Чернее некуда - Найо Марш

Держась между гвардейцами, он приблизился к столу. Здесь гвардейцы его и оставили — наедине с покойным послом и его Президентом, достаточно близко от Аллейна и мистера Уипплстоуна, чтобы они могли ощутить запах масла, которым копьеносец натер свое тело.

Начался допрос. О чем идет речь, Аллейн по большей части догадаться не мог. Двое мужчин говорили очень негромко. Время от времени вспыхивали глаза и зубы, однако мощные голоса обоих оставались приглушенными, они сохраняли почти полную неподвижность, пока копьеносец вдруг не ударил себя по основанию шеи.

— Рубящий удар, — выдохнул мистер Уипплстоун. — Карате. Вроде того.

Следом наступила пауза, продлившаяся секунд восемь, а затем, к большому удивлению и неудовольствию Аллейна, Громобой заговорил, обращаясь к нему, хотя все еще по-нгомбвански. Речь была недолгой, и закончив ее, Громобой кивнул мистеру Уипплстоуну. Тот откашлялся.

— Президент, — сказал он, — приказал мне спросить у вас, не могли бы вы рассказать о том, что сами видели в шатре. Он также приказал мне перевести ваш рассказ, поскольку ему угодно, чтобы разбирательство происходило на нгомбванском языке.

Оба встали. Аллейн дал показания, Громобой делал вид, что не понимает ни единого слова, мистер Уипплстоун переводил.

Под конец этой трудоемкой процедуры Аллейну был задан вопрос, не сложилось ли у него после обнаружения тела впечатления, что копьеносец также был ранен.

Глядя на великолепное, возвышавшееся здесь, словно скала, существо, трудновато было представить, что удар по сонной артерии — да собственно говоря, по чему бы то ни было — способен причинить ему хотя бы малейшее неудобство.

Аллейн сказал:

— Он стоял на коленях, прижав правую руку к месту, на которое он только что указал. Голова у него свисала, левый кулак был стиснут, плечи обмякли. Судя по всему, его мучила сильная боль.

— Что произошло потом? — перевел мистер Уипплстоун.

Аллейн подавил вспыхнувшее у него желание напомнить Громобою, что он и сам там был, да уж заодно сказать, чтобы он перестал валять дурака и говорил по-английски.

Он ответил:

— Возникла некоторая неразбериха. Ее пресек… — он взглянул Громобою в лицо, — Президент, по-нгомбвански обратившийся к копьеносцу, который то ли утверждал, то ли отрицал что-то в ответ. Затем появились пятеро офицеров Специальной службы Скотланд-Ярда с двумя гвардейцами Президента, стоявшими на посту снаружи шатра. Копьеносца увели в дом.

Снова заговорил мистер Уипплстоун.

Следом Громобой пожелал узнать, удалось ли полиции обнаружить какие-либо улики при осмотре копья. Аллейн ответил, что пока не получил сведений этого рода.

На чем допрос, если его можно так назвать, по-видимому, завершился, и Аллейн сел.

Помолчав некоторое время (Аллейн успел прийти к выводу, что нгомбванцы, похоже, народ отнюдь не разговорчивый), Громобой встал.

Трудно было бы сказать, отчего атмосфера в зале, итак уж далеко не расслабляющая, сгустилась теперь едва ли не до звона в ушах. Произошло же следующее: Президент указал на импровизированный катафалк и явно отдал некий приказ.

Копьеносец, сохраняя внешнюю невозмутимость, мгновенно протянул левую руку (правая так и осталась лежать на груди) и отдернул покрывало. Взорам присутствующих предстал посол — открытый рот, выпученные глаза, он словно восклицал нечто такое, чего нельзя было разобрать.

Положив руку на тело, копьеносец произнес отчетливую, краткую фразу. Президент ответил ему еще более краткой. Львиная мантия вновь укрыла посла и церемония — собрания — суда — чем бы оно ни было, завершилась. На всем ее протяжении Громобой ни разу не взглянул на Аллейна.

Теперь Президент произнес, обращаясь к своим землякам, несколько страстных слов. Мистер Уипплстоун краем рта прошептал, что он приказывает каждому, кто знает что-нибудь, пусть даже самый пустяк, имеющий отношение к случившемуся, немедленно сообщить о нем. Этот призыв был встречен полным молчанием. Последние фразы, сказанные Президентом, сводились к тому, что отныне он сам распоряжается в посольстве. Сообщив об этом, он покинул залу. Адъютанты последовали за ним, лишь тот, с которым Аллейн был знаком, приостановился сказать, что Президент зовет Аллейна в библиотеку.

— Я приду через десять минут, — сказал Аллейн. — Будьте любезны, передайте Президенту мои поздравления.

Адъютант вытаращил глаза, произнес: «Но…» — однако передумал и пошел вслед за своим господином.

