Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Мужья. Опус № 1

К.Григорьеву

Я так боюсь мужей-мерзавцев,они так подлы и грубы,они как грузчики бранятся,чуть что взвиваясь на дыбы.

Вчера, приникнув к телефону,елейным сладким голоскомспросил у мужа я про донну,но был обозван говнюком.

И множество иных созвучий,струящих глупость, яд и злость,из пасти вырвавшись вонючейпо проводам ко мне неслось.

В кафе, в Сокольническом парке,я ел пирожное "лудлав"и думал, осушив полчарки:"Противный муж, как ты не прав!

За что тобою нелюбим я?Ведь я умён, богат, красив.Несправедлива епитимья,твой приговор несправедлив!

Ворчливый муж, взгляни на полеи обрати свой взор к цветам1В них мотыльки по божьей волевпиваются то тут, то там.

Вопьётся, крылышком помашет,вспорхнёт, нырнёт в ветров поток,и уж с другим в обнимку пляшет,уже сосёт другой цветок!

И даже труженица-пчёлка -и та как будто учит нас:один цветок сосать без толку,он так завянуть может враз.

Мужья! Амуру и Природепретит понятие "супруг",цветок - не овощ в огороде,ему для жизни нужен луг,

и бабочек нарядных стаинужны ему, как солнца свет!Мужья, я вас не понимаю.Я вас не понимаю, нет.

Мужья. Опус № 2.

("Это было у моря")

Виктору Пеленягрэ

Вы представляете собоюформ безупречных образец,вас филигранною резьбоюваял божественный резец.

Все ваши дивные изгибызапечатлел мой пылкий взгляд,когда плескались в море рыбыи густо пламенел закат.

Вы вырастали, как Венера,из розоватой пены вод...За что ваш муж - мой друг - Валеразаехал мне ногой в живот?

Да, я эмоциям поддался,я был весь чувство и порыв,я к вашим бёдрам прикасался,язык в заветном утопив.

Застыли вы, как изваянье,а я, к бедру прижав висок,от счастья затаив дыханье,лизал солоноватый сок...

Я мигом разомкнул объятья,своих костей услышав хруст.Глухие хриплые проклятьяс Валериных срывались уст.

Я отвечал им тихим стоном,пока мой разум угасал,и надо мной с тревожным звономтуман багровый нависал...

...Я был как труп. У изголовьяплескалось море до утра.Скосив глаза на лужу с кровью,я мигом вспомнил про вчера.

Ветрами по небу моталомалиновые облака,одно из них напоминалодва сжавших палку кулака,

Мне показалось - то Валералетит по небу, словно дэв,и, мстя за вас, моя Венера,опять спешит излить свой гнев.

И в небо крикнул я: "Валера,лети отсюда прочь, хамьё!Она моя, твоя Венера,ты слышишь? Я люблю eё!"

Мужья. Опус № 3.

("Стихи без романа")

Д.Быкову

Муж затих. Я вышел на подмостки.Как блестяще я играл финал!Я мизинцем трогал ваши слёзки.Пьяный муж в углу слегка стонал.

Вероятно, было очень стыдновам, такой стыдливой, за него.Вы хотели - это было видно -отомстить, и больше ничего.

Отомстить безвольному супругу,уронившему престиж семьи.Руки вздев, царапая фрамугу,принимали ласки вы мои.

Вы, ко мне стоявшая спиною,обернулись, серьгами звеня,скорбный взгляд, подёрнутый слезою,словно говорил: "Возьми меня!

Отомсти за все мои страданья,отомсти за ужас, за позор!"Полон был собачьего желаньявиноватый и покорный взор.

О, как вы напоминали сукуэтим поворотом головы,взглядом через вскинутую руку...Как противны, мерзки были вы.

Я задрал вам юбку не смущаясьи отправил зверя в ваш вертеп.Ваши руки, долу опускаясь,всё сильнее теребили креп.

Наконец, не выдержав атаки,вы на подоле рванули шёлки, смеясь, завыли в полумраке:"Боже, Боже! Как мне хорошо!"

Торжество и радость возбужденьязаиграли на моих устах:да, я стал орудьем наслажденья,быть орудьем мести перестав.

