Четвёртая четверть - Инна Тронина

Андрей достиг нужной кондиции. Он увидел девушку с пышными пепельными волосами и великолепной фигурой, лежащую на утоптанном снегу. Вот её фотографируют. На горле видны небольшие синяки. И всё тело избито, изрезано — как у ребятишек. Значит…

— Андрюшенька, доброе утро! — Липка обняла его сзади и поцеловала в висок. — Давно работаешь?

Круглое свеженькое личико, возникшее вместо занесённого снегом парка, вызвало у Андрея приступ такой ярости, что он побоялся сорваться.

— Хоть бы со стола убрал, а то запачкаешь бумаги. Посуду помыл? Молодец какой! Я думала, что мне придётся…

Липка, эффектно взмахнув пшеничными кудрями, принялась переставлять в мойку кофейные чашки. Между делом, она смотрела на Андрея. Видит ли он сиреневый переливающийся пеньюар — свой собственный подарок? Или совсем свихнулся от этих убийств? Да если принимать близко к сердцу каждое преступление, случившееся в Москве, можно или скончаться, или сесть в психушку.

— Андрей, ты разве не слышал, что я встала? Сынуле памперс сменила, постирала немного. Даже душ приняла.

Липка уселась напротив Озирского, жестом Анжелики сцепив пальцы под подбородком.

— Ты, я вижу, уже много кофе выпил. Завтракать будешь?

— Нет.

Андрей, как заворожённый, смотрел в одну точку. Он пытался додумать, догадаться, понять. Что-то сейчас нужно делать, но что? Узнать всё про Наталию Логиневскую? олучив адрес, он пойдёт… Нет, лучше направить кого-нибудь в семью погибшей. Желательно, молодую женщину. Она может представиться подругой Натальи, и сумеет узнать больше следователя. Ведь с официальными лицами откровенничают не так охотно, как со знакомыми.

И только если Логиневская была убита определённо не тем человеком, что брат и сестра Колчановы, Андрей вычеркнет её фамилию из особо важного списка. Вот бы вместо Олимпиады напротив сидела её старшая сестра Оксана! С ней можно было говорить о деле, даже посоветоваться, вместе подумать над задачей. Ведь Оксана спокойно могла бы изобразить подругу Логиневской. Конечно, ей пришлось бы подгримироваться, чтобы набавить себе года…

Липка на такую роль не годилась даже при условии того, чтобы с её лицом поработают. Она не имела таланта перевоплощения, и даже после родов не повзрослела. На её детской мордашке застыло безмятежное спокойствие. Если бы не сильная, длинноногая фигура, не налитая грудь и не сияющие материнством глаза, ей можно было дать даже меньше пятнадцати. А с девчонкой взрослая женщина дружить не станет.

И думать нечего о том, чтобы отправить к Логиневской Липку. Она не сумеет поддержать разговор, выведать нужные сведения. Кроме того, не выкрутится в случае возникновения каких-то сложностей. И не в возрасте здесь дело. Вон, Божку всего десять, а его Андрей отправляет на задания спокойно. Знает, что мальчишка в состоянии сыграть порученную ему роль, выявить фальшь в поведении других людей. Он вовремя скроется и отыщет притаившегося противника. Вытянет из вверенного ему объекта всё, что нужно, и не сболтнёт лишку сам.

Количество прожитых лет не имеет значения. Главное — особый дар свыше. Олимпиада Бабенко создана просто Женщиной. Она должна варить обед, стирать пелёнки, рубашки мужа. Убирать в квартире, шить, вязать. А в свободные минуты болтать по телефону с подружками.

У таких дамочек аппарат всегда стоит на кухне. Там же обязательно есть маленький телевизор для просмотра всех подряд сериалов. Да, ещё Липке полагаются шесть соток под Москвой, со всеми причитающимися заботами. Школу она бросила ещё в девяносто третьем. Не имеет даже неполного среднего образования. И не нуждается в этом нисколько.

За подобных женщин всегда всё решает муж. Даже если они ухитрятся окончить институт или университет, защитить диссертацию. Так зачем насиловать естество? От Липкиной учёбы никакого толку. Пусть освободит место другим…

— Почему завтракать не будешь? — опечалилась Липка.

Андрей сгрёб бумаги со стола, порывисто поднялся и пошёл к двери. Он надеялся подумать о Логиневской, пока будет одеваться. И потом — в машине, по дороге в офис.

— Потому что я сыт.

Озирский очень пожалел, что Оксана прилетит лишь послезавтра. И зачем только её родители устроили демографический взрыв? Самый старший ребёнок оказался удачным — и всё. Нет, не нужно так думать. Два мальчика погибли под колёсами автомобиля, а Липка…

Что ж, простые люди тоже имеют право на существование. Не всем же быть Оксанами Бабенко и Русланами Величко. Олимпиада из тех, кто хочет просто жить. И ни на что, кроме семейных и любовных дел, не обращать внимания. И пусть себе живёт, только не мешает работать — как вот сейчас.

