Ментовская крыша - Николай Леонов

– А у следователя все записано, – дернул подбородком Завадов. – Мне языком молоть в десятый раз неохота. Ты почитай, если грамотный.

– Очки дома забыл, – сказал Гуров. – А ты привыкай, тренируй язык-то. Тебе еще врать много придется…

Завадов посмотрел на него недоверчиво, не понимая, куда клонит Гуров. А Трегубов добродушно заметил:

– Да брось ты его, Лев Иванович! В протоколе действительно все расписано – можно сказать, по минутам. Ознакомишься на досуге. А этот теперь никуда от нас не сбежит.

– Не зарекайся, начальник! – лениво отозвался Завадов.

– Некуда тебе теперь бежать, – уверенно заявил Трегубов. – И закрой пасть, когда не с тобой разговаривают!

– Ну, положим, этот не сбежит, – сказал Гуров. – А где же виновница всей этой катавасии? Жена то есть?

Трегубов со вздохом развел руками.

– Вот бабу мы упустили! Она сразу же, как только ее муженек с Вишневецким расправился, куда подальше подалась. Нашкодила, и в кусты. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры. Но ничего, найдем! Никуда она от нас не денется. Оформим в розыск – через неделю в этом кабинете будет! И не таких разыскивали. Она-то, по правде сказать, баба непутевая, но закон до сих пор не нарушала. Во всяком случае, под судом и следствием не состояла.

Гуров ничего на это не сказал, и в кабинете повисла длинная неловкая пауза. Чтобы как-то отвлечься, Балуев взялся за сигареты и долго чиркал спичкой. Гуров задумчиво разглядывал арестованного, который, вдруг потеряв интерес к окружающему, ушел в себя, но, похоже, нисколько не переживал по поводу своего незавидного будущего. Шнейдер тоже держался как истукан и, кажется, за все время даже не повернул ни разу головы. Один Трегубов был активен и бодр – теперь он поднялся на ноги и, держась за спинку стула, с нетерпением ждал, что скажет Гуров.

Но Гуров молчал. Он был сбит с толку и не хотел делать поспешных выводов. Ему нужно было все хорошенько обдумать. И ему очень не хотелось сейчас испытывать на себе сочувственно-злорадный взгляд Трегубова. К счастью, тот вовсе не собирался задерживаться и, поняв, что Гуров не расположен к разговору, обратился к Балуеву:

– Так мы, пожалуй, с Борей пойдем, Сергей Михалыч! Еще дел полно, а мы всю ночь не спали, и вообще… Вы уж тут без нас пока разбирайтесь. Все равно нам это дело еще мусолить и мусолить… Но главное сделано! Вижу, Льву Иванычу это не в кайф, но нужно шире смотреть на вещи, правильно? Интересы у нас все-таки общие – амбиции тут ни при чем.

Он был очень доволен, но, пожалуй, чересчур суетился и слишком громко разговаривал. Такое поведение было не слишком для него характерно, и это Гурова настораживало. И еще у него вызывала недоумение реакция Завадова. Тот выглядел сейчас необыкновенно спокойным и только жмурился, точно кот, реагируя на особенно громкие пассажи Трегубова.

Он с трудом дождался момента, когда ушли оперативники, а следом увели арестованного. Едва за ним закрылась дверь, Гуров резко повернулся к Балуеву и со сдержанным возмущением спросил:

– Что это за спектакль ты мне показал, Сергей Михалыч? Что это за клоун в браслетах? Откуда они его выкопали?

– Подожди, не гони, Лев Иванович! – поморщился Балуев. – Ты меня совсем забил. Что же ты при мужиках-то молчал, а на меня обрушился?

– Потому что мы только вчера с тобой разговаривали, – сердито ответил Гуров. – Потому что ты сам на Белокаменной был и своими глазами человека видел, в котором я дырку провертел. Между прочим, я до сих пор с опаской в машину сажусь – сначала под днище ныряю и под кресла заглядываю. И после всех этих дел ты мне какого-то тихого урода показываешь! Если он убил Вишневецкого, то для чего весь этот цирк с растяжками и предупреждениями? Ну-ка, скажи мне!

Балуев развел руками.

– Не знаю! – признался он. – Сам голову ломаю. Все вообще так запуталось – черт ногу сломит. Только ведь вот оно, признание! Бумага, где черным по белому все написано. Просто так не отмахнешься.

– И не надо отмахиваться. Анализировать надо. Искать слабое звено.

– А почему ты думаешь, что будет слабое звено? В принципе в том, что этот фрукт рассказал, ничего невозможного. По его словам, Вишневецкий давно похаживал к его жене Веронике Николаевне. Ей тридцать лет, бабенка симпатичная и поведения не слишком строгого. Работала продавщицей в каком-то частном магазине – в протоколе записано. Там, в магазине, с Вишневецким и познакомилась. Ну, как это бывает – сначала хиханьки, а потом уже серьезно у них началось. Похаживать он к ней стал в Бескудниково…

– Постой, как в Бескудниково? – вмешался Гуров. – Трегубов уверял меня, что все происходило в районе Краснополянской улицы!

