Стражи Кремля. От охранки до 9-го управления КГБ - Петр Дерябин

В начальный период индустриализации в Советский Союз буквально хлынули иностранные инженеры и технические специалисты. (Такому наплыву способствовал тот факт, что тогда западный мир переживал экономический спад и там было нелегко найти работу.) Многие из тех иностранцев со временем разочаровались в «благородном эксперименте», узнав, что это такое на самом деле, а некоторые из них стали козлами отпущения за первоначальные неудачи Советов.

Но для начала Сталин решил разобраться с собственными специалистами. В мае 1928 года ОГПУ затеяло один из многих показательных судебных процессов над пятьюдесятью двумя инженерами из Донецкого угольного бассейна, где добыча немедленно не выросла так, как это волюнтаристски планировалось.

Этим несчастным инкриминировалось проведение «саботажа». На процессе впервые громко заявил о себе омерзительный подручный Сталина Андрей Вышинский, который постепенно превратится в главного цепного пса режима, станет прокурором СССР, а позже министром иностранных дел и представителем при ООН. Это дело настолько дурно пахло, что даже Менжинский хотел вмешаться и привлечь к ответственности самих авторов сфабрикованных обвинений, но его быстро одернули. Мало того что пятерых инженеров казнили, но и судебный процесс использовали для осуждения обвиняемых их же родственниками. В то время это являлось своего рода ноу-хау, но потом такая практика стала до отвращения распространенной. Сын главного обвиняемого, действуя по приказу ОГПУ, был настолько «возмущен» «преступлениями» отца, что даже сменил фамилию.

За годы первого пятилетнего плана состоялись еще три громких судебных процесса. На одном из них, проведенном в течение двух последних месяцев 1930 года, обвинялись восемь членов мифической «промышленной» партии, возглавляемой Леонидом Рамзиным, инженером. Группе инкриминировали промышленный саботаж и заговор с целью организовать иностранную интервенцию. Пятеро обвиняемых получили смертные приговоры, позже замененные тюремными сроками. Наиболее интересным моментом их процесса явилось то, что полмиллиона рабочих послушно промаршировали перед окнами здания суда, громко выкрикивая: «Смерть вредителям!» Потом, в марте 1931 года, подстроили обвинения четырнадцати меньшевикам, которые якобы замышляли вместе с членами их партии в эмиграции — те, мол, специально для этой цели возвратились в Россию — восстановить в стране капитализм. Защита установила, что эмигрантский лидер во время «заговора» находился в Бельгии, но это не помешало отправить осужденных в тюрьмы и лагеря, откуда они уже не возвратились.

Но главный судебный процесс тех лет был проведен в апреле 1933 года. Разбирались дела английских и русских инженеров, которые использовались английской фирмой «Метро-Викерс», проводившей работы для Советов. Предварительно ОГПУ заставило подследственных, включая граждан Великобритании, подписать «признания». Позже на суде некоторые английские инженеры открещивались от этих «признаний», но всех обвиняемых приговорили к тюремному заключению. Русские, конечно, получили более продолжительные сроки. Англичан в конечном счете выслали из страны, но их арест и суд над ними привели к очередному разрыву отношений с Великобританией.

В тот же период имел место удивительный случай использования Сталиным ОГПУ, чтобы предупредить возможных оппонентов об опасностях общения с политическими противниками. В 1929 году, действуя по указанию вождя, ОГПУ задержало и немедленно казнило одного из своих старых сотрудников Якова Блюмкина. Того самого чекиста, который вместе со взбунтовавшимися эсерами участвовал в 1918 году в убийстве графа Мирбаха, немецкого посла. «Преступление» Блюмкина заключалось в том, что во время своих продолжительных загранпоездок он вступил в контакт с Троцким — причем, скорее всего, по прямому указанию Сталина и ОГПУ. Неизвестно, действительно ли Блюмкин сделал что-то не так или просто понадобился в качестве кровавого примера для других, но его ликвидация послужила поставленной генсеком цели. Важные коммунистические бонзы сильно перетрухнули и более не осмеливались высказывать какое-либо неудовольствие, чтобы не оказаться на месте Блюмкина. В результате, когда некий Михаил Рютин, действительно мелкая сошка в партии, осмелился потребовать снятия Сталина с поста Генерального секретаря в 1932 году, его никто не поддержал. Как ни странно, он отделался всего лишь исключением из партии и ссылкой. Но тут нужно также указать, что о Рютине больше не слышали.

Как показала жизнь, все эти фарсы с «саботажами» и «заговорами», с делами Блюмкина и Рютина были всего лишь фоном или репетицией главной акции — ликвидации Сталиным серьезных соперников в настоящем и подготовкой к борьбе с потенциальными противниками в будущем.

