Отцеубийца - Александр Казбеги

Неужели и Джгуна предал меня? – подумалось ей, и эта мысль сжала клещами ее сердце.

Холодный пот выступил на лбу. Сейчас отдадут меня моему палачу. Опять ужас, опять побои, голод, холод, унижения! Иаго потерян для меня навеки! Зачем Джгуна спас мне жизнь, лучше бы я умерла и сразу наступил бы конец всему!

В эту минуту хозяин попросил жену подать соли. Та вышла в клеть, увидела Нуну, порывисто ее обняла и стала целовать.

– Родная моя! – радостно говорила она.

– Крестная, что случилось? Скажи мне! – спросила Нуну дрожащим голосом.

– Коба пришел от Иаго, любимая моя девочка! Теперь мы спасены!

Нуну потрясло неожиданное известие. Она не сразу пришла в себя. Дрожь охватила ее. Иаго жив, чего же ей еще надо! Опомнившись, она выбежала из клети, кинулась к Кобе, обняла его, приникла к нему и зарыдала.

Ее успокоили, дали выпить воды. Она тихонько уселась, держа в своих руках руку Кобы, и Коба рассказывал про Иаго.

Вскоре все повеселели, стали перекидываться шутками, улыбалась и Нуну.

– Шутки – дело хорошее, – сказал Джгуна. – Но пора подумать и о том, как нам быть?

– Ты посоветуй нам, как быть, – отозвался Коба. – Нам нужен твой совет.

– Гиргола уже знает, что Иаго спасся. В проходе через Хде поставили царских слуг, охотникам приходится пробираться, как попало. Женщину этим путем не переправишь.

– Что же тогда делать?

– Придется Нуну отправить в Дзауг, оттуда легче будет ее похитить.

– В Дзауг? – удивился Коба. – Да ведь это еще труднее, всюду полно караулов.

– Это я сумею устроить! – успокоил его Джгуна.

– Тогда дело другое. Один только ты способен на это отважиться!

– Там отец Нуну. Он ее сбережет, пока вы не увезете.

– Не опасно ли в пути? – колебался Коба.

– Послушай меня! – начал Джгуна. – Ты еще молод, кровь в тебе кипит, всюду хочешь силой одолеть, а время теперь такое, что одной силой не возьмешь… Иной раз не мешает прибегнуть и к хитрости, и нисколько это не стыдно… Когда со станции возвращаются тройки, никто их не останавливает, не проверяет… Окликнут: «Кто едет?», ответят: «Обратный!» и скачут себе дальше. Запрягу я тройку коней, усажу Нуну в повозку, засыплю ее сеном да и проеду в Дзауг так, что никто и не подумает меня остановить… А дальше – ваше дело!..

Кобу поразила сообразительность Джгуны, на эту хитроумную выдумку нечего было возразить. В те времена таможенный осмотр производился в Ларсе, и горцы постоянно провозили контрабандный табак.

– Нравится тебе моя затея? – спросил Джгуна.

– Ничего не скажешь, прекрасно ты надумал, – ответил Коба.

– А ты, жена, как смотришь?

– Да я-то что могу сказать? Буду бога молить, чтобы удачу вам даровал.

– Ты, женщина, что скажешь?

– Только от Гирголы увезите подальше, а там хоть в воду киньте!

– Значит, все согласны со мною?

– Все!

– Тогда выпьем еще по одной за пресвятую покровительницу нашего дома, да и разойдемся, пора отдохнуть.

Для Кобы расстелили постель в нижнем помещении, Джгуна прилег тут же у очага на длинной скамейке. А женщины принялись убирать и мыть посуду, готовиться к завтрашнему дню. Они усердно работали, и долго еще слышались их радостные возгласы и мольбы к всевышнему.

На следующее утро, в ранний час, подходил к деревне какой-то мтиулец и расспрашивал, как добраться до дома Джгуны. Мтиульца этого, видимо, никто не знал. Первый же встреченный им мохевец понял это и потому приветствовал его по обычаю:

– Мтиулец, привет тебе!

– Да пошлет тебе мир Ломиси! – ответил мтиулец.

– Если тебе не к кому зайти, иди к нам в дом.

– Спасибо тебе, я иду к Джгуне Толокаани.

– Он далеко живет… Иди к нам.

– Спасибо, но у меня к нему дело.

– У Джгуны семья хорошая, видит бог, но для гостя и у меня найдется хлеб-соль.

Как раз в эту минуту с ними поравнялся сам Джгуна, шедший на окраину села по своим делам.

– Доброе утро, гость! – приветствовал он мтиульца.

– Доброе утро и вам!

– Что нового, Махута? – обратился Джгуна к мохевцу.

– Вот зову к себе гостя, а он отказывается, – к тебе идет.

– Гость от бога! Идем! – повеселел Джгуна. – Ты зачем моего гостя к себе зазываешь? – улыбаясь, сказал он мохевцу.

– Не обижайся, Джгуна, думал, что ему некуда итти.

– Откуда ты, гость? – спросил Джгуна.

– Я из рода Джалабаури!

– Род Джалабаури прославлен в горах. Благодарю бога, что ты ко мне пожаловал, снизошел до моего бедного дома.

