Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ) - "Vuya"

— Зря надеялся! — огрызнулся граф Сеймур, лорд Орэнхола.

— Да я вижу. Ну что ж я думал тебя не соблазнить прелестями Этнэ, но я готов признать я ошибся!

— Этнэ? О, Дэекен, ведь тебя считают умным человеком, — рассмеялся Сэймур, — ты серьезно? Старуха так сильно боится твоего…. Кого кстати? Двоюродного прадеда? Седьмая вода на киселе твое родство с каждой из сторон, но допустим, твоего родственника. Так вот Этнэ, так его боится, что не тронула бы волоса на твоей голове. Это все Лабран, мой дорогой герцог, ты все это время воюешь не с Этнэ, а с Лабраном. Правда он тебя соперником не считает.

— Какое мне дело, Сэймур, под кого ты лег? — герцог покрутил головой, — Увольте. Слушай нарьяма, раз уж я все равно умру, можно просьбу?

— Валяй. Но затыкать его не проси. Мне слишком нравятся подробности! — пожал плечами Кагар, удачно устроившийся подпирать каменную кладку очага. Замерз он что ли?

— Ты ж ничего не понимаешь в человеческих делах? — уточнил один из присутствующих орков, который и вовсе чудно устроился на лавке опираясь на свой здоровенный молот.

— Ничего не понимаю, — согласился нарьяма, — кто из них кто, кому родственник, и чем обязан, но ты ж погляди на них, пыжатся, что-то там выяснят, словами кидаются, это так увлекательно! Заражаешься их запалом.

— Рад развлечь вас, господин… — огрызнулся Сэймур.

— Кагар, Кагар, без господина можно, я привыкший, — отмахнулся он, — Ты давай не отвлекайся, вещай дальше, зачем ты недоимператора своего кучерявого, или кто он там, предал то? Чего тебе посули то? — потом как будто даже счастливо улыбнувшись, перевел взгляд на Дэекена. — А ты не волнуйся, твою просьбу потом выслушаю, и исполню, но сейчас прям золотое время твоего приятеля, пускай рисуется.

— Между прочим, я с вами разговаривать и вовсе не обязан. Орки должны были убить герцога Серселена, передать мне его голову, в подтверждение того, что дело сделано, и тогда Оплот и земли вокруг него перешли бы им. Нам нет дела до этого городишка. Империи будет чем заняться, хотя бы подавлением восставших в Речных землях. Но они зачем-то притащили вас Кагар, уж не представляю, насколько вы в курсе нашей сделки…

— Так Лабран пообещал тебе Речные Земли взамен моей головы? — рассмеялся герцог. — И ты настолько глуп, Сэймур, что поверил? Вы все верите в обещания Лабрана? Действительно Онотимо такой добряк по жизни, что простит оркам убийство его воинов, посланника и правнучатого племянника? Он будет терпеть попрание и унижение, а не пригонит сюда через перевал Тишины армию, вооруженную длинными луками и осадными машинами? Как вы, налетчики, собираетесь защищать крепость? Вас ничему не научили войны с Турманом Великим? Нарьяма, они могут и не помнить, но ты то в курсе? Ты же был там, — Кагар ему покивал, мол был, но отвечать явно не собирался. — Хорошо. Опустим этот момент, поверим в то, что Онотимо не горд, и он простит. А орки заживут счастливо и мирно в Оплоте. Но ты то Сэймур? Ты ведь в своих руках притащишь голову не кого-то там, а прямого потомка Турмана Великого. Ты ведь, именно ты, в глазах каждого будешь предателем, ради милости трона вступившим в заговор с нелюдями, с темными расами, против своего сюзерена. Тебя не примут нигде. Не то, что в Речных Землях, готовых сейчас к войне с Империей, ради надежды на поживу, которую ты у них отберешь, вместе с моей головой, а вообще нигде. Мою нетленную голову положат в усыпальницу королей, ведь я пока не в сговоре ни с кем, и не замышлял войны. Ведь сговора не доказать моим пребыванием в Оплоте. Я невинно убиенный. А ты мой убийца. Клятвопреступник. Знаешь, что с делает с тобой суд лордов? Тебя посадят на кол, мой дорогой друг, и выставят на всеобщее обозрение, будешь умирать мучительно и унизительно, а чтоб не смог и слова вымолвить отрежут язык, еще до суда. Или ты думал, что Лабран ради тебя обвинит Короля эльфов в заговоре против Аэда, чтобы усадить на трон меня? Ты правда думаешь, что Лабран так поступит? Или Аэд настолько уже не жилец, что умрет раньше твоего суда, а Лабран объявит тебя своим защитником? Ты труп… Я труп… Мы все тут трупы! И это разговоры мертвецов.

