Милая девочка - Мэри Кубика

Со спины мене видно, как вздрагивают ее плечи, а итальянская колбаса впитывает капли ее слез. Она могла бы во всем обвинить лук, но даже не пытается. Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть, и останавливаю взгляд на горке моцареллы. Пальцы миссис Деннет подхватывают чеснок и начинают разминать каждый зубчик. Не представлял, что готовка для нее своего рода терапия. Она достает приправы – базилик, фенхель, перец и соль – и ставит баночки на столешницу. Одна из них, с солью, соскальзывает и падает на деревянный пол. Она не разбивается, но соль успевает просыпаться. Мы оба смотрим на кристаллики и думаем об одном и том же: к беде.

– Плюньте через левое плечо, – советую я.

– Вы уверены, что не через правое? – Она в панике. Можно подумать от этой соли зависит, вернется Мия или нет.

– Через левое, – уверенно говорю я. И добавляю, чтобы ее успокоить: – Впрочем, для верности можно поплевать через оба. Тогда точно будете в безопасности.

Она так и делает, вытирая руки фартуком. Я наклоняюсь поднять солонку, а она – чтобы собрать соль в ладошку. Не сговариваясь, мы делаем это одновременно и стукаемся головами. Ева Деннет хватается за голову, а я, сам того не ожидая, тяну к ней руки, проверить, все ли в порядке, и твержу, что очень сожалею. Мы выпрямляемся, и тут впервые она начинает вполне искренне хохотать.

Господи, как она прекрасна, хотя смех дается ей с трудом, она скорее готова расплакаться в любую минуту. Когда-то я встречался с девушкой, постоянно впадающей в крайности. Она хотела завоевать весь мир, но впадала в депрессию и не могла встать с кровати. Интересно, хоть раз за все это время – с того момента, как в дом пришла беда, – судья Деннет пытался обнять жену и пообещать, что все будет хорошо?

Ева Деннет успокаивается, и я решаюсь обратиться к ней:

– Вы можете представить, что Мия вернется? Сегодня. Просто возьмет и придет вечером.

Ева качает головой. Не может.

– Почему вы стали детективом? – интересуется она.

В этом нет ничего, чем можно гордиться. Скорее повод стыдиться.

– Меня назначили на эту должность, потому что я был хорошим полицейским. А полицейским я стал, потому что мой друг из колледжа поступал в академию. У меня самого не было никаких желаний, и я пошел за компанию.

– Но вы любите свою работу?

– Люблю.

– Она вас не удручает? Мне порой даже криминальные новости тяжело смотреть.

– Да, бывает и плохое, – соглашаюсь я и тут же начинаю перечислять все плюсы, которые только могу придумать. Полиция может помочь найти пропавшую собаку, задержать мальчишку, притащившего в школу нож. – Найти Мию, – заканчиваю я и спохватываюсь, что не стоило говорить это вслух. Мысленно я добавляю, что просто обязан найти Мию Деннет и привезти домой, если это поможет вывести Еву Деннет из состояния ступора. Это будет ценнее раскрытия всех преступлений, ежедневно происходящих в этом мире.

Ева вспоминает о лазанье и возвращается к готовке. Говорю, что пришел задать ей несколько вопросов о дочери, а сам наблюдаю, как она выкладывает пласты теста, распределяет мясо и сыр. Мы говорим о девушке, чьи фотографии таинственным образом появляются передо мной, их становится все больше каждый раз, когда я переступаю порог этого дома.

Мия идет в первый класс и широко улыбается, хотя половины зубов во рту нет.

Мия в костюме цыпленка и с половинкой тряпочного яйца на голове.

Мия стоит на тонких ножках в купальнике и нарукавниках, готовая к заплыву.

Мия готовится к выпускному.

Всего две недели назад все, кажется, уже и не помнили, что у Грейс Деннет есть сестра, сейчас же она стала главным человеком в этом доме.

Колин. До

Какое счастье, что у меня есть часы с календарем, в противном случае я бы потерял счет дням.

Утро начинается не как обычно. Она не разговаривает со мной уже двадцать четыре часа. Злится, что я сунул нос не в свое дело, но еще больше, что сама мне обо всем рассказала. Ей не хочется, чтобы я много о ней знал, но я и так знаю достаточно.

Жду, пока мы позавтракаем. Затем жду, когда закончим обед. Даю ей возможность молча сходить с ума и дуться на меня. Она слоняется по дому без дела, жалея себя. Обижается. Ей и в голову не приходит, что я с радостью предпочел бы оказаться в любом другом месте на земле, а не здесь. Уверен, она думает лишь о своей беде и своем одиночестве.

Я не спешу. Жду и наблюдаю, как она моет посуду после обеда, вытирает руки махровым полотенцем и бросает его на столешницу.

