, Дермот! — натужно взвизгнул Лучик.

— О'кей, договорились.

— О'кей, — сказал и я.

— А что теперь? — неуверенно осведомился Финюкин.

— Теперь мы встанем и уйдем, а вы не будете в нас стрелять, — тотчас ответил я.

Краем глаза я заметил, что Скотчи отрицательно качает головой и беззвучно шевелит губами. «Черта с два!» — хотел он сказать. К счастью, ему хватило ума не произносить это вслух.

— Ладно, валяйте, — снова крикнул Дермот.

— Значит, мы сейчас тихо и спокойно выйдем, а вы дадите нам сесть в машину и уехать, пока не появились легавые, о'кей?

— О'кей, согласен, — сказал Дермот.

Тут Лучик потянул меня за рукав, и я наклонился к нему:

— Что?

— Ты уверен, что все сработает? — спросил он.

— Думаю, что да.

— Откуда ты знаешь, что нас не замочат, как только мы выйдем из укрытия? — нервно осведомился Лучик.

— Они откроют стрельбу, как только мы встанем. На этом и строится мой план, — сказал я, забирая у Лучика его револьвер.

Лучик побледнел.

Я повернулся к Скотчи и разыграл свою собственную маленькую пантомиму. Я показал ему револьвер Лучика и жестами дал понять, что собираюсь держать оружие так, чтобы можно было быстро выхватить его и открыть огонь. В первые секунды Скотчи смотрел на меня с удивлением, но потом, похоже, понял, что я хотел ему сказать. Повернувшись к Фергалу, он шепнул что-то ему на ухо, но тот отрицательно качал головой до тех пор, пока Скотчи не привел его в чувство, сильно дернув за волосы. То, что я предлагал, в основном повторяло идиотский план Скотчи, но никакого другого выхода у нас, пожалуй, не было. В меня стреляли уже не в первый раз (и, как оказалось, не в последний), поэтому я почти не трусил. Я знал, что сдюжу, лишь бы Скотчи не подвел.

— О'кей, Дермот, не стреляйте. Мы идем! — крикнул я и, обращаясь к Лучику, добавил шепотом: — А ты лучше не высовывайся.

Потом я посмотрел на Скотчи. Он, похоже, сумел справиться со страхом. Хоть он и придурок, но в трудную минуту сделает все, что только в его силах.

Я кивнул.

Скотчи кивнул в ответ.

Он был готов действовать, и черт меня побери, если в этот миг я его не зауважал. От Фергала проку было мало, но Скотчи — тот действительно парень стоящий.

Главная трудность заключалась в том, что с нашими револьверами мы не могли как следует прицелиться, не подставляя себя под пули. Из автомата можно палить наугад, но револьвер дело другое. Я был уверен — и Скотчи, вероятно, мысленно со мной соглашался, — что парни с «Калашниковыми» начнут стрелять, как только увидят нас. Вспышки покажут нам, где они находятся, и тогда мы можем попробовать снять обоих. В стрельбе из револьвера Скотчи был настоящим снайпером, я тоже стрелял неплохо, однако наш успех зависел главным образом от того, насколько хорошо головорезы Дермота умеют обращаться с автоматическим оружием — особенно с таким мощным, как «АК», управляться с которым нелегко даже профессионалу.

Словом, план был достаточно рискованным.

— Ничего не выйдет, — шепнул Лучик.

— Выйдет, — ответил я уверенно.

Потом я снова кивнул Скотчи, он тоже кивнул, и мы начали подниматься. Все дальнейшее произошло очень быстро. Лучик был прав — наш план не сработал.

Как только мы встали, парни Дермота открыли огонь, но они так нервничали и торопились, что не сумели удержать оружие. Стволы автоматов задрались вверх, и в потолке над нашими головами появилось несколько здоровенных дырок. Я прицелился в стрелка, который находился справа, и выпустил подряд три пули. Скотчи взял на себя того, который был слева, выпустив в него весь барабан. Не знаю, как он, но я, кажется, во что-то попал, однако этого оказалось недостаточно. Пули засвистели совсем близко, и нам снова пришлось залечь.

— Ты не попал! — сказал Лучик.

Я покачал головой.

Мы действительно никого не убили, но Фортуна не совсем нас покинула. Один из наших противников был ранен — мы слышали, как он вопит. Потом послышалась ожесточенная перебранка на испанском. Звук полицейских сирен тем временем стал гораздо громче.

— Дермот, ты что, не врубаешься?! Нам всем кранты, понял, ты, урод? Тебе придется нас выпустить! Уходите через черный ход, а мы уйдем через парадный, — заорал я.

— Шлепните их! — завизжал Дермот где-то в глубине зала.

— Давай же, шевели извилинами, ублюдок безмозглый! — внес свою лепту Скотчи.