Струна истории - Лев Гумилев

Была еще одна система – христианских гностиков.

Маркион был такой, ну, он учил, как большинство гностиков, что Христос был призрак без тела, а не человек.

Но очень он не любил евреев. Вот. (Шум в зале. – Ред.) А он не первый и не последний, верно? Но он доказывал, что «Яхве – Бог Ветхого Завета, – это дьявол». И написал даже книгу, большую. Но, правда, христиане объявили его последователем сатаны и не признали его. И Церковь его извергла, и книгу его подвергли самому страшному, что может быть для ученого – осторожному замалчиванию. Вот на эту тему считалось неприлично говорить. И восстановил эту систему доказательств только один немецкий ученый Долингер, который разных текстов собрал много, – почему Бог Ветхого Завета и Бог Нового Завета – это разные боги и даже противостоящие друг другу.[105]

Я рассказал сейчас коротко о самых главных направлениях, было их гораздо больше. Заниматься ими можно всю жизнь, безумно интересно, но, в общем, для нашей цели бесплодно.

Важно, что римскому единству – жесткой системе государственности, социальной системе – была противопоставлена дискретная система творчества. Пусть эти идеи были бредовыми, – не ва-а-жн-о-о! Они зажигали людей, и люди расходились в разные стороны. Римляне запрещали почти все системы христианско-гностическо-манихейского толка, особенно они жестоко преследовали манихеев, кстати сказать. Меньше – гностиков, а христиане – так, посредине, но им тоже доставалось. Но все преследования не могли спасти от того, что количество людей этого склада, людей-правдоискателей, переводя на наш банальный язык, – увеличивалось. И к III в. христиане заняли: армию, воинские части, суды, базары, сельские поселения, мореплавание, торговлю, оставив язычникам только храмы.

Римское мировоззрение, а вместе с ним и римский этнос уступил место новому этносу, – сложившемуся из кого?

А в общем-то не из кого. Кто были эти христиане? У нас принято говорить, что «христианство – религия рабов». Это неверно, так сказать, чисто фактически, потому что большое количество христиан принадлежало к верхам римского общества, к очень богатым, знатным и культурным людям. Но, помимо этого, а кто были рабы? Рабы были разнообразные военнопленные, то есть рабы, рожденные в инкубаторах. Естественно, их было мало, и они, так сказать, были членами «фамилий». А рабы, которыми торговали на базарах, – это были пленные. А пленные, естественно, разные. Тут были: и галлы, тут были и германцы, тут были и славяне, тут были и персы, тут были и негры, тут были и берберы – кого там только не было!

Кроме того, во время гражданских войн, которые были в Риме, все не римские граждане могли быть продаваемы в рабство. Почему когда войска Веспасиана, двигавшиеся из Палестины на Рим во время гражданской войны, взяли город Романо, то они истребили там все население, включая женщин и детей? Потому что это были римские граждане, – их нельзя было продать. А если бы это были какие-нибудь галлы или греки, то их бы продали запросто за деньги.

Так вот этого единого этноса в основе христианских общин не было. И поэтому мы не можем сказать, что эта целостность, обладающая всеми качествами этнической целостности, возникла от какого-то другого народа, что она имеет предков. Она возникла внезапно. Удивительно, не правда ли? Вы знаете, мне самому удивительно. Однако если мы описываем феномен не предвзято, то мы другого ничего сказать не можем, – оно так и было. Наше дело – найти этому истолкование.

Сколько времени существовал этот этнос, сложившийся из христианских общин? Очень долго. Проявился он впервые во II в., исторически зафиксирован, а кончился он с падением Константинополя в 1453 г., оставив маленькие реликты. В самом Константинополе жители квартала Фанар – фанариоты были потомками византийцев, они до XIX в. существовали. Какие-то были островки в горах Греции, в Пелопонесе, в Малой Азии некоторое время сохранились. То есть он прошел весь 1200-летний период – настоящей этнической истории.