– Это тебе. – Кладу рядом небольшой альбом и десять карандашей. – Это все, что есть. Постарайся не израсходовать их сразу.

– Что это? – задает она глупый вопрос. Ей известно, что это такое.

– Будет чем скоротать время.

– Но… – начинает она и замолкает. Берет в руки альбом, кладет ладонь на обложку, затем пролистывает страницы. – Но… – и опять молчание. Она не знает, что сказать. – Но… почему? – произносит наконец.

– Сегодня Хеллоуин. – Я хватаюсь за первое разумное объяснение.

– Хеллоуин, – шепчет она и вздыхает. Понимает, что дело не только в этом. Не каждый год человеку исполняется двадцать пять. – Откуда ты знаешь?

Открываю ей свой секрет и показываю цифру 31 на часах, которые стащил у одного придурка.

– Откуда ты узнал, что у меня сегодня день рождения?

Откровенно говоря, я все о ней узнал из Интернета, прежде чем решиться на похищение. Но признаваться не хочу. Ей не нужно об этом знать, как и о том, что я долго следил за ней, шел следом с работы и на работу, подглядывал в окно спальни.

– Узнал.

Она даже не говорит спасибо. Слова спасибо, пожалуйста, извини признаки нормальных, мирных отношений. К этому мы еще не пришли. А может, и не придем. Она прижимает альбом к груди. Сам не понимаю, зачем я его купил. Наверное, надоело смотреть, как она мается без дела и пялится в это чертово окно, поэтому и решил потратить пять долларов на бумагу и карандаши, чтобы помочь ей как-то скоротать время. В ближайшем магазине ничего подобного не продавалось, поэтому пришлось тащиться в Гранд-Марей. Это было в тот день, когда я оставлял ее привязанной к раковине в ванной.

Ева. До

На всякий случай решаю организовать праздник по поводу дня рождения. Приглашаю Джеймса, Грейс и родственников Джеймса: родителей, братьев с женами и детьми. Без подарков тоже не обойтись. Отправляюсь в торговый центр и покупаю то, что Мии непременно бы понравилось. Она любит одежду. Крестьянского кроя блузки и свитеры с воротом «хомут», а еще массивные украшения, которые так популярны у современных девушек. После того как об исчезновении Мии рассказали в новостях, я боюсь выходить на улицу, не хочу лишний раз сталкиваться с людьми, которые сразу пристают с расспросами. В продуктовом магазине женщины за моей спиной начинают шептаться. И все же с незнакомыми людьми проще, чем с друзьями и соседями, они всегда рады поговорить о чужих проблемах. Я не могу говорить о Мии спокойно, сразу начинаю плакать. Почти бегу по стоянке к машине, чтобы не столкнуться с репортерами, одолевающими нас последнее время. Продавщица в торговом центре, увидев мою банковскую карту, сразу интересуется, не та ли я Деннет, сюжет о дочери которой показывали по телевизору. Я лгу и отнекиваюсь, потому что у меня нет сил ничего объяснять.

Дома упаковываю подарки в красочную бумагу и перевязываю красной лентой. Я сделала три формы лазаньи и купила много итальянского хлеба, чтобы приготовить с чесноком. Салат я сделала сама, а торт заказала в кондитерской, с шоколадным кремом, как любит Мия. Еще я надуваю двадцать пять шаров и развешиваю их по всему дому. Прикрепляю плакат с надписью «С днем рождения», сохранившийся еще со времен, когда девочки были маленькими, и тихо включаю джазовую музыку.

Никто из гостей не приходит. Грейс говорит, что у нее свидание с сыном партнера, но я в это не верю. Грейс была бы не Грейс, если бы не старалась отстраниться от происходящего, а впустила бы в свое сердце. Она старается вести себя и говорить как обычно, но я слышу в ее голосе те интонации, которые подсказывают мне, что она действительно переживает из-за исчезновения сестры.

Джеймс утверждает, что нельзя устраивать праздник без виновницы торжества. По этой причине он позвонил родителям, братьям Брайану и Марти и сказал, что ужин отменяется. Правда, меня он об этом не предупредил. Я узнаю обо всем лишь в восемь часов вечера, когда он является с работы, смотрит по сторонам и восклицает:

– Какого черта? Откуда здесь столько лазаньи?

– У нас гости, – наивно отвечаю я.

– Никаких гостей не будет, Ева.

По установившейся традиции он наливает себе стакан виски на ночь и, прежде чем удалиться в кабинет, останавливается напротив меня. Последнее время он редко на меня смотрит. Выражение его лица не скрывает внутреннего состояния: печальный взгляд, глубокие морщины у рта и вокруг глаз. Речь его степенна.