Мальтийская звезда - Дебора Джонс

Но Северин постарался, чтобы ни одна из этих мыслей не отразилась на его лице, и продолжал спокойно ехать рядом с де Гини. Он улыбался и весело отвечал на его вопросы. Однако его взгляд был устремлен в сторону леса и на дорогу, ведущую к Вецели, а ум его разрабатывал план побега. Но только спустя четверть часа ему удалось придумать благовидный предлог, и он, кивнув на прощание де Гини, поскакал в сторону леса.

Священник ждал там, где они договорились, – на развилке дорог, одна из которых вела в От-Флер. При приближении Аликс он откинул с головы капюшон и помахал ей рукой. Она протянула ему ребенка, соскочила с лошади и присела в реверансе.

– Итак, это Иврен, – улыбнулся Гаска де Лоран. Он из деликатности не стал называть его по имени отца, однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это сын Робера. Хотя ребенку не было еще и года, у него были шелковистые темные волосы и благородные черты покойного графа де Мерсье. Перекрестившись, падре Гаска молча помолился, чтобы сходство между ними, которое было очевидным, не привело ребенка к такой же жестокой смерти, какую принял его отец. – Ты правильно поступила, спасая его, – обратился он к Аликс. – Это мужественный поступок.

– Я обещ… – Не закончив слова, Аликс сказала совсем другое: – Я ничего особенного не сделала. Его спрятала мать моей служанки. Она живет отшельницей, и ее считают колдуньей, а потому стараются обходить стороной, особенно в зимнее время. Но сейчас начало весны, и люди вышли на поля…

Аликс замолчала, решив, что, наверное, не стоит говорить о колдунье с духовным лицом.

– Сейчас нужно отвезти его в безопасное место, – закончил за нее священник. – Я говорил с аббатом, и, хотя си весьма симпатизирует герцогу Бургундскому – двор сумасшедшего короля Карла известен своей распущенностью, не говоря уж о скандальном поведении королевы, – но не одобряет поведения Ланселота де Гини и не прощает ему его грехов. Убить спящего человека, который оказал гостеприимство…

Гаска замолчал. Его маленькая беличья мордочка сморщилась от неодобрения, и только спустя какое-то время он смог продолжить:

– Аббат согласился со мной. Церковь, как тебе известно, никому не подчиняется и находится под юрисдикцией лишь одного Господа. Несмотря на смутное время, когда один папа сидит в Риме, а другой – в Авиньоне, ничего не изменилось. Аббат, весьма просвещенный человек, решил предоставить убежище невинному ребенку.

Слово «невинный» причинило Аликс острую боль, хотя она сама не могла понять причины.

Передав ребенка в руки священника, она села в седло, и они направились в сторону От-Флера.

– Скорее бы добраться до святой земли, – прошептала Аликс. – Когда Иврен окажется под защитой аббата, то даже такой жестокий человек, как Ланселот де Гини, не сможет его убить.

– Это так, но до монастыря еще очень далеко. Ланселот за это время может раскрыть нашу тайну и послать людей, чтобы убить нас на дороге. Нельзя недооценивать его, как это сделал Робер де Мерсье. – Священник содрогнулся и поспешил добавить: – Нельзя сказать, что мне будет жалко пролить мою кровь. Я всегда был готов пролить ее во имя нашего Господа и для защиты его Храма. Но проливать ее из-за безумных амбиций Ланселота де Гини – это не совсем то, что мне уготовано, если, конечно, я правильно понимаю волю Господа.

Аликс печально улыбнулась:

– Не думаю, что нам грозит опасность. Ланселот де Гини никогда даже словом не обмолвился о ребенке. В первый же день я сказала ему, что Иврен мертв. Я поклялась, что его тело было брошено в реку. Сэр Ланселот думает, что это я убила его.

– А почему он должен так думать?

– Потому что я ненавижу Иврена. Я только выполняю свой долг по отношению к нему.

– Долг? – удивился священник и больше ничего не сказал.

Он видел, с каким вниманием Аликс относилась к малышу, как, рискуя жизнью, она прятала его эти два месяца, и он был уверен, что не только долг вынудил ее делать это. Он был достаточно мудр, чтобы понимать, почему она так оценивает свой поступок. Но он также знал, какая чудесная вышла бы из нее мать, и сокрушенно качал головой, вспоминая, каким дураком оказался Робер де Мерсье, не сумев оценить ее по достоинству.

В первый же день, как од увидел его, Гаска де Лоран понял, что Робер де Мерсье слабый человек – и не только слабый, но и закрывающий глаза на собственные недостатки, прятавший свою продажность под личиной романтики и верной любви. Он был слишком безволен, чтобы отказаться от удовольствий, которые ему доставляла его любовница-крестьянка, а уж тем более чтобы противостоять герцогу Бургундскому и открыто признать ее своей женой. Вместо этого он пошел по легкому пути, выбрав себе подходящую жену, с которой можно было появляться в свете, в то же время скрывая от общества свою любовницу.

Но вот Аликс была сильной, та самая маленькая Аликс, которой он помог появиться на свет. Именно Аликс сделала из Робера де Мерсье миф, создав вокруг него легенду и обладая силой, чтобы сделать эту легенду реальностью.

Солнечный луч, пробившийся сквозь листву деревьев, заиграл на мальтийской звезде. Она словно подмигивала Гаске. Будучи ученым, а потому не слишком суеверным, падре Гаска вдруг ощутил в себе сильное желание перекреститься. Он решил, что, когда они приедут в монастырь, он обязательно поставит свечку и помолится.

– Я ненавижу его, – снова повторила Аликс, склонившись в седле, чтобы взять у падре ребенка. – Я ненавижу его и буду ненавидеть всегда. Приберегите ваши молитвы для более достойных.

То, что Аликс прочитала его мысли, не удивило падре Гаску. Ведь, в конце концов, она была дочерью Магдалены. Она обладала силой и, если бы захотела, смогла ее применить.

К середине дня Северин наконец догнал их. Старый священник спокойно восседал на своем муле, жуя яблоко, а молодая женщина одной рукой держала поводья, а другой прижимала к себе малыша. Его опыт воина говорил ему, что им может грозить опасность. Дорога была широкой, но с обеих сторон ее окружал лес. А лес был хорошим прикрытием для разбойников. Список подстерегавших их опасностей можно было перечислять очень долго. Их беспечность раздражала Северина. Даже в гневе он никогда не поднимал руку на женщину, но сейчас с удовольствием бы задушил графиню де Мерсье.

– Что я вижу! Неужели это графиня де Мерсье и ее духовник?

Рыцарь Бригант появился ниоткуда на своем боевом коне и преградил им дорогу. Северин был так сердит на Аликс, что ему доставляло удовольствие пугать ее мощью своего тела, возвышавшегося на боевом коне. Это он понял за секунду до того, как остановился перед ней. Ему захотелось увидеть хоть какие-то эмоции на ее хорошеньком застывшем личике, как это было в тот раз, когда он ее поцеловал.