Детектив перед сном - Петер Аддамс

— Стерджен тоже принадлежал к числу… клиентов? — поинтересовалась Джун.

— А как же! Один из самых постоянных! В аду его уже наверняка ждет горящая печь. И если б я была ангелом, а в руках у меня — полные ведра воды, я б не пошевелила и пальцем, чтоб загасить эту печь. Ну, а теперь вы мне разрешите идти упаковывать чемодан?

— С этим вы можете повременить, — ответил Джордж.

Чэд добавил:

— В любом случае я позабочусь о том, чтобы люди не предали забвению ваши славные подвиги. Орден Святой Анны вам обеспечен. Вы были доброй феей Крайстчерча, и я хотел бы, чтобы вы ею и остались.

— Благодарю вас, сэр, — реверанс — и миссис Порджес исчезла. В тот же момент завыла сирена полицейской машины, раздался скрип тормозов, у дверей послышались голоса.

17

Прибыл старший инспектор Миддл со своими людьми.

Чтобы обследовать склеп и увезти трупы, понадобилось добрых два часа. Потом все вернулись в Касл-Хоум.

Мясистое бульдожье лицо старшего инспектора так налилось кровью, что казалось — еще немного и его хватит апоплексический удар. Маленькие глазки недовольно поглядывали из-под нависших бровей, тон был ворчливый, — по всему можно было понять, что инспектор находится в препоганейшем настроении. Еще бы! Во-первых, трупы обнаружил не он, а какой-то бродяга, а во-вторых, инспектор до сих пор толком не знал, как связать между собой известные ему факты. Вдобавок, его не на шутку встревожил утренний звонок бургомистра Лоуэлла, попросившего помощи. Об этом звонке Миддл пока молчал — он хотел сперва выслушать сообщение Джорджа.

Коротко и ясно Джордж Абернати доложил все, что ему удалось установить с помощью Чэда и Джун. Он закончил свой доклад утверждением, что загадку Крайстчерча, «обители нравственности», можно считать решенной.

— Вы так думаете? — буркнул Миддл. — Лично я другого мнения.

— Что ж, подождем мнения судьи, — запугать Джорджа было не так-то легко.

— А как вы объясните эти два убийства? — Миддл злобно попыхивал своей сигарой. — Или вы думаете, что они сами пустили себе пулю в голову, а потом, чтобы нагнать на людей побольше страху, улеглись в гробы?

— Нет, я так не думаю. Этому факту мы еще должны найти объяснение. Или, быть может, оно у вас уже есть, сэр?

— Мне кажется, что вы знаете не больше нашего, то есть ничего, — добродушно заметил Чэд.

— Попридержите язык, если вас не спрашивают! — рявкнул Миддл. — Вами-то я еще займусь, посмотрим, что вы тогда запоете!

— Теперь я понял, что ошибся, — повернулся Чэд в сторону Абернати и полицейских чиновников. — Судя по всему, у нашего уважаемого старшего инспектора Миддла уже имеется с десяток решений. Спрашивается только, какое из них правильное. Рюмочку шотландского виски за вашу проницательность, сэр? Или ваш желудок, когда вы в плохом настроении, не принимает алкоголя?

— Ваша теория с этим… хм!.. домом радости — нелепа, — задыхаясь проговорил Миддл. — Она превращает всех почтенных граждан в двуличных лжецов…

— Лжецов? Ну зачем же впадать в крайности, милейший, — с издевкой заметил Чэд. — Или вы ни разу в жизни не были в борделе?

Кровяное давление у Миддла повысилось, по меньшей мере, до ста девяноста. Но тем не менее ему удалось овладеть собой; он неторопливо расстегнул китель, вынул бумажник, достал оттуда сложенный лист бумаги и сунул его Чэду прямо под нос:

— Это вы писали?

Это было письмо, в котором Чэд пытался шантажировать бургомистра Лоуэлла.

— Что за письмо, дорогой? — спросила Джун. Она уже предчувствовала, что ее дорогой снова заварил какую-то кашу, расхлебать которую будет не так-то просто.

— Да, письмо написал я, — сознался Чэд. — И не только это, а целую дюжину. — Он подошел к столу у окна и вынул из-под газеты спрятанные там деньги.

— Значит, вы признаете, что продолжили шантаж, которым занималась миссис Шекли?

— Да, признаю, — Чэд закурил сигарету и добавил с милой откровенностью, — и то, что сделал я, должны были сделать вы, Миддл, и причем давно. Тогда бы вы уже знали всех, кого шантажировала миссис Шекли и кого можно подозревать в убийствах.

— Подозревать в убийствах? — Миддл сощурил глазки. — А ведь ваш друг, инспектор Абернати, утверждал, что ангелочки и убийства не имеют ничего общего. Или вы переменили свое мнение?

— Я писал мои письма еще до открытия Мак-Гивена, — Чэд потерял терпение. — И вообще, неужели вы полагаете всерьез, что я, если б действительно собирался кого-нибудь шантажировать, стал бы действовать так глупо и подписывать письма своим именем?

