Дневник путешествия в Европу и Левант - Герман Мелвилл

В половине пятого отправился поездом в Роттердам. Вагоны для курящих. Предоставлен самому себе. Проехали Гарлем. Чистенький, словно «Колония» в Албани. Лейден, большой собор. Гаага. В 7.30 приехал в Роттердам. Нанял гида и отправился посмотреть на танцевальные площадки. Побывал на трех. Поразительное и патетическое зрелище. Прогуливающиеся девушки. Музыка. Выражение их лиц и вежливость. Гид ведет себя ужасно. В половине десятого улегся в постель.

25 апреля.

В сопровождении гида отправился в собор святого Лаврентия. (Забыл отметить, что во время посещения Амстердама зашел в тамошний собор. Резная кафедра.) Чудесный вид на Роттердам и его окрестности. Дом Эразма. В 11 часов поднялся на борт парохода, идущего в Лондон. Попутный ветер, однако довольно прохладно. Прошли несколько дамб. Толстый стюард. В 7 часов сильный попутный ветер.

Понедельник 26 апреля.

Рано утром вошли в устье Темзы и двинулись вверх по реке, встречая на пути много интересного. Гигантский корабль «Грейт истерн». В 7 часов стали к причалу Святой Екатерины. Нанял кэб и отправился в отель «Тэвисток». Воскресенье в Лондоне прошло ужасно. Прогулялся по Гайд-парку в Кенигстоне.

27 апреля.

В издательство Лонгмана.

28 апреля.

К мадам Тюссо. Гулял без определенной цели.

Пятница 1 мая.

Предавался воспоминаниям в таверне «Кок». Палас «Кристалл» — коловращение Вселенной. Альгамбра. Дом Пансы. Храм… Сравнение с пирамидами. Перестарались. При меньших размерах казались бы крупнее. «Грейт истерн». Пирамида. Гигантская игрушка. Никакого содержания. Куда проще оградить пространство с помощью железного забора. Вечный материал, однако уязвима сама постройка. Не простоит и 100 лет. С террас паласа «Кристалл» открывается прекрасный вид. Туннель под Темзой. На омнибусе доехал до Ричмонда. Несколько вечеров провел в Гайд-парке, наблюдая за всадниками. Грациозная и смелая езда многочисленных леди. Какой-то бродяга смотрит через забор. Посетил галереи Вернона и Тернера. Заходы солнца Тернера. «Похороны Уилки», «Кораблекрушение». «Последнийрейс „Смелого"“.

Воскресенье 2 мая.

По железной дороге уехал из Лондона в Оксфорд. Ясный день. Плодородная страна. Проехали через Беркшир. Плоская и плодородная земля. Вдалеке замок Виндзор. Увидел Ридинг — главный город Беркшира. В 11 часов 30 минут приехал в Оксфорд. Самое интересное место на земле. Я приветствовал его и с чувством глубокой благодарности назвал своей родиной. Для американцев посещение Оксфорда равноценно поездке в Париж, только в ином смысле. Кафедра в углу четырехугольного двора. Олень. Парк, опоясанный рекой. За рекой луга. Крупный рогатый скот. Какая-то смесь пасторальной и студенческой жизни. Луг вокруг церкви Христа. Аллеи сплошных деревьев. Застарелый риф, омываемый волнами и выставляющий напоказ свои развалины, — таков Оксфорд. Над порталом Сен Джонса ивовая ветвь переплелась со скульптурой. Дружеское единение искусства и природы. Согласие. Гротескные фигуры. Схватить ревматизм в оксфордских стенах — нечто отличающееся от того же, скажем, в Риме. То, что в Памфили-Дориа считается заразной болезнью, в Оксфорде — истинная красота. Ученость, словно фавн, наслаждается покоем. Вокруг каждого колледжа разбиты парки. Участки земли, не потревоженные трудом. Святость красоты и спокойствия. Аллея Фелл. Оксфорд не потревожили никакие вихри революций. Испанский каштан. Обеденные залы. Слуховое окно произошло от фронтона, так же как шпиль — от остроконечной крыши в странах со снежным климатом. Конечный результат медленно развивающегося процесса. Лестница церкви Христа. Отдельный столб словно в одной из парижских церквей. Каждый колледж располагал собственным обеденным залом и часовней. На одном этаже. Большие окна. Равная забота и о душе, и о теле. Трава подстрижена таким образом, что напоминает сукно биллиардного стола. Дальше этого колоритность никогда не заходит. Здесь мягкая, сдержанная красота делает выговор тщеславию и похвальбе янки. Из глубины подобного уединения усмехался старик Бертон, наблюдая человечество. Совершенство, снизошедшее до монашества. Насколько тамплиеры были помесью воинов с монахами, настолько местные обитатели — помесью джентльменов с монахами. Эти колледжи были основаны словно деревья, посаженные в землю.