– Слушай-ка, Джгуна, пойдем ко мне, и гостя с собой возьмем, и помянем у меня господа, выпьем по чарке, – снова заговорил Махута.

– И у меня есть дом, Махута. Если пойдешь ко мне, бог свидетель, обрадуюсь!

Немного поспорив о том, кому уступить гостя, все пошли в дом Джгуны. Позорно было бы для Джгуны уступить другому своего гостя, но если гость сперва заходил к другому, мохевец в знак упрека закалывал для него козу.

В доме Джгуны уселись за трапезу. Джгуна понимал, что чужой человек, так упорно его разыскивавший, видимо, пришел по делу, но расспрашивать об этом не полагалось, пока сам гость не заговорит первым. А гость не торопился, возможно, стесняясь присутствия постороннего человека.

Когда кончили есть, Махута счел нужным уйти и оставить гостя и хозяина одних, чтобы им не мешать.

Джгуна и мтиулец остались вдвоем.

– Мы вместе вкусили хлеб-соль, а имени твоего не знаю! – сказал наконец Джгуна.

– Меня зовут Вепхия – барс.

– У молодца и имя молодецкое! – воскликнул Джгуна. – Из хорошего ты роду, и имя у тебя хорошее, бог свидетель!

– Не знаю, молодец ли я, но от врага не побегу, клянусь Ломиси! – гордо ответил мтиулец. – Джгуна, имя твое прославлено в нашей стороне… – продолжал он. – Твоя пуля никогда не знает промаха, твоего гостя никто не посмеет обидеть, быть предателем ты не можешь… Я пришел к тебе по делу. Если не можешь обещать мне верность, скажи прямо, и я уйду.

– Можно ли изменить соседу? Это все равно, что богу изменить… Говори про свое дело, и святым Гавриилом клянусь, – для гостя жизни не пожалею!

– Что с Иаго, убили его, ранили? Ты – охотник, вечно ходишь по горам, не можешь не знать, – сказал Вепхия, смотря прямо Джгуне в глаза.

– Ты знаком с Иаго? Зачем он тебе?

– Он и Коба – побратимы мои. Тянет меня к ним. Не могу без них. Если живы они, хочу их видеть, а нет – хочу мстить за них. Ты – родственник Иаго, должен мне помочь.

Мохевец задумался.

– Вепхия, ты – настоящий мужчина, из хорошего рода. Но времена теперь изменились, и не обижайся на меня, если я тебе не сразу отвечу. Стыдно мне сомневаться в честности твоей… Но теперь брат продает брата, друг изменяет другу… Не губи меня. Если ты ищешь Иаго из-за вражды, не расспрашивай, уходи, ты делил со мною хлеб-соль!..

– Горе мне! Я – из рода Джалабаури, а у нас дело и слово – одно. Мой род пока еще честь свою хранит, он умеет ненавидеть врагов и чтить друзей… Рассказывай мне все, что знаешь.

Джгуна еще раз воззвал к совести Вепхия и потом рассказал ему подробно про Нуну и Иаго. Когда Вепхия узнал, что Коба спрятан в этом доме, его мужественное лицо осветилось детской радостью.

– Слава Ломиси, что все живы! – воскликнул он и перекрестился. – Где Коба, веди меня скорее к нему!..

– Он спит внизу, там его прячу… Давно уже спит, можно его разбудить. – И Джгуна позвал жену.

– Пойди, разбуди Кобу. Скажи ему, что Вепхия здесь, видеть его хочет. Только мы сами к нему спустимся.

Вскоре мужчины сошли вниз по внутренней лестнице. Нижнее помещение было без окон. В темноте Вепхия не сразу разглядел своего друга. А тот бросился ему навстречу.

– Вепхия, добро пожаловать! – И Коба обнял друга.

– Коба, дорогой мой!..

Они встретились, как родные братья.

После первых радостных восклицаний завязалась беседа. Вепхия высказал твердое желание присоединиться к изгнанникам.

– Кончится тем, что убью кого-нибудь! – говорил Вепхия. – Теперь тот в почете, кто предает своего друга, доносит на соседа, эти выродки в силе, они господствуют! Что хотят, то и делают… Клянусь благодатью Ломиси, не могу я с ними жить.

– Нет, Вепхия, нет! Зачем тебе разрушать свой очаг, свой дом? Мы – люди обреченные, ты на нас не смотри. Останемся живы, все равно нам цена – овечья шкура, умрем – так и козьей за нас не дадут…

– Дом, да разве он уже не разрушен? Нет больше ни совести, ни правды! Молчи, Коба дорогой, ожесточилось мое сердце, трудно мне, все равно погибать!

После долгих обсуждений порешили так: Коба и Вепхия вечером отправятся в Арцию, к Иаго, а Джгуна наладит тройку и отвезет Нуну в Дзауг к отцу. Вепхия остался с Кобой, ему еще о многом хотелось поговорить с другом, а Джгуна пошел к лавке, перед которой обычно собирались сельчане, там и сейчас стояла толпа народа, окружив только что приехавших начальника и диамбега.

Джгуна подошел поближе и стал слушать. Оказалось, что составляется ополчение для войны против чеченцев, участникам сулились всяческие милости государя императора и неисчислимые награды на небесах за защиту веры.