— Я видел людей и поглупее вас, — парировал Миддл. — А вы, инспектор, знали о письмах и даже не сочли нужным проинформировать свое начальство. Мне этого достаточно. Я отстраняю вас от работы. А вы, — это уже относилось к Чэду, — забирайте свою зубную щетку. Вы арестованы.

— Я не советую вам этого делать, сэр, — сказал Джордж Абернати, который понял всю серьезность ситуации лучше, чем его друг, сложивший неджентльменскую комбинацию из пальцев. — Конечно, вы можете увезти его на допрос и даже применить силу, но через двадцать четыре часа вы будете вынуждены вернуть ему свободу.

— И уж тогда-то я натравлю на вас и на ваших почтенных протеже в Крайстчерче всю английскую прессу! — разбушевался Чэд. — И когда вы будете проходить по улицам Глазго, вслед за вами будет подниматься дикий вой.

Миддл почувствовал на своей руке легкое прикосновение Джун, такое нежное, будто это были не пальцы Джун, а маленький мотылек.

— Не делайте этого, старший инспектор, — заворковала она. — Чэд действительно не шантажист, он хотел лишь восстановить справедливость. И кроме того, — Джун положила другую руку на плечо Чэда, — он может причинить вам массу неприятностей.

— Мне плевать на бульварную прессу, мисс!

— Бульварная пресса! — кричал по-прежнему Чэд. — Да я просто напишу, что направил и вам письмо и что вы прислали мне не двадцать, а целых сорок фунтов, так как в свое время вы тоже были одним из постоянных клиентов этого первоклассного борделя!

Полицейские чиновники слушали во все уши, и Миддл, вспомнив о своих сотрудниках, показал им на дверь.

— Чэд, прошу тебя, успокойся, — уговаривала Джун своего жениха. — Ты же видишь, мистер Миддл взял себя в руки.

И действительно, после последних слов Чэда с инспектором произошла удивительная метаморфоза. На него словно вылили ушат холодной воды, и он был теперь похож на мокрую собачонку — во время войны он находился в Честере в качестве офицера при звене быстроходных катеров, а от Честера до Крайстчерча с его легендарным борделем нет и двадцати миль…

Джун придвинула инспектору стул, и он покорно сел — теперь это был совершенно сломленный человек.

— Вы — бессовестный шантажист, Оливье, — Миддл тяжело дышал. — Плохо, что у нас в Англии могут влиять на общественное мнение такие индивидуумы, как вы.

— Плохо не только это, — Чэд тоже сел. — Плохо и то, что у нас, в Англии, полиция боится взглянуть в лицо правде, потому что тогда она увидит лишь кривую рожу.

— Ну хорошо, прекратим спор, — Миддл, к его чести, всегда чувствовал тот момент, когда битва проиграна. — Итак, предположим, что вы правы. Но как объяснить убийства?

Настала очередь вмешаться Джун. Она рассказала о бриллиантах и обо всем, что произошло с ней во время поездки в Лондон.

Джордж сообщил о страховом полисе.

— Конечно, могло быть и так. Согласен, — заметил Миддл. — Предположим, что миссис Мэриел была наследницей Шекли, приехала после ее смерти в Крайстчерч и… нашла вместо бриллиантов стеклянные подвески…

— И была убита, потому что тот, кто заменил бриллианты простыми стекляшками, боялся разоблачения, — добавил Джордж. — А Дэвид Лайнор знал, кто такая миссис Мэриел…

Миддл переводил взгляд с одного на другого:

— Значит, Хаббард?

— А кто же еще? — зло ответил Чэд. — Он был адвокатом и доверенным миссис Шекли и наверняка знал о бриллиантах!

Миддл потер подбородок, его глазки снова загорелись ясным огнем.

— Да, он мог знать и о бриллиантах, и о потайном ходе в склеп, но он не единственный, кого можно подозревать.

— А кого же еще? — поинтересовался Чэд.

Миддл не спешил с ответом.

— Да хотя бы вас, — наконец сказал он.

— Это же чепуха.

— Совсем не чепуха.

Чэд высмеял Миддла перед всеми присутствующими, и тот, скрепя сердце, вынужден был снова прикусить язык. Согнуть Чэда в бараний рог было сейчас невозможно.

Но еще хуже было то, что могли появиться неприятности по службе. Если дело об убийствах раскроет не он, а кто-либо другой, то начальство будет смотреть на него как на человека, не справившегося с делом.

Конечно, рассуждал Миддл, опись имущества и ценностей миссис Шекли, составленная Хаббардом, наверняка окажется в полном порядке. Хаббард не игрок, не пьяница, у него нет дорогостоящих любовниц — все это он, Миддл, уже проверил. Четыре бриллианта — это целое состояние, и Хаббард наверняка не первый, кто протягивает руку за чужим наследством. Но его нужно уличить в этом. Хаббард — член палаты адвокатов, умен, хладнокровен, он наверняка не совершил глупых ошибок. Судя по всему, Миддлу вряд ли удастся наскрести доказательства, которых не смог бы разбить опытный защитник.