Шоколад - Джоанн Хэррис

— Это его отец? — спросила я первое, что пришло в голову. — Тот старик, которого он навещает. В больнице. Кто он?

Арманда удивлённо посмотрела на меня:

— Откуда тебе это известно?

— Иногда у меня возникают… предчувствия… в отношении некоторых людей. — Почему-то мне не хотелось признаваться, что я гадаю на шоколаде, не хотелось использовать терминологию, с которой познакомила меня мать.

— Предчувствия. — Я видела, что Арманду распирает любопытство, но она не стала пытать меня.

— Значит, старик всё-таки существует? — Мне не давала покоя мысль, что я коснулась чего-то очень важного. Возможно, это нечто и есть моё оружие в моей тайной борьбе против Рейно. — Кто он? — не сдавалась я.

Арманда пожала плечами.

— Да так, тоже священник, — только и ответила она презрительно, кладя конец дальнейшим расспросам.

Глава 16

26 февраля. Среда

Утром, как всегда, я открыла магазин и увидела у входа Ру. На нём джинсовый комбинезон, волосы на затылке стянуты в хвостик. Должно быть, он ждал уже некоторое время, потому что на его волосах и плечах блестят капельки осевшего утреннего тумана. Он изобразил некое подобие улыбки и через моё плечо заглянул в шоколадную, где играла Анук.

— Привет, маленькая незнакомка, — поздоровался он с ней и улыбнулся, на этот раз по-настоящему, отчего его недоверчивое лицо на мгновение просияло.

— Входи. — Я поманила его внутрь. — Нужно было постучать. Я ведь не видела, что ты стоишь здесь.

Ру буркнул что-то с сильным марсельским акцентом и, тушуясь, нерешительно переступил порог. Двигался он с некоей странной грациозной неуклюжестью, будто стены стесняли его.

Я налила ему в высокий бокал горький шоколад, приправленный ликёром «Калуа».

— Мог бы и друзей своих привести, — беззаботно бросила я.

В ответ он пожал плечами. Я видела, что он осматривается — подозрительно, но с интересом, — отмечая каждую деталь окружающей обстановки.

— Присаживайся, — предложила я, показывая на один из табуретов у прилавка. Ру мотнул головой.

— Спасибо. — Он глотнул из бокала. — Вообще-то, я пришёл спросить, не согласитесь ли вы помочь мне. Нам. — Голос у него смущённый и одновременно сердитый. — Речь не о деньгах, — быстро добавил он, словно предупреждая мой отказ. — Мы бы за всё заплатили. У нас трудности… организационные.

Он бросил на меня негодующий взгляд, но было ясно, что гнев его направлен не на меня.

— Арманда… мадам Вуазен… сказала, что вы поможете.

Он стал объяснять сложившуюся ситуацию. Я слушала, не перебивая, время от времени подбадривая его кивком. Как оказалось, я ошибалась, сочтя его косноязычным: просто ему была глубоко ненавистна роль просителя. Говорил Ру с сильным акцентом, но грамотно, как образованный человек. Он пообещал Арманде, что починит ей крышу, рассказывал он. Работа эта несложная, займёт дня два, не больше, однако, к несчастью, доски, краску и прочие материалы для ремонта в городе можно приобрести только у одного продавца — Жоржа Клэрмона, а тот наотрез отказался предоставить их как Ру, так и самой Арманде. Если маме нужно починить крышу, она должна обратиться за помощью к нему, а не к кучке нечистых на руку проходимцев. Ведь сам он годами просит — умоляет, — чтобы она позволила ему отремонтировать её дом бесплатно. Пустишь в дом цыган, и бог весть что может произойти. Исчезнут и ценности, и деньги… Уж сколько раз бывало, что пожилых женщин избивали, а то и убивали ради их скудных пожитков. Нет, это полный абсурд, как человек совестливый, он не может допустить…

— Лицемерный козёл, — зло выругался Ру. — Ведь он ничего о нас не знает, ничего! Послушать его, так все мы воры и убийцы. Я всегда плачу за себя. В жизни не попрошайничал. Всегда работаю…

— Выпей ещё шоколада, — мягко предложила я, наливая ему ещё один бокал. — Не все мыслят так, как Жорж и Каролина Клэрмон.

— Знаю. — Он стоял в агрессивной позе, скрестив на груди руки, будто защищался.

— Я иногда прошу Клэрмона починить мне что-нибудь, — продолжала я. — Скажу ему, что намерена произвести ещё кое-какие ремонтные работы в доме. Если дашь мне список необходимых материалов, я всё достану.

— Я заплачу, — вновь подчеркнул Ру, словно боялся, что его заподозрят в бесчестности. — Деньги — не проблема.

— Разумеется.

