Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Оттуда

На том         материкетвоя звезда горит.На том         материкеты тоже —материк!..Постукивает дождьпо синеве окна.А ты глядишь на дочь.А ты сидишь одна.Прохладно, как в лесув предутренней тиши…Тебя я знаю всю.(Не слушайте,ханжи!)

Ты,    как знакомый дом,не требуешьпохвал.Открыта,            как ладонь,понятна,            как букварь…Но так уж суждено:и раз,       и два подрядвзглянула ты,и взгляд, —как белое            пятно!..

Ты    тоже          материк!Разбуженная глубь…Я вечный твой                    должник.Я вечный твойКолумб.Мне      вновь ночей не спать,ворчать на холода.Мне снова              отплыватьневедомо куда.Надеяться, и ждать,и волноваться зря.И, вглядываясь                    в даль,вовсю вопить:«Земля!!»Намеренно грубя,от счастья             разомлеть.И вновь открытьтебя!Открыть,            как умереть.Блуждать            без сна и компасав краяхтвоей земли…

И никогда             не кончатсяоткрытия мои.

Кафе «Фламенго»

Кафе называлось, как странная птица, —                                                       «Фламенго».Оно не хвалилось огнями,оно не шумело.Курило кафеи холодную воду                      глотало…

Была в нем гитара.Ах, какая была в нем гитара!Взъерошенный парень                              сидел на малюсенькой сцене.Он был непричесан, как лес,неуютен, как цепи.Но в гуле гитары                      серебряно                                   слышались трубы, —с таким торжествомон швырял свои пальцына струны!Глаза закрывал                    и покачивался полузабыто…

В гитаре была то ночная дорога,то битва,то злая веселость,а то     колыбельная песня.Гитара металась!В ней слышалось то нетерпенье,то шелест волны,то орлиный                рассерженный клекот,зубов холодоки дрожание плеч                       оголенных.Задумчивый свети начало           тяжелого ритма…Гитарасмеялась!Гитара со мной                    говорила.Четыре оркестра                      она бы смогла переспорить.

Кафе называлось,                        как чья-то старинная повесть, —«Фламенго».Дымило кафеи в пространстве витало…

А парень            окончил игратьи погладил гитару.

Уже незнакомый,уже от всего                отрешенный, —от столика к столикус мелкой тарелкойпошел он.Он шел,           как идут по стеклу, —                                        осторожно и смутно.И звякали деньги.И он улыбался чему-то.И, всех обойдя,к закопченной стене притулился…

Я помню,я помню все время                         того гитариста!Я чувствую собственной кожей,как медленно-медленнов прокуренном напрочь кафе                                 под названьем «Фламенго»на маленькой сценея сам коченею от боли.Негромко             читаю                     стихи,улыбаюсь.А послешагаю один                посредине растерянной ночи.От столика к столику.Так вот.С тарелочкой.Молча.

Бензиновая колонка

Бензиновая колонка,бензиновая река.Бензиновая коровка,продаймолочка!Ты пестренькая,                     ты добрая,тихая, как обелиск.Жуй      законные долларыи бензинчиком поделись.Смотри,           какие блистательные,со всех четырех сторонфыркающие созданияспешат к тебе                  на поклон!Они по-своему шепчутся,боднуть норовят людей…А может быть, ты —                           волшебница,бензиновый чародей!

Так окажи нам                   милость:можешь ты сделать,чтобза тем поворотом выроскилометровый столб?И, как снегопад,                     обрушилисьзнакомые города,и чтоб мрачноватый орудовецсказал:«На Москву —                    сюда».Пусть он к нам придерется!Пусть отберет права!Но пустьупадут под колесатвои асфальты,                    Москва!И небодрожащей грозоюпусть будет опалено.

Служитель в комбинезоне«Ноу, —           говорит, —ноу».Ладно!Тогда потерпим.Ладно!Тогда пока…Спасибо за обхожденье,бензиновая река!Нас ожидаетсонныйчопорный Вашингтон.И небольшое посольство —здешний родимый дом.Нас ожидают ребята,презирающие нытье.Нас ожидает работа —мы выбрали сами ее.Но тосковать о детяхвряд ли намнадоест…

Служительсчитает деньги,«Йес, —           говорит, —йес!»

