Не рассказывай (СИ) - Вечная Ольга

— Тогда поем я.

Тянусь за тарелкой.

— Садись, инвалид, я помогу.

Ксюша поднимается с места и начинает хозяйничать на моей кухне.

Смешная такая. С хвостом высоким. Моя белая футболка ей ниже задницы. Ноги красивые у неё, когда на цыпочки приподнимается — вообще вау. Только руки снова в свежих ссадинах. Вот что мне сделать, чтобы она забыла про тупую привычку себя ранить? Я ж не психолог, не умею слова подбирать. Я бы мог, наверное, её смешить и отвлекать. Да хоть каждую минуту. Если бы позволила помочь.

Я плюхаюсь за стол. Да какое там! Здоровый-то на хер был не нужен. А подбитый, да ещё и с поражением? Думал, возьмут в СОБР, на плечо её закину и никуда не денется. А щас...

Ксюша ставит передо мной тарелку. Садится рядом.

— Ты раньше времени не радуйся, я не особо повар, — тараторит быстро. — Мой муж был достаточно богат, чтобы мы каждый день ели в ресторане.

— Давай, добивай, — бурчу я беззлобно, улыбаюсь. Мешаю жидкий суп. — Больше на бульон похоже.

— Денис, я почитала в интернете: при сотрясении в первые сутки бульоны советуют, — произносит она уже серьёзно, без шуток и улыбок. Будто волнуется. — А то вырвать может. Поешь пока так. А завтра уже что-то понормальнее придумаем, ладно? Готовлю я, правда, посредственно.

Я отправляю ложку в рот.

— Мне нравится, вкусно, — говорю честно.

— Мне приятно, — улыбается она. — Расскажешь, что случилось? — спрашивает, заглядывая в глаза.

Мешкаю.

Хочется рассказать ей правду. Что не на улице отделали хулиганы. Сообщить, что я вообще-то КМС по боксу и дрался с профи. Им проиграть не стыдно. Но поймёт ли?

Глава 24

— Хвастаться нечем, — отмахиваюсь.

Ксюша губу закусывает, о чём-то задумалась.

Бульон, кстати, действительно неплох — решаю на нём пока сосредоточиться. Тарелка быстро пустеет.

— Можно ещё? — нарушаю молчание.

— Конечно. — Она спохватывается, поднимается из-за стола, берёт мою чашку, подходит к плите. — Ты либо хвастаешься, либо молчишь? Третьего не дано? — спрашивает с грустной улыбкой.

Самая грустная девушка на свете. Парадокс в том, что никому не идут улыбки сильнее, чем ей.

— Как, в общем-то, и ты, — парирую сразу же. — Главное правило: никому не рассказывать о том, за что стыдно.

Ксюша оборачивается, наши глаза встречаются. Мы удерживаем зрительный контакт несколько секунд, словно соревнуемся. Воюем.

Она отворачивается первой.

— Тебе передо мной стыдно? — спрашивает. — За драку?

Ставит передо мной вновь полную тарелку, я возвращаюсь к еде.

— Не-а. Но я ведь правильно играю в твою игру? — улыбаюсь, но уже не так широко. Киваю на её руки.

Она не моя. Это всё, что следует знать на данном этапе. Не моя девушка. И моей быть не хочет. А значит, всё бессмысленно.

Ксюша уезжает домой примерно через час — когда время близится к одиннадцати. После ужина мы некоторое время пьём чай. Потом она сообщает, что ей пора. Поднимается с места и спешит в ванную, откуда выходит уже в блузке и юбке. Я иду провожать.

Подхожу к ней вплотную и обнимаю.

— Ты потный весь, запачкаешь меня, отстань, — шипит она возмущённо.

Но я не слушаю, как, впрочем, и всегда. Прижимаю к себе, касаюсь носом шеи. Ксюша вздрагивает от этого движения. Я легонько толкаюсь бёдрами, чтобы почувствовала. Её дыхание сбивается. Нравится ей мой стояк.

— Трещина в ребре, а всё туда же, — пищит еле слышно. Сама же обнимает за шею.

Не отодвигается. Не брезгует больше. То ли смирилась, то ли приятно ей.

— Может, останешься? — спрашиваю. Веду рукой по её спине, заднице.

— Толку с тебя сейчас, — огрызается. А сама жмётся.

— Приезжай тогда на неделе. Очухаюсь, — обещаю ей на ухо.

— Посмотрим, — отвечает. — У меня дел много. Я сегодня заехала внепланово. Думала на десять минут, а сама вот как задержалась. Давай дальше сам как-нибудь, без меня.

— Ну я жду, короче. — Прижимаюсь к ней пахом, чтобы запомнила. — Хочу тебя.

