Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт

Хани уложили спать пораньше, и она в тот же миг уснула, к большому сожалению папы.

– Надеюсь, она еще проснется, – простонал он, – а то мне одному будет ужасно скучно.

Без десяти восемь Крессида с Рупертом улизнули в ресторан, а через полчаса ушли и мы с Фрэнком. Папа остался, уютно устроившись с бутылкой бордо, сигарами и кабельным телевидением.

– Развлекайтесь, дети мои, – напутствовал он нас. – И возвращайтесь поздно.

Я надеваю пальто и уговариваю Фрэнка тоже одеться теплее (он обычно выпендривается, выходя на улицу без пальто, особенно если стоит мороз). И мы с ним выходим в ночь.

10

Начинаем где-то на восточном конце Лондона. Фрэнк заказывает мартини с личи. Я такого раньше не пробовала, но хочу сказать, на вкус это – потрясающе.

– Итак, – говорит Фрэнк, когда мы усаживаемся. – Отличный парень, но не твой тип.

– Кто, Руперт? Нет, сейчас уже нет. Но тогда он был именно то, что нужно, – такой нефранцуз. И это было сто лет назад, Фрэнк. Нам вместе было весело. Все равно что быть замужем за братом.

– А секс?

На Фрэнке сегодня костюм, с черной рубашкой и черным галстуком. На любом другом такое сочетание выглядело бы нелепо – как попытка сойти за крутого типа из фильма Гая Ричи. Но Фрэнк в этом обличье выглядит чудно – этакий симпатичный плохиш. Суровый, если не улыбается.

– Да, секс у нас был, – серьезно говорю я, – милый и веселый секс. Знаешь, так бывает, когда тебе легко с человеком и ты его не стесняешься. Мы смеялись до упаду, чудили – называли свои гениталии дурацкими именами.

– Да, – вздыхает Фрэнк, – знаю, но у меня давно такого не было. А жаль.

Ага! Значит, у него были не только бабочки-однодневки. Наверное, этот вздох относится к матери его ребенка. Может, хотя бы изредка о ней вспоминает. Или все же совсем забыл?

– Тебе никогда не кажется, что у тебя слишком много секса? У меня в прошлом, конечно, были времена, когда я меняла мужчин как перчатки, но количество женщин, перебывавших в твоей постели, меня просто ужасает. Это даже вредно.

– Почему?

– Во-первых, отнимает массу сил.

– У меня сил хватает, – ухмыляется Фрэнк. – Еще мартини? Не увлекайся им, а то завтра будет плохо.

– Да, пожалуйста. Необыкновенно вкусно, да? И не волнуйся за меня. Я тебя запросто перепью, вот увидишь.

Фрэнк поднимает одну бровь, затем подзывает официанта.

– Может, ты все время ищешь?

– Возможно.

– И кого же? Идеальную жену?

– Похотливую самку, – улыбается Фрэнк, поднимая бокал. – Будем здоровы.

– Будем.

– Я бы даже сказал, жутко похотливую самку, – уточняет Фрэнк.

– А что такое “похотливая самка”? Как это понять? Мне, да и всему женскому населению, было бы интересно знать, что мужчины подразумевают под этими словами.

– Это сложно объяснить, – разочаровывает меня Фрэнк. – Некоторых женщин можно назвать похотливыми самками, а некоторых – нет.

– Но почему? Толком можешь сказать?

– Видишь ли, – говорит Фрэнк, зажигая сигарету, – все дело в том, что эти похотливые самки, они просто не могут по-другому.

– В смысле?

– Ну, они похотливы по своей натуре. Такая женщина не пытается быть похотливой, потому что она такая от природы.Нельзя быть на людях чинной дамой, а в постели вдруг обернуться похотливой самкой. Это будет притворство.

Принесли вторую порцию мартини.

– Что ты подразумеваешь под словом “похотливая”? Это та, у которой такой вид, будто она минуту назад занималась сексом, а теперь сидит перед тобой и думает, как бы и тебя в постель затащить?

– Иногда, но не обязательно.

– Так что? Как Памела Андерсон?

– Да. Ты смотрела то видео с ней?

– Нет.

– Вот она точно похотливая самка. И дело не в том, как она выглядит. Дело в ее, хм... энтузиазме. То есть женщина может быть очень изощренной в сексе, но при этом не быть похотливой самкой. Все дело в отношении.

– Выходит, если ты делаешь кому-то минет с нескрываемым удовольствием, то ты – похотливая самка?

– Возможно.

– Ничего толком не можешь объяснить, – недовольно вздыхаю я.

– Извини, – пожимает он плечами, странно улыбаясь. – Но ведь это совсем не важно.

– Полная чушь! – восклицаю я. – Очень даже важно, иначе ты бы не искал ее с таким упорством и меня не раздирало бы любопытство. Так что давай, Фрэнк, выкладывай. Приведи мне примеры. Кого можно назвать похотливой? Как насчет тех голубых трусиков, что приходили к тебе пару недель назад? Она из них?