Сэймур дрогнул это было видно по его лицу, он побледнел моментом и даже осунулся.

— Хорош, ничего не скажешь, — подвела итог Ирше, — балаболка покруче Кагара. Я аж поверила и напугалась.

Орки разразились хохотом.

Сэймур вскинул голову и уставился сначала на Дэекена:

— Ставки уже сделаны, отступать некуда, — потом повернулся к Кагару, — мне все еще нужна его голова. Таков был уговор.

— Ну нужна, так нужна, — Кагар достал свой меч из ножен, тяжелое, добротное оружие. — Так в чем там была твоя просьба кучерявый? Сейчас самое время!

— Хвост мой отрежь, прежде чем голову рубить.

— Да не бойся, я одним ударом, — вроде как успокоительно произнес Кагар. — Мне волосы не помеха.

— Я-то верю, — улыбнулся герцог, — просто сделай. Это так сказать мои личные заморочки.

— А ну раз так, обязательно, — Кагар почти поравнялся с Сэймуром.

Андунэль с ее места было плохо видно, но она все же заранее зажмурила глаза, боясь, что увидит упавшую на пол голову герцога, но зато она услышала звук удара, вскрик барона, одобрительное улюлюкание орков, падение тела. Неужели Нарьяма не выполнил своего обещания.

— Когда решу тебя обезглавить, недоимператор, обязательно сначала срежу кудри, — закончил Кагар.

Принцесса не открывала глаз, слезы полились сквозь сомкнутые веки, она вообще не знала герцога, но почему-то ей казалось, что случилось что-то непоправимое, ужасное, что-то, что навсегда изменило весь мир, и глумливая фраза серокожего кошмара над телом Серселена была особенно отвратительной.

— Но… почему?

Своим ушам Андунэль не поверила. Она открыла глаза, на полу в луже растекающейся крови действительно лежало тело, а где-то, наверное, и голова, но не Дэекена, а Сэймура.

Дэекен стоял на ногах.

— Ты был прав, если ты умрешь, то все тут присутствующие трупы. Я не знаю ваших проблем и не понимаю вашей суеты. Но я знаю, что более гордого выродка нежели Лесной король мар не видывал. Умри ты, и забавы моей матушки здесь канут в забытие, она сожгла Ллаевоан, и всех, кто проживал в окрестностях, когда тут погибли мои сестры. Что будет с Оплотом и всеми нами после того, как гнев Эльфийского короля обрушиться на наши головы остается только гадать. Так что ты свободен. Ну относительно, конечно, выбор то у тебя не большой. Ты отправишься в Лес к своему… кто он там тебе, я не запомнил, и конечно же расскажешь, кто тебя предал, и как подставил. Думается помогать Империи Онотимо расхочет навсегда, зачем же гробить своих воинов возвращая земли тем, кто за его спиной строит такие козни? Так что мы получим то зачем пришли.

— А эльфы? — Дэекен кивнул в сторону пленных.

— А что с ними? Они добыча орков, думается мне с ними поступят так, как обычно поступают с пленными. Продадут на рынке Н’гьяра. Эльфы хорошее вложение денег. Если они нужны их королю или их семьям, то их выкупят, как и всегда. Что ж ты не знаешь как такие дела решаются?

— И девушку? — уточнил Дэекен.

— А чем она особенная? Или она ценнее нежели Луч Восхода? Ты мне скажи. Я передам Зурх’Кхает будет рад услышать такие подробности.

— Я вовсе не это…

— Ну да… Вали отсюда, кучерявый. И побыстрее. Рр’Юх, проводи нашего гостя до выхода. И пусть за ним дверь закроют надежно, чтоб вернуться не порывался.

Орчиха хмыкнув развязала руки герцогу.

— Пошли, дорогуша.

Герцог медленно пошел на выход из зала, растеряно обернувшись, ища кого-то взглядом.

— Ай, нет погоди, — остановил их Кагар. С пола под руку он поднял Менэльтора, только сейчас Андунэль увидела, что он жив, правда светлые волосы его справа и пол лица были в запекшейся крови. — Блондинку прихвати с собой, в качестве жеста моей доброй воли.

— Я никуда не пойду, — очень спокойно заявил Мэл.

— Еще как пойдешь, — рявкнул Кагар, — у меня нет никакого желания с тобой возиться.