В Оксфорде остановился в отеле «Мирта». Хайтстрит.

Понедельник 1 мая.

В 9 часов утра уехал из Оксфорда в Стратфорд-он-Эйвоне. Променял железную дорогу на дилижанс. Остановился в «Красной лошади». Дом Шекспира. Заброшенная старенькая таверна. Безрадостная, меланхолическая. Имена, записанные каракулями. Церковь. Перед алтарем могильные плиты. Жена, дочь, зять. Новый дом. Прогулка к коттеджу «Хэтавэй» в Шоттери. Плоская страна. В половине четвертого отправился почтовой каретой в Уорик. Холодно и ветрено. Удивительно красивый ландшафт. Холмы. Замок на берегу Эвона. Прогулка по Уорику. Очень красивый въезд в город. Древние ворота. В 6 часов 30 минут отправился по железной дороге в Бирмингем. Приехал до наступления темноты. Уйма дымовых труб. Похоже на Ньюкаслапон-Тайне.

Остановился в отеле «Квин». По железной дороге совершил прогулку вокруг города. Городское собрание. Великолепное здание. Пантеон. Спать отправился рано.

Вторник 4 мая.

В 6 часов утра отправился по железной дороге в Ливерпуль. Местность напоминает пожарище. Верхушки сосен окутаны дымом, кое-где проглядывают отблески пламени. Трубы. Ровно в полдень прибыл в Ливерпуль. Заказал место на пароходе «Город Манчестер». Получил письма от Брауна, Шпили и K°. Повидался с Готорном. Заглянул к мистеру Брайту. Забрал посылки для передачи. Чемодан. Сборы.

Среда 5 мая.

Чудесный день. В 10 часов утра сел на катер, чтобы перебраться на пароход. В 11 часов 30 минут отплыл домой.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Краткая статья-послесловие О. Герасимова выполнена сразу к двум вещам, включенным в книгу. Это объединение послесловий искусственно, поскольку текст разделен на две почти не связанные друг с другом части, одна из которых посвящена очеркам, а другая — дневнику.

Здесь представлена соответствующая часть послесловия.

Специфический фрагмент с троеточием, пробел в котором можно принять за ошибку OCR, помечен [так].

* * *

«Дневник путешествия в Европу и Левант» вводит нас в творческую лабораторию Мелвилла. Это «полевой дневник» писателя. Емкие зарисовки предназначались, но так и не были использованы в других произведениях. Поражает не только работоспособность Мелвилла — он вел дневник в течение семи месяцев и прерывал работу лишь по состоянию здоровья. Поражают прежде всего яркие и неожиданные сравнения, рассыпанные на страницах дневника. В Греции «солдаты в красных мундирах на фоне скалы, словно фламинго у подножия утеса»; в Италии «из хибар выглядывают прекрасные девушки, словно лилии и розы, растущие в разбитых горшках», а в Венеции «в спокойные летние дни по каналам разъезжают прекрасные венецианки в полном цвету, похожие на прудовые лилии».

Поездки писателя в зарубежные страны и, как следствие, его произведения, построенные на материалах этих наблюдений, — явление довольно частое в литературе. В этом отношении ни Мелвилл, ни его путевой дневник поездки в Европу и Левант не исключение. Целью поездки Мелвилла, судя по дневнику, был Левант — собирательное географическое название стран Восточного Средиземноморья, а страны Европы, Турция и Египет оказались на его пути. Из европейских стран лишь Италия и Греция удостоились его внимания. Можно лишь гадать, почему американского писателя потянуло так далеко от дома, почему он предпочел тяготы трудного пути на кораблях, поездах, дилижансах и нередко верхом тихому уединению в американской провинции.

В 1851 г. вышел в свет его знаменитый роман «Моби Дик», который не принес прижизненной славы Мелвиллу. Книгу не приняли, и писатель, положивший несколько лет тяжелого труда, глубоко переживал это непонимание американской публики. И вот пять лет спустя Мелвилл отправляется в Европу и на Ближний Восток. Может быть, ему хотелось сменить обстановку и набраться новых впечатлений. Может быть, его манил мусульманский Восток, сохранивший в отличие от Европы и Америки налет таинственности, загадочности и своеобразный уклад, который нередко служил источником творческого вдохновения и глубоких размышлений. Или желание посетить «святые места» в Палестине, хотя религиозность никогда не была чертой его характера. Скорее всего и то, и другое, и третье. Ведь на страницах «Моби Дика», самого большого и дорогого для него произведения, Мелвилл ведет повествование от имени Измаила, который по библейской легенде был сыном пророка Авраама и египтянки Агари и считается прародителем арабских народов.