Мы слились друг с другом, как магниты,и катались по полу в бреду.Жаль, что спал единственный упитыйзритель на единственном ряду:

Наше эротическое действостоило того, чтоб посмотреть.Этот мир погубит фарисейство.Жизнь прожить - не в поле умереть.

Мужья. Опус № 4.

("Рокировка")

Андрею Добрынину

Я не хотел побоев и расправы,я не хотел идти тропой войны,считая, что невинные забавыоплачиваться кровью не должны.

Я одевался. Нежная подругас одра любви шептала: "Ты придёшь?"Но грозный крик вошедшего супругаповерг её в паническую дрожь.

Он закричал: "Убью! Убью гадюку!" -и вытащил откуда-то топор.Как Пушкин бы сказал, живую мукуотобразил её смятенный взор.

Муж ринулся к одру. Еще немножко -и не было б красавицы моей.Но я успел ему подставить ножку -и рухнул, как подкошенный, злодей.

Его башка окружность описалаи врезалась в аквариум в углу,и рыбки цвета жёлтого металлазапрыгали по битому стеклу.

Облепленный растительностью водной,промокший, с расцарапанным лицом,муж поднялся и с яростью животнойзаверещал: "Расправлюсь с подлецом!"

Его молниеносную атакуостановил удар моей ноги -я так в висок ударил забияку,что тот едва не потерял мозги.

Я вспрыгнул на поверженное телои станцевал чечётку на груди -там у бедняги что-то засвистело,и хриплый голос молвил: "Пощади!"

Я усмехнулся, на паркет спустился,щелчком стряхнул пылинку с рукава,затем у телефона примостилсяи прокрутил две цифры, "О" и "2".

...Когда ушел милиции патруль,лупя злодея в шею и живот,по радио пел песню "Бибигуль"любимый мой ансамбль "Бахыт-Компот".

Откланялся последним капитан,завёрнутый топорик унося.И, выгнув свой кошачий гибкий стан,красавица спросила, чуть кося:

"Его посадят?" - Я ответил: "Да", -и стал по ножке пальцами водить."А ты ещё придешь? Скажи, когда?" -И я сказал: "Зачем мне уходить?"

Мужья. Опус № 5.

("Моя мораль")

От власти этого ничтожестваты, без сомнения, устала.Не заслонят его убожествавагоны жёлтого металла.

Пусть он богат, как царь египетский,пусть ты купаешься в мильонах,а всё же я, оболтус липецкий,милей тебе, о Синдрильона!

Да, ты была когда-то Золушкой,теперь ты вроде бы принцесса.Рассталась птица с вольной волюшкой,сменяв на клетку ветви леса.

Но этот крошка Цахес гадостный,увы, не принц из доброй сказки,и потому-то ты так радостнона раутах мне строишь глазки.

...Вчера пришло твоё послание -я целовал скупые строкии всё твердил, как заклинание:"Мучитель мой в командировке".

Я по указанному адресуявился ровно в семь пятнадцать.Ты возопила: "Дево, радуйся!" -и предложила "танго сбацать".

От слова "сбацать" я поморщился,но слову "танго" улыбнулсяи, глядя, как твой бюст топорщился,в стихию танца окунулся...

Очнулись мы уже счастливые,на люстре мой жилет качался.Победой лёгкой и красивоюзаморский танец увенчался.

Как два соцветья экзотических,передо мной вздымались груди,как два тугих плода тропическихна крепко выкованном блюде.

Царил над шеей лебединоюокруглый подбородок Будды,а дальше губы - мёд с малиною,Венерин нос, глаза Иуды...

О женщины, о тли ничтожные,о ненасытные микробы!Вы сотворите невозможное,чтоб усладить свои утробы.

Сегодня вы судьбину хаете,продаться мня за горстку злата,а завтра в злате утопаете,возжаждав грязного разврата,

возжаждав низости, падения,мол, на, откушай, благодетель!..Увы, пусты мои раденияза нравственность и добродетель.

Но отогнал я прочь сомнения,и в тот же миг оставил ложе,и на прощанье - шутка гения!за мужа дал тебе по роже.

Моя промежность подгнивала