Он немного успокоился и отхлебнул шоколад, пожалуй, впервые оценив по достоинству вкус напитка. Неожиданно лицо его озарила обаятельная улыбка.

— Она очень добра к нам. Арманда, — уточнил он. — Заказала для нас провизию, лекарства для малыша Зезет. Вступилась за нас перед вашим каменнолицым священником, когда тот вновь попытался прогнать нас.

— Он не мой священник, — быстро вставила я. — В его представлении, я, как и вы, являю собой опасное зло для Ланскне. — На лице Ру отразилось удивление. — Серьёзно, — заверила я его. — Думаю, он считает, что я оказываю разлагающее влияние. Каждую ночь устраиваю шоколадные оргии, проповедуя неумеренность плоти, когда каждый порядочный человек должен находиться в постели, в одиночестве.

Его глаза такого же неопределённого оттенка, как городское небо в дождливую погоду. Когда он смеётся, в них мерцают коварные искорки. Анук, доселе сидевшая тихо, как мышка, что было ей отнюдь не свойственно, мгновенно подхватила его смех.

— А ты разве завтракать не хочешь? — пропищала она. — У нас есть pain au chocolat. Круассаны у нас тоже есть, но pain au chocolat вкуснее.

Ру мотнул головой:

— Нет, спасибо.

Я положила на тарелочку кусок пирога и поставила перед ним.

— За счёт заведения, — сказала я. — Попробуй. Я сама пеку.

Очевидно, с моей стороны это было неосмотрительное высказывание, ибо он опять замкнулся, улыбка сошла с его лица, сменившись уже знакомым выражением напускного безразличия.

— Я в состоянии заплатить, — с вызовом отвечал он. — У меня есть деньги. — Он вытащил из кармана комбинезона горсть монет, покатившихся по прилавку.

— Убери, — распорядилась я.

— Я же сказал: я могу заплатить, — вспылил он. — Я не нуждаюсь…

Я накрыла его ладонь своей. Он попытался отдёрнуть руку, но потом встретился со мной взглядом.

— Тебя никто ни к чему не принуждает, — ласково произнесла я, сообразив, что задела его гордость. — Я ведь сама пригласила тебя. — Он по-прежнему смотрел на меня враждебно. — Я всех угощала. Каро Клэрмон. Гийома Дюплесси. Даже Поля-Мари Муската, который выдворил тебя из своего кафе. — Я помолчала, давая ему возможность осмыслить мои слова. — И никто из них не отказался. Почему же ты считаешь себя вправе отвергнуть моё гостеприимство? Или ты какой-то особенный?

И тогда он устыдился своей вспышки. Промямлил что-то невнятно себе под нос. Потом вновь посмотрел мне в глаза и улыбнулся.

— Извини, — сказал он. — Я просто не так понял. — Помедлив сконфуженно несколько секунд, он наконец взял пирог. — Но в следующий раз я жду тебя в своём доме, — решительно заявил он. — И я буду глубоко оскорблён, если ты не придёшь.

Потом Ру держался дружелюбно и гораздо свободнее. Какое-то время мы говорили на нейтральные темы, но постепенно наша беседа приняла более откровенный характер. Я узнала, что Ру жил на воде вот уже шесть лет, поначалу один, потом нашёл себе спутников. Раньше он был строителем и теперь зарабатывал на жизнь, выполняя ремонтные работы, а летом и осенью убирая урожай с полей. Очевидно, к бродячему образу жизни его вынудили какие-то неприятности, но я понимала, что пытать его об этом не следует.

С появлением моих первых завсегдатаев он тут же собрался уходить. Гийом вежливо поприветствовал его, Нарсисс дружелюбно кивнул, но всё же мне не удалось убедить Ру остаться и поговорить с ними. Он запихнул в рот остатки своего пирога и, приняв вид надменного равнодушия, который, как ему казалось, наиболее уместен в присутствии чужих людей, покинул шоколадную.

У двери он, словно опомнившись, внезапно обернулся и сказал:

— Не забудь про приглашение. В субботу, в семь часов вечера. И маленькую незнакомку не забудь привести. — С этими словами он вышел прежде, чем я успела поблагодарить его.

Гийом дольше обычного пил свой бокал шоколада. Нарсисса сменил Жорж, затем Арнольд пришёл купить три трюфеля, пропитанные шампанским, — он всегда покупал три трюфеля со вкусом шампанского и при этом виновато тупился, скрывая собственное нетерпение, — а Гийом всё сидел и сидел на своём обычном месте, и с лица его не сходило тревожное выражение. Несколько раз я пыталась разговорить его, но он вежливо отделывался односложными фразами, думая о чём-то своём. Под его табуретом неподвижно лежал вялый Чарли.

— Вчера я беседовал с кюре Рейно, — наконец произнёс Гийом, да так неожиданно, что я вздрогнула. — Спросил его, как поступить с Чарли.