«Радиус действия»

1965

Радиус действия

Мне все труднее                      пишется.Мне все сложнее                      видится.Мгновеньями летят года, —хоть смейся,хоть реви…И я из дома убежал,                          чтоб наконец-то вырватьсяиз радиуса действияобыденной любви.Я был самонадеян.                        Сел в самолет.                                          Обрадовался.От молчаливой женщинырешительно уехал.Но все равно остался                            в знакомом оченьрадиусе.Слова ее,глаза еево мне звучали                    эхом.Невероятный радиус!Как от него               избавиться?Непостижимый радиус!Нет никакого сладу.И я на этом радиусе —                               как на булавке                                                 бабочка…И больно мне,и весело,и тяжело,и сладко…

О, радиусы действия!                            Радиусы действия!Они – во мне,они – в любом,и никакой             межи!Есть радиусы действия                               у гнева и у дерзости.Есть радиусы действия                               у правды и у лжи.Есть радиусы действия                               у подлости и злобы —глухие,затаенные,сулящие беду…Есть радиусы действия                               единственного слова.А я всю жизнь ищу его.И, может быть,                    найду.А может,мне     не суждено…

Летят неразделенныегода!Но, вопреки всему,я счастлив              оттого,что есть на свете женщина,судьбой приговореннаяжить      в радиусе действиясердца моего!..

Дом

Дом мой           стоит посреди дорог.Как же его проветрить?..Товарищи             переступают пороги мне все равноне верят.Не передашь                 никаким врачам,как лампы дрожат                        погасшие.Как появляется по ночампрошлое.Прошагавшее…Проснись,             прислушайся.Вот —         опять!На пол          тетрадка сброшена.Ступеньки лестницы                            зябко скрипят, —бродит по домупрошлое…

Поймите,            я дом этот знаю весь!Знаю его до косточки.Я в нем переставил                          каждую вещь,перелистал до корки.Всю рухлядь из дома выжег огнем(старье горело                   прекрасно!).Я перекрасил                  все стены в нем, —а прошлоепрет сквозь краски!Как будто со мной                        играет оно, —то вдруг далеко,то близко…

Поймите,            богам                   я не верю давнои хохочу над призраками!..Но прошлое бродит!Его глазаглядят        широко и бессонно.

Оно исчезает,                  мне пальцем грозя,с первым дыханием солнца.Это дыханье свежо и старо.Но я каждый раз его                           жду…

Дом мой           стоит посреди дорог.Я из негоне уйду!

Третье Музыкальное

Третье Музыкальное, —помнишь ты                 или нетхудого и заикающегосякурсантадвенадцати лет?Которому сразу же                         далиогромный бас-геликон…Влезал я в него,                    как в удава,свернувшегося клубком.Не просто              мы постигалинаукучасов строевых,а кроме —играли гаммыи ненавидели                  их.Гаммы        плыли из комнатмуторно и тяжело…Но если случалось:                          в городучилищестроемшлои нашему взводу                     давалисьредкостные права, —уж как мы тогда старались, —не передашь в словах!Это была не работа,а исполненье мечты!Ревмя       ревели тромбоны!Поддакивали альты.Кларнеты             вовсю верещали,но голос ихсразу пропал,когда,       прохожих прельщая,на совестьзабилбарабан!Все это летело в летонад строем знаменных пик.Трубы визжали!И флейтывпадали в щенячий писк.Нас в холод и в жар бросало.Была мостовая                    мягка.И были в груди у курсантовне легкие,а меха.Не затихая,               дули!Мелодия нас несла!Синяя от натуги,по городумузыкашла.За нами бежали мальчишки,завистливые и растерянные…И мы       входили в училище —гордые беспредельно!Но старшина Иващенко,вместо обычных похвал:«Бездарно было,товарищи! —оценку игре                давал. —Вы только понять сумейтена данном этапеодно:каждому           инструментуправо на жизнь дано.В каждом из них, —                           заметьте! —живая душа звенит.Но грохотом                 инструментаее нельзя заменить».Нас покидали силы,мы шли на обед                      неприкаянно…

Спасибо тебе,спасибо,Третье Музыкальное!

Прорубают Арбат