— Ты уже уходишь? — Липка почти плакала.

— Да, мне некогда.

— Тебе всё время некогда!

Липка надула губки. Она была очень хорошенькой, чистенькой, славненькой. Но в данный момент Андрею требовалось совсем другое.

— А я хотела с тобой поговорить. У меня есть дела.

— Какие дела?

Озирский никак не мог прийти в себя после того, как входил в транс.

— Говори, только короче. Я постараюсь помочь.

— Вчера Микола звонил. Сказал, что приедет завтра. Он уже в России. К приятелю завернул в Новозыбков. В Брянскую область, на три дня.

— Я тебя понял. Съезжаю! — обрадовался Андрей. — Здесь четыре комнаты. Так что и Оксана с Откой поместятся, и Микола.

Озирскому очень хотелось, чтобы заревел сынок, и Липка бросилась к нему. За это время удалось бы выскочить на лестницу. Но малыш подавал голос лишь в самый неподходящий момент. Сейчас нечего было и ждать, что он выручит отца. И с этим парнем не повезло, посетовал про себя Андрей. Ничего, он сам, под предлогом приезда Миколы, свалит со Звенигородского шоссе. На Оксану при этом не сошлёшься — они ведь друзья. А ночевать здесь вместе с Липкиным женихом как-то неловко.

— Ничего ты не понял!

Липка перекосила своё кукольное личико. Губы её затряслись — мелко и жалобно.

— Я сказала Миколе, чтобы он не приезжал.

— То есть?… — Озирский весь вспыхнул — он догадался. — Ты ему отказываешь?

— Естественно! — вздёрнула плечо Олимпиада. — На кой бес он мне теперь нужен?

— Ты что, принцессой стала? — прорычал Андрей.

— За графа замуж хочу!

Липка обошла квадратный стол, обняла Озирского сзади, прижалась лицом к его спине.

— За какого графа?…

— Да за тебя же, за тебя! Ты был мужем графини — значит, и сам граф. Неужели это так трудно понять?

Озирский боролся с желанием оттолкнуть девчонку, но боялся не рассчитать силы. Опять двадцать пять! Почему не женишься? И это при том, что у Липки есть два любовника, которые хоть сейчас согласны пойти с ней в ЗАГС. Один из них сможет въехать в роскошную квартиру на Пресне! Безусловно, расчёт присутствует. Но кто в наше время бескорыстен?

Липка не одна, а с ребёнком, — это тоже нужно учитывать. Стоит предложить жениху хоть какую-то компенсацию за воспитание чужого отпрыска. Озирский полагал, что шансы предпочтительнее у Алексея Чугунова — охранника из Московского отделения их агентства. Это был симпатичный, добродушный малый. Смышлёный, по-житейски разумный, верный. Липке он стал бы поддержкой и опорой.

Чугунов уже имеет собственный домик и участок на Ярославском направлении. Купил дачу недавно, когда подкопил денег в агентстве. Лучшей доли Олимпиада и желать не должна. Лёха, может, и не стал бы настаивать на прописке в её квартиру. Но слишком уж стеснённые условия у него дома. У родителей ещё трое детей. Лёха — старший, умеет делать даже женскую работу, не говоря уже о мужской.

Липке бы до потолка прыгать! И Оксана согласна — как Липкин опекун и ответственный съёмщик. Она пропишет зятя ради счастья своей сестры. Но Липка всё тянет, ссылаясь на собственное несовершеннолетие. Кроме того, Лёха русский. И, с точки зрения Липки, чужой. А Миколу их семья знает давно. И он обязательно научит Липку родному языку.

Озирский не стал приводить контрдоводы, вспоминать, что Микола Матвиенко из Донбасса. А там украинскую мову знают чуть лучше, чем в Москве. Он не ругал Олимпиаду из-за внезапно проснувшегося в её душе национализма. Сам не мог избавиться от стойкого дискомфорта, если долго не слышал польскую речь.

Пусть ведёт сюда Миколу, наплевать. И Оксана не против. Матвиенко был её первым воздыхателем. Только бы Липка оставила в покое Озирского, дала ему возможность самому решить свою судьбу. Не позволит встречаться с сыном — переживём. Двоих детей отобрали, распрощаемся и с третьим. Может, и дочку Катерину больше не доведётся увидеть. С ней получится четверо…

Катькина мать Арина Скресанова, история знакомства с которой насчитывала почти семь лет, повела себя подобно Липке Бабенко. Она нетерпеливо и радостно встрепенулась, узнав о гибели Франсуазы де Боньер. Арина считала себя первой в этой очереди. Их общей дочурке в мае будет четыре годика. И если француженка сумела нагло её потеснить, пользуясь своими возможностями и графским титулом, то больше Арина не пропустит никого.