Стояк мой она чувствует отлично, вон как дыхание задерживает. Реагирует. Ей, в общем-то, больше ничего и неинтересно во мне. Ксюша приподнимается на цыпочки и нежно целует в шею, проводит рукой по ёжику волос, шее, спине. Блть, какая чувственная. Я закрываю глаза и втягиваю её запах. Пздц какая. Просто на разрыв.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хорошо с ней. Непонятно, правда, почему. Мечта на уровне детсадовского возраста — когда увидел какую-то игрушку, и именно её теперь и надо. Почему — не важно. Хочу. Хочу. Дайте. Вот только у сестёр моих в детстве прихоти подобные быстро проходили, а у меня отвлечься и переключиться на другое уже несколько недель не получается.

Закрываю за Ксюшей дверь, слежу из окна, чтобы в машину села. Мало ли. Потом возвращаюсь на диван.

Перед сном я снова о ней размышляю. Представляю, как в футболке моей на моей кухне сидит. Идиотизм такой — втрескаться в ту, которая недоступна. Мне вообще многое в её поведении не нравится, и, если бы с моим приятелем такая любовь дебильная приключилась — я бы посмеялся и у виска покрутил.

А эти сообщения её? Битой удары по гордости.

«Денис, не звони мне больше, пожалуйста. Вчера была наша последняя встреча» — прислала мне тогда, в воскресенье. В субботу на коленях, значит, моих ёрзала, сосались на полную, обнимались. Решили, видеться будем. Домой отвёз, трахнул её качественно — стонала, извивалась вся, текла так, как ни одна баба подо мной. Всю ночь о ней думал потом, уснуть не мог, фантазировал, что ещё сделаем и как дальше будет. Радостно и легко на душе было.

Утром еле проснулся на пробежку. В семь, вместо шести. Но это ладно. А самому не терпелось написать ей. Боролся с собой, пока занимался, чтобы не показаться излишне заинтересованным. Вот со штангой закончу, потом турник. Ещё один подход. В душ. И лишь затем напишу. Нет, после завтрака. Пусть успеет соскучиться посильнее. Может, днём увидимся? Я бы хотел.

А когда сорвался и спросил, как дела, — она меня уже бросила к тому времени, оказывается! Ей пох*й было. Психанул тогда страшно! Сразу ведь понял: к мужу решила вернуться. После того, что между нами было, разорвать общение — точно в другом мужике дело. Нового вряд ли успела найти за полдня — значит, бывший дал о себе знать. По ощущениям, кожа будто загорелась от злости. Таким несправедливым и тупым происходящее показалось, что суку из жизни в очередной раз вычеркнул.

Вечером к Ренату заехал, у него толпа как обычно. Девок много. Пару номеров я записал себе на будущее. С одной блондинкой в спальне уединились, трахнулись по-быстрому. Вроде тоже красивая, славная. Весёлая. Со стороны глянешь — ничем не хуже Ксюши. Хотел сильно. Но едва кончил — настроение упало. Ничего не надо. Ни праздника, ни веселья. Херово, но не физически, как сейчас. А морально. Что особенно бесит.

Нажрался бы, да не пью, обещал же дяде Мише. Поэтому поехал домой быстрее. Помылся тщательно. Хоть я и с резинкой был, но такое чувство, что замарался. Стыдно стало, неясно за что. Ничего плохого не сделал, никому ничего не должен. А будто сделал. Надо было вышибать Ксюху из башки. Клин клином, временем или ещё как. Зараза в кровь попала. Вот так бегать — ненормально.

На следующий день я злился адски. В спортзал пошёл, грушу колотил.

Она написала в директе первой, сторис с мостом оценила. Что ж, Ксюша, мосты тебе, значит, нравятся. Хочешь без обязательств — будет тебе, коза, без обязательств.

Я хотел с ней грубо, но грубо не вышло. Не могу, когда она смотрит так, когда целует, обнимает... Какие там грубости? Целуешь как в последний раз в жизни.

Ушел поскорее, чтобы снова не начать унижаться. Знал заранее: на утро снова напишет, что не нужен.

Как, блть, собственно, и случилось! Занята была почти всю неделю. А в пятницу вообще обиделась и приревновала к Дианке. Выскочила из машины. Передумала.

Нет, ну нормально? Я же виноват остался, что к девушке пару раз съездил. Попытался как-то личную жизнь наладить. Мне вот так тоже не прикольно — с кем попало на чьей-то хате. Отношений хочется нормальных. Поделиться с близким человеком личным. Планами там, мечтами. С той, которой не плевать. Одному по жизни идти можно, но вдвоём-то веселее.