– Кто, эта птичка-невеличка? Да нет.

– А как насчет блондинки, которая ввалилась в ванную, когда я принимала душ, та, что была до крикуньи? Помнишь? Она такая?

– А, та, – улыбается Фрэнк. – Да, она такая.

– А еще кто?

– Не думаю, что ты с ними знакома.

– А ты можешь сразу определить, какая женщина окажется в постели похотливой самкой? Среди тех, кто здесь сейчас сидит, есть такие?

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Ладно. Тогда пересаживайся вот сюда, рядом со мной, а то шею себе свернешь.

Я перебираюсь со стула на обитую кожей скамью.

– Нельзя быть уверенным на все сто процентов, – говорит Фрэнк. – Поэтому у меня в постели и оказались Алые Трусики. Но можно предполагать.

– Голубые Трусики.

– Что?

– На ней были голубые, а не алые трусики.

– Неважно.

– Ты мерзкий тип, – по-дружески сообщаю ему я. – Ну да ладно. Кто? Показывай.

В баре, где мы сидим, собрался обычный контингент: модный молодняк и люди постарше, одетые, как и мы с Фрэнком, в черное. В правом дальнем углу за круглым столом скучилась компания девушек, которые не очень вписываются в общую картину бара, хотя явно стараются сойти за “своих”. У них юные, свежие лица, и, несмотря на обилие косметики, стильную одежду и взрослые прически, они более гармонично смотрелись бы на солнечной полянке, резвясь с пони и собачками.

– Ну, ни одна из них явно не подходит под твое определение. Это даже мне понятно, – говорю я.

– Где?

– Тот большой стол в правом углу. Компания деревенских девчушек. Девичник из Хэмп-шира.

– Та, что в середине, в бледно-розовом, – говорит Фрэнк.

Обзор мне закрывает чья-то голова, поэтому я не сразу могу ее разглядеть.

– Эта блондинка? Не может быть. Девушка напомнила мне Крессиду: такая же откормленная, розовощекая, у нее плотная округлая грудь и доброе лицо. Больше похожа на доярку.

– Она похожа на доярку.

– Она – похотливая самка, – отвечает он, – слово даю.

– Но у нее такой целомудренный вид! Нет, я ничего не понимаю. Ты говорил, что такие штучки обычно выглядят вызывающе, словно напрашиваются на секс.

– Нет, Стелла, это ты так сказала. И ты права отчасти. Некоторые могут выглядеть вызывающе, а некоторые – нет. Иногда те, что с виду сама невинность, и оказываются самыми ужасными развратницами. А иногда нет. Видишь вон ту женщину в черном платье? – он показывает на тощую спичку, ссильно подведенными глазами. На ней слишком короткое для ее возраста платье. – Она тоже.

– Не понимаю, – повторяю я. Жутко становится от того, как точно он может угадать столь интимные черты в совершенно незнакомых женщинах. Бах, бах, бах – та, та, и эта. С этой не стоит связываться. Вот так, легко и быстро. По-мужски грубо. Этому трудно противостоять.

– По ним видно, что они любят секс, – объясняет Фрэнк.

– Откуда ты знаешь? Ведь никто не пытается специально показать своим видом, что секс ему противен.Хотя, как я заметила, на дальних шотландских островах есть такие личности. Но все остальные...

– По ним видно, что они сами тебе отсосут, и просить не надо. Причем сделают это с удовольствием.

– То есть тебе не придется наклонять им голову вниз, в этом смысле? – хихикаю я.

– Точно.

– Ну у тебя и лексикон: “отсосать”. А еще оделся как джентльмен.

– А я парень простой – что на уме, то и на языке, – отвечает он, и мы оба смеемся.

– Твое определение похотливой самки больше подходит для порножурнала, – говорю я некоторое время спустя. – По-твоему, это женщины, которые напрашиваются на секс, и стоит им только прикоснуться к твоему члену, как они тут же кончают от счастья. Наверное, считаешь, что женщины без мужика просто жить не могут. Ты прямо как эти бедные извращенцы, что пишут порнушку в Интернете. “Возьми меня, – умоляла она, – о, возьми меня, я истекаю влагой от желания почувствовать в себе твой огромный, великолепный, шика-а-а-рный член”. Вот какой ты, Фрэнк.

– Наверное, я тебе неправильно объяснил. – Мое обвинение он даже и не думает отрицать. – Все не так просто, хотя отчасти ты права – в этом есть элемент чисто мужской фантазии.

– А я?

Фрэнк поднимает бровь и отпивает мартини. И чего он все время на меня брови поднимает?

– Нет, Фрэнк, серьезно. Если бы ты сидел с приятелем, а я прошла мимо, что бы ты про меня сказал?

– Я закажу тебе кофе. Эти коктейли очень крепкие, а сейчас еще только девять часов.