В тот период генсек планировал разделаться со своими прежними сторонниками «справа» — Рыковым, Бухариным и Томским, а также выкорчевать остатки троцкистского «левого крыла». Для этого он выкинул очередной аппаратный фокус, увеличив состав Политбюро до девяти человек и включив в него Валериана Куйбышева, командира Красной Армии времен Гражданской войны и давнего подхалима в составе генерального секретариата, а также латыша Яна Рудзутака, профсоюзного деятеля коммунистического типа. В кандидаты в члены Политбюро генсек произвел Кирова и Микояна, еврея Лазаря Кагановича, еще одного его подручного из генерального секретариата, который вводил сталинские порядки на Украине, и Андрея Андреева, «эксперта» по сельскому хозяйству советского образца. Последние три приспешника отличались потрясающей живучестью и продержались у власти в том или ином качестве в течение всего срока правления Сталина, что само по себе выдающееся достижение.

На протяжении некоторого времени после провозглашения пятилетнего плана Рыков, Бухарин и Томский проявили политическую наивность, полагая, что Сталин поддерживает их политику. Они также ошибочно считали, что двое других подручных вождя, Калинин и Ворошилов, создадут вместе с ними абсолютное большинство в Политбюро.

Вскоре они разуверились на этот счет, но осложнили свое и без того тяжелое положение, примирившись с двумя своими старыми противниками, отверженными Каменевым и Зиновьевым. Сталин еще больше усилил замешательство среди них, назвав Бухарина руководителем оппозиции, на этот раз «правой». А немного раньше он замутил воду путем частичной реабилитации Зиновьева: позволил ему возвратиться из ссылки вместе с другими «левыми», Карлом Раде ком, одним из главных пропагандистов Сталина, пока Хозяин нуждался в нем, и старыми ленинцами — Георгием Пятаковым, Иваном Смильгой и Григорием Сокольниковым. В конечном итоге Сталин собрал вместе всех своих потенциальных оппонентов, с которыми мог разделаться, когда ему заблагорассудится. Некоторое время проигравшие продолжали шуршать в мышеловке, протестуя против суровых (было бы правильнее сказать — бессердечных и жестоких) аспектов пятилетнего плана. За это Бухарина вышибли в 1929 году из Политбюро, а Томского и Рыкова уволили с их постов (на занимавшуюся последним должность Председателя Совета Народных Комиссаров в 1930 году назначили Молотова). Эта несчастная и жалкая троица попыталась вернуть себе расположение вождя, но безуспешно. Их выслали, держа наготове для последующей кровавой тризны по воле победителя. Другие противники Сталина, которые могли податься за границу, сделали это. Они образовали волну «розовых» эмигрантов, которая последовала за исходом «белых», на Запад и Средний Восток, когда значительная часть беглецов пересекла границу с Ираном. Таким образом, Сталин в тот момент избавился от всех возможных соперников.

Полное отсутствие оппозиции позволило ему сломить крестьян и создать систему рабского труда, которая стала неотъемлемой частью советского образа жизни.

Несмотря на ужасающую бесчеловечность, сущность сталинских приемов в проведении коллективизации достойна восхищения как пример для других автократов, столкнувшихся с похожими проблемами. Играя на вечной склонности людей к конфликтам, он разделил крестьян на три группы: кулаков, Или наиболее способных и зажиточных, середняков и бедняков, что пробудило самые низменные инстинкты толпы. Вскоре зависть середняков обратилась на кулаков; а у бедняков Проснулось чувство ревнивого отношения и к тем и к другим. Это немедленно привело к санкционированной режимом гражданской войне на селе, когда кулаки быстро лишились своих земель, инвентаря и скота. Два низших слоя получили помощь и поощрение со стороны ОГПУ, а в отдельных случаях и Красной Армии. Кулаков расстреливали на месте, высылали в рабские трудовые лагеря, переселяли на голые земли Севера и Сибири или обращали в бродяг, разбросанных по всей России.

Однако с уничтожением кулаков еще не завершилось закабаление крестьянства. В декабре 1929 Года, как раз в то время, когда тупоумные крестьяне начали было пользоваться добром раскулаченных соседей, Сталин — архиизвращенец слов и терминов — объявил о ликвидации «кулачества как класса». С этого момента вопрос о том, кто является кулаком, решался На основании оговоров враждебно настроенных друг к другу жителей деревни, семейных или политических связей, произвола ОГПУ или Красной Армии. Любой крестьянин, даже самый бедный, мог таким образом попасть в категорию кулаков.