Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, Сади, я больше не могу! – почти сквозь слезы заявила мисс Адамс. – Я сейчас соскочу с верблюда!
– Что вы, тетя? Ведь вы себе ноги переломаете! Потерпите еще немножко, быть может, они сейчас остановятся!
– Откиньтесь назад и держитесь за заднюю луку, – посоветовал полковник, – это вас облегчит, вы увидите.
Кочрейн отцепил длинную, как полотенце, вуаль со своей шляпы, скрутил, связал концы между собой и накинул на переднюю луку своего седла.
– Проденьте ногу в петлю, это даст вам опору, и вы будете чувствовать себя лучше!
Действительно, облегчение получилось моментально, а потому Стефенс сделал то же самое для Сади. Но вот один из усталых верблюдов с шумом упал, как будто у него подломились ноги, и каравану волей-неволей пришлось вернуться к своему обычному спокойному аллюру.
– Что это, новая полоса зыбучего песка? – спросил Кочрейн, указывая вперед.
– Нет, – сказал Бельмонт, – это что-то совсем белое. Эй, Мансур! Что это такое впереди?
Но драгоман только покачал головой.
– Я не знаю, что это такое, сэр, я никогда не видал ничего подобного!
Как раз поперек пустыни, от севера к югу, тянулась длинная белая линия словно кто известкой посыпал. Это была узкая полоса, но она тянулась от одного края горизонта до другого. Мансур обратился за объяснениями к Типпи-Тилли, который пояснил что это большая караванная дорога.
– Но почему же она такая белая?
– От костей! – пояснил негр.
Это казалось почти невероятным, а между тем это так: действительно, когда караван приблизился к этой дороге, все увидели, что это была избитая дорога, до того густо усеянная побелевшими костями, что получалось впечатление сплошной пелены. На солнце эти белые остовы и черепа блестели, как слоновая кость. Многие тысячелетия подряд эта большая караванная дорога была единственной, по которой следовали бесчисленные караваны из Дарфура и других мест в Южный Египет.
И за все эти века и десятки веков кости каждого павшего здесь верблюда, оставшись на месте, высушиваемые ветром и солнцем, не разрушаемые ни влиянием почвы, ни временем, образовали сплошной ряд скелетов.
– Это и есть та самая дорога, о которой я тогда говорил, – произнес Стефенс. – Я помню, что нанес ее на ту карту и план, который я сделал для мисс Адамс. В «Бэдекере» сказано, что последнее время эта дорога заброшена вследствие прекращения всяких торговых сношений после восстания дервишей.
Путешественники смотрели на нее с равнодушным удивлением, так как в данное время их личная судьба слишком заботила их. Караван двигался теперь к югу вдоль этой усеянной костями и черепами дороги, и пленным казалось, что это самый подходящий путь к тому, что их ожидало впереди; истомленные и усталые животные медленно плелись к своему жалкому концу.
Теперь, когда критический момент приблизился и надеяться было не на что, полковник Кочрейн, под давлением страха, что арабы сделают что-либо ужасное с женщинами, решился даже снизойти до того, чтобы спросить совета у Мансура. Положим, тот был и ренегат, и негодяй, и подлый человек, но он – местный уроженец, сын Востока и лучше кого-либо понимал взгляды арабов.
Благодаря тому, что Мансур принял ислам, арабы относились к нему с меньшим недоверием, и Кочрейн успел не раз случайно улавливать их интимные беседы. Гордая, несколько надменная, аристократическая натура Кочрейна долго боролась против такого решения – обратиться за советом к такому человеку, как Мансур.
– Эй, ты, драгоман, так как эти разбойники придерживаются одних и тех же взглядов, что и ты, то имея в виду, что мы желали бы протянуть эту историю еще сутки, после чего нам уже будет все равно, чем бы это ни кончилось, – что ты нам посоветуешь сделать, чтобы выиграть время?
– Вы уже знаете мой совет, – отвечал драгоман. – Если вы все согласитесь принять ислам, как это сделал я, то будете живыми доставлены в Хартум; если же не согласитесь на это, то не уйдете живыми с ближайшего привала!
Полковник отвечал не сразу: ему трудно было совладать с душившим его гневом и негодованием.
– Это оставим, есть вещи возможные, и есть такие, которые не считаются возможными!
– Но ведь вам стоит только сделать вид!
– Довольно! – оборвал его Кочрейн.
Мансур только пожал плечами.
– Какой же смысл имело спрашивать меня, когда вы сердитесь, если я отвечаю вам по своему искреннему убеждению? Если вы не хотите поступить, как я советую, то попробуйте сделать по-своему. Во всяком случае, вы не можете сказать, что я не сделал всего, от меня зависящего, чтобы спасти вас!
– Я не сержусь, – сказал Кочрейн, помолчав немного, более примирительным тоном. – Ты можешь сказать от нашего имени этому их мулле, что мы уже несколько смягчились и готовы его слушать; когда он явится обращать нас, мы можем сделать вид что интересуемся его поучениями и просим разъяснений, таким образом мы протянем еще день-другой. Как ты думаешь, не будет ли это всего лучше?
– Вы можете делать, как знаете, – проговорил Мансур, – я же сказал вам, что думаю. Но если вы желаете, чтобы я поговорил с муллой, я это сделаю. Это вон тот тучный, седобородый старик на темном верблюде. Он составил себе громкую репутацию обращением неверных и весьма гордится ею, и потому, конечно, будет настаивать на том, чтобы вы остались невредимы, если он будет надеяться обратить вас в ислам.
– Кстати, не говорил вам чего-нибудь Типпи-Тилли?
– Нет, сэр, он старался держаться вместе с остальными его единомышленниками как можно ближе к нам, но до сих пор все еще не мог придумать, как бы помочь вам!
– И я также ничего не могу придумать. А пока ты поговори с муллой; я же передам своим, на чем мы порешили.
Все единогласно одобрили решение Кочрейна, за исключением мисс Адамс, которая наотрез отказалась даже выказать какой-нибудь интерес к магометанской вере.
– Я слишком стара, – говорила она, – чтобы преклонять колена перед Ваалом! – Но при этом она обещала не протестовать ни против чего, что ее друзья по несчастью найдут нужным делать или говорить.
– Кто же из нас будет беседовать с муллой? – спросил Фардэ. – Весьма важно, чтобы провести эту роль вполне естественно, и чтобы проповедник не мог заподозрить, что мы стараемся только протянуть время.
– Так как это предложение Кочрейна, то пусть он и говорит за нас! – произнес Бельмонт.
– Простите меня, – возразил француз, – я отнюдь не хочу ничего сказать против нашего друга, полковника Кочрейна, но ни один человек не может быть способен ко всякому делу; уверяю вас, что из всего этого ничего не выйдет, если говорить за нас будет полковник!
– В самом деле? – с достоинством переспросил Кочрейн. – Вы так думаете?
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- Сэр Найджел Лоринг - Дойл Артур Конан - Исторические приключения
- Белый отряд - Артур Конан Дойл - Исторические приключения
- История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич - Исторические приключения / История
- Загадочный Петербург. Призраки великого города - Александр Александрович Бушков - Биографии и Мемуары / Исторические приключения / История
- Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов - Исторические приключения
- Предания о самураях - Джеймс Бенневиль - Исторические приключения
- Золото Империи - Владислав Глушков - Исторические приключения
- Железная маска (сборник) - Теофиль Готье - Исторические приключения
- Золотая роза с красным рубином - Сергей Городников - Исторические приключения