– Ну, значит, неверная информация. По уточненным данным получается Бескудниково. И, в общем, там недалеко ведь… Короче говоря, Завадов наконец почуял неладное. Он вообще-то давно нигде не работает, сидит на шее у жены, пьет крепко, дома частенько не ночует – чем уж он на самом деле занимается, одному богу ведомо. Но в каком-то смысле обстановка для любовников до поры до времени была благоприятной. Однако, как я уже сказал, Завадов начал о чем-то догадываться. Дважды, как он говорит, он уже подлавливал обоих, но в открытый конфликт не вступал – говорит, побаивался Вишневецкого как опера. А тут вроде не стерпел. В ту ночь его не ждали. Что-то они там отмечать собирались, на стол накрыли – шампанское там, закуска… И тут, как в анекдоте, супруг вламывается. Что там конкретно получилось, и сам Завадов якобы неважно помнит – на состояние аффекта ссылается. Ситуацию могла бы прояснить его игривая супруга, но, как ты слышал, она в бега подалась.

– Она-то почему? – не удержался от вопроса Гуров. – Ей-то, в сущности, чего бояться? Допустим, все так и было, как зафиксировано в твоем протоколе. Допустим, жена помогала взбешенному мужу избавиться от трупа собственного любовника… Это можно понять – она была напугана. Но что заставило ее бросить все и уехать, в то время как убийца преспокойно остался дома?

– Да тот же самый страх и заставил, – пожал плечами Балуев. – По какой-то причине Завадов не тронул жену в ту ночь. Возможно, ему хватило одной крови. Но потом женщина сообразила, что в любой момент муж может припомнить ей измену, и предпочла удариться в бега. Но, думаю, найти ее будет действительно нетрудно – да и где она, собственно, может прятаться? Скорее всего, у каких-нибудь родственников…

– Боюсь, что тут что-то не так, – покачал головой Гуров. – А кто, собственно, дал сигнал Трегубову насчет того, что Завадов в ту ночь грузил труп на машину? И где эта машина?

– Машина якобы была посторонняя, – объяснил Балуев. – Завадов говорит, что поймал на улице какого-то типа на «Жигулях» и столковался с ним за триста рублей. Мне в это тоже не очень верится, но пока Завадов стоит на своем, что так оно и было. А вот кто сообщил об этом Трегубову… Он утверждает, что это кто-то из окрестных жителей в том районе Бескудникова. Вроде бы прежде Трегубов осторожно наводил там справки насчет Завадова и оставлял соседям свой номер телефона, рассчитывая на помощь. Вот помощь и поступила. Звонок, как он утверждает, был анонимный. Проверить это, скорее всего, невозможно. Даже если все соседи откажутся от звонка, то это ни о чем нам не скажет. Теперь неизвестно – был звонок или не был. Возможно, Трегубову стукнул кто-то из его собственной агентуры, которую он не хочет раскрывать…

– Или вообще никто не стукнул, – скептически добавил Гуров. – Ну, хорошо, допустим, ему позвонили и сказали, что Завадов ворочал ночью труп, нанимал катафалк и так далее… Трегубов набил обойму патронами, взял своих верных товарищей и поехал брать преступника. Он нашел в квартире какие-то доказательства? Улики?

– Представь себе, – вздохнул Балуев. – Он нашел там ни много ни мало – служебное удостоверение Вишневецкого. Оно было спрятано под шкаф в прихожей. Завернуто в полиэтилен и засунуто под шкаф. Тут вот все зафиксировано и скреплено подписями понятых… Да, собственно, Завадов и не отказывался. Он сразу во всем признался и сказал, что оставил удостоверение на всякий случай – мол, неудобно было выбрасывать такую солидную вещь. Надеялся, что каким-то образом удостоверение еще сослужит ему службу.

– М-да, занятная история! – заключил Гуров. – Как это все ловко сошлось – анонимный осведомитель, который ночей не спал, следя за соседом, доверчивый водитель, развозящий по городу трупы, удостоверение, отложенное про запас… Как-то все это слишком аккуратно – тебе не кажется?

– Кажется, конечно, – сказал Балуев. – Но, с другой стороны, пока это единственные реальные факты.

– Которые ни с чем не стыкуются, – возмущенно добавил Гуров.

– Это как сказать, – возразил Балуев. – Понимаешь, я тут вот что подумал… А что, если все угрозы в твой адрес и эта растяжка – все это из другой оперы, а? А что – запросто! Просто так совпало, что ты отнес все это на счет убийства Вишневецкого. А мало ли у тебя, Лев Иванович, недоброжелателей? Ведь тебе никто не говорил, чтобы ты конкретно прекратил заниматься делом Вишневецкого?