— Лихо вы его, — сказал мистер Уипплстоун.

Ничего, проглотит. Мне нужно перемолвиться с Гибсоном. Пойдемте.

Угрюмый Гибсон поджидал их в обществе Фокса на временном командном пункте — в комнатке кастеляна. На столе поверх расстеленного влажного носового платка лежало оружие. Вблизи стола застыли со своим инвентарем Томпсон и Бейли.

— Где? — спросил Аллейн.

— В озере. Пошарили там с фонарем. Дно у него из голубой плитки, на ней эта штука и лежала. Немного в стороне от уборной, футах в трех от берега.

— Его вполне могли забросить туда из окошка дамской уборной.

— Согласен.

— На нем что-нибудь есть? — спросил Аллейн у Бейли.

— Ничем не могу порадовать, мистер Аллейн. Перчатки, я полагаю.

— Это люгер, — сказал Аллейн.

— В Нгомбване такой раздобыть не трудно, — вставил мистер Уипплстоун.

— Знаете, — сказал Аллейн, — почти сразу после выстрела я слышал, как что-то плюхнулось в воду. За долю секунды до того, как поднялся крик.

— Да, — рассудительно произнес Фокс, — не самый разумный образ действий. С какой стороны не взгляни.

Он тяжело вздохнул и добавил:

— Впрочем, так они себя обычно и ведут.

— Кто «они», братец Фокс?

— Политические убийцы, непрофессионалы. Занятные, судя по всему, ребята.

— Тут ты чертовски прав, Тедди, — сказал Гибсон и, повернувшись к Аллейну, прибавил. — Я полагаю, мы можем сохранить люгер у себя.

— При нынешних обстоятельствах нам повезет, если мы сможем сохранить здравый рассудок. Будь я проклят, Гибсон, если я знаю. По мне, так эта история все больше отдает балаганом.

— Звонил твой заместитель комиссара.

— А ему-то что еще нужно?

— Сообщил, что сюда едет помощник комиссара, вроде как принести Президенту соболезнования. А меня, — свирепея, продолжал Гибсон, — осчастливить несколькими полезными советами и поздравить с успешным проведением операции. О Господи!

И он повернулся к коллегам спиной.

Аллейн и Фокс обменялись взглядами.

— Большего ты все равно сделать не мог, — после мгновенной заминки сказал Аллейн. — В таких условиях никому не удалось бы обеспечить лучшее прикрытие.

— Да? А эта дурища-сержант в сортире?

— Ладно, пусть. Но если миссис Кокбурн-Монфор не врет, сержант все равно не смогла бы остановить в темноте этого малого, где бы она ни находилась.

— Я же им говорил. Говорил этим придуркам, не гасите свет.

— С другой стороны, — с присущей ему рассудительностью произнес Фокс, — главное-то все равно сделал не тот, кто стрелял. Существует же и эта сторона дела, мистер Гибсон, не правда ли?

На это Гибсон не ответил. Он повернулся лицом к ним и сказал Аллейну:

— Нам нужно выяснить, сможет ли Президент повидаться с помощником комиссара.

— Когда?

— Он едет из Кента. Примерно через час.

— Я выясню, — откликнулся Аллейн и затем, обращаясь к мистеру Уипплстоуну: — Сказать не могу, Сэм, до чего я вам обязан. Если не трудно, не могли бы вы написать что-то вроде отчета об этой черной — во всех смыслах слова — комедии, пока ваши впечатления не утратили свежести? Я должен еще раз навестить великого бея в библиотеке.

— Ну конечно, — сказал мистер Уипплстоун. — С удовольствием.

Он уселся перед листом бумаги и мгновенно приобрел выражение, с каким сиживал за столом в своем не лишенном изысканности рабочем кабинете, взирая на уважительно ждущую распоряжений секретаршу.

— Ну Фред, какие у нас еще неприятности? — спросил Аллейн. Этот его традиционный вопрос был известен в Ярде едва ли не каждому.

— Нас все еще ожидает та публика из шатра. За вычетом тех, кому явно нечего было рассказать. И миссис Аллейн, — с некоторой неловкостью добавил Гибсон. — Ее мы, конечно, отпустили.

— Ее я и дома успею потрясти.

— И там… э-э… — еще более неловко продолжал Гибсон, — ну… в общем твой брат.

— Как! — воскликнул Аллейн. — Мой Джордж! Ты хочешь сказать, что Джордж так и сидит на своем толстом заду, дожидаясь, когда за него примутся свирепые полицейские?

— Ну… я…

— Миссис Аллейн и сэр Джордж, — мечтательно сообщил Фокс. — А что до совпадений, то о них нам упоминать запретили.

— Старина Джордж, — задумчиво произнес Аллейн. — Ну не потеха ли? Фокс, снимите показания с этой компании. Включая и Джорджа. Я пойду охмурять Громобоя. А ты чем займешься, Фред?