А если так, если мы подытожим все то, что сейчас сказали, в прошлой и этой лекции, то мы видим, что этническая история обладает одним очень важным качеством – она дискретна. Она имеет начала и концы, точки возникновения и точки исчезновения. Заметим это и остановимся. Потому что я сегодня очень много рассказал, очень много информации, и слушателям, вероятно, трудно. И посмотрим, как это преломляется, какие фазы этнос проходит за время своей истории, единообразны ли они у всех этносов, на что они похожи и какой физический процесс определяет особенности механизма этногенеза. Ибо цель наша – установить механизм этногенеза, в чем он заключается. Я кончил.

Лекция IV

Рождение этноса

Закономерности в этногенезе. – Кривая этногенеза.

О мотивации поступков людей. – Александр Македонский. – Сулла. – Испанские конкистадоры.

Обвинение в биологизме.

Уровни пассионарности. – Пассионарии. – Гармоничные люди. – Субпассионарии.

Возникновение этносов. – Появление первых пассионариев в Аравии. – Мухаммед. – Образование консорции. – Мухаджиры. Ансары. Мухаммедане. – Территориальное расширение арабов.

На прошлом занятии мы установили, что этносы в своем развитии переживают столь же закономерные упадки, как и закономерные возникновения. Это, казалось бы, совершенно банальное явление, но мы его ведь в социальных структурах не замечаем.

В социальном развитии мы наблюдаем прогресс, – возвышение от низших степеней к высшим, – по спирали. Ничего подобного мы не видим в этногенезе. Я показал только отдельные, частные примеры на крупных срезах мировой этнической истории, но мы можем сделать обобщение, которое я сейчас продемонстрирую на доске. (Л. Н. Гумилев показывает на графике. – Ред.)

Каждый этногенез проходит определенные этапы своего развития, которые можно изобразить в виде кривой. Вы можете мне поверить вперед, но я просто решил сначала дать теоретическую картину, затем подтвердить ее фактами (а не давать всю сумму теоретических знаний по этнической истории для того, чтобы в конце дать обобщающую картину, то есть проделать работу, которую я уже проделал).

Надо сказать, что метод подачи, который я применяю сейчас, – он характерен для естественных наук, а не для наук гуманитарных. Потому что гуманитарии, работающие в области истории, считают (как мне было в Москве на этой неделе заявлено), что всем надо начинать с источников, то есть с начальных документов, фиксирующих те или иные события. Так как первоначальных документов нет вообще, а те источники, которые до нас дошли, являются переписанными, то это уже само по себе невыполнимое задание. А, кроме того, вся цепь исторических событий в политической и социальной истории уже сведена (обобщена. – Ред.) предыдущими поколениями. То есть повторять их работу – это мартышкин труд, это делать уже сделанное дело – заново изобретать велосипед. Кроме того, это невозможно, потому что то, что сделали за 500 лет лучшие умы Европы, не может сделать один московский доцент или даже доктор наук. Поэтому, волей-неволей, он отстанет от своих предшественников, которые жили на 200–300 лет раньше него. Но я не могу сказать, что мой оппонент со мной согласился. Но надеюсь, что вам всем это будет совершенно ясно. Давайте базироваться на достижениях науки, и пойдем дальше.

А дальше будет следующее. (Л. Н. Гумилев подходит к школьной доске и рисует. – Ред.). Мы нарисуем (плохой мел!) обычные декартовы координаты и поставим по абсциссе t – «время». Этногенез любого народа имеет начало и конец, то есть начинается где-то, естественно, на положительных величинах, выше оси абсцисс, затем он проходит довольно быстрый подъем, затем у него получается акматическая фаза – самая верхняя фаза с вот такой гармошкой, – подъем и спад, подъем и спад. Затем начинается медленный, вот так сначала, потом так, медленный, медленный, медленный спад. И потом, в конце – окончательный спад, меньше первоначального уровня.

Эта кривая выведена мною эмпирически на базе всех имеющихся данных по этнической истории и может быть подтверждена на любом частном примере, включая даже доколумбову Америку. Но нас сейчас будет интересовать другое – что это за кривая? Известна ли она науке?