Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

С другой стороны, смотрят ли дареному коню в зубы? Каролинус рассказал о расползании Зла и нарисовал предполагаемую картину, согласно которой жители этого мира скоро разделятся на два лагеря: приверженцев Темных Сил и тех, кто будет противостоять им, включая в число последних и Джима. В таком случае легко определить сторонников того или иного лагеря, просто наблюдая за ними.

Брайен присоединился к Джиму — следовательно, он по определению принадлежал к лагерю противников Темных Сил…

Джим очнулся от раздумий, осознав, что ехавший рядом рыцарь чем-то недоволен и даже рассержен. Очевидно, если принести извинения, отношения можно наладить…

— Сэр Брайен, — неловко начал Джим. — Прости за возникшее непонимание, когда ты предлагал себя в Соратники. Оправданием мне может служить лишь тот факт, что в нашей стране порядок вещей имеет иной…

— Несомненно, — без улыбки отрубил Брайен.

— Поверь, — воскликнул Джим, — в моих словах не было и доли шутки! Лишь отсутствие сообразительности помешало пониманию произнесенных тобою слов!

— Ага, — только и ответил Брайен.

— Естественно, я не могу желать лучшего Соратника, чем такой джентльмен, как ты.

— Согласен.

— И я рад иметь тебя рядом с собой.

— Очевидно.

Джим почувствовал, что стучится в дверь дома, хозяин которого упорно отказывается отвечать. Он испытал легкое раздражение, но вдруг его осенила идея, от которой он едва не рассмеялся. Незнание обычаев других народов может сослужить и добрую службу.

— Несомненно, если бы я с самого начала узнал твой Номер Социального Страхования, — сказал он, — то все, конечно, сложилось бы по-другому…

Глаза Брайена засветились. «Соратники» с минуту шли молча, прежде чем рыцарь заговорил.

— Номер, сэр Джеймс?

— Да, — ответил Джим и удивленно поднял брови. — Твой Номер Социального Страхования.

— И что он, черт подери, обозначает?

— Только не утверждай, — отмахнулся Джим, — что у вас нет Номеров Социального Страхования.

— Пусть я ослепну, если слышал о такой чертовщине.

Джим сочувствующе поцокал языком.

— Неудивительно, что тебе показалось странным, будто я не принял твоего предложения стать Соратником, — расстроенно вздохнул он. — В моей стране ничего не может произойти, пока Номер Социального Страхования остается неизвестен собеседникам. Естественно, я посчитал, что ты по каким-либо причинам скрываешь свой номер. Поэтому мне даже в голову не пришло, что ты предлагал сотрудничество.

— Да нет у меня никакого номера! — И скрывать мне, черт подери, нечего! — запротестовал сэр Брайен.

— Нет?!

— Клянусь святым Жилем!

— Джим опять пощелкал языком.

— Такова, будь она трижды неладна, обратная сторона провинциальной жизни! — сокрушался сэр Брайен, — При дворе уже, наверное, месяцев двенадцать используют эти номера, а мы о них и не слыхивали!

«Соратники» в молчании прошли еще пару сотен ярдов.

— А у тебя есть номер? — заинтересованно спросил Брайен.

— Да, — ответил Джим и поспешно бросился вспоминать: — Четыре-шесть-девять, шесть-девять, девять-два-один.

— Чертовски симпатичный номер.

— Ну… — Джим решил воспользоваться возможностью развить преимущество. — Я ведь все же барон Ривероук.

— Разумеется.

Они проехали еще немного.

— Интересно, — задумчиво протянул рыцарь.

— Да, сэр Брайен?

Брайен откашлялся.

— Если посчастливится заполучить номер, то не скажешь ли, каким он окажется?

— Понятия не имею.

— Что ж, мне не следовало задавать подобный вопрос. Он ставит меня в неловкое положение. — Брайен повернул к Джиму обеспокоенное лицо. — Ты лихо произносишь свой номер, а я, видишь как, неспособен ответить тем же…

— Забудь об этих мелочах, — посоветовал Джим.

— Это не мелочи, это весьма существенно.

— Совсем нет, — настаивал Джим, чувствуя себя, как нашкодивший мальчуган. — Твой номер, если бы таковой существовал, оказался бы неплохим.

— Нет-нет. Вероятно, ординарная, барсуком занюханная цифра. Ведь кто я такой? Обыкновенный рыцарь-холостяк. Даже менестрели не слагают и не поют обо мне песен…

— Ты недооцениваешь себя, — смущенно настаивал Джим. Проделка явно не удалась. — Безусловно, я не знаю, какой официальный номер получишь ты, но в моей стране, полагаю, тебе присвоили бы номер, — и Джим быстро принялся считать количество цифр в своем Номере Социального Страхования: — Три-восемь-семь, два-два, семь-семь-семь!

Глаза сэра Брайена округлились до размера обеденных тарелок.

— Неужели? Ты так считаешь?

— Да.

— Повтори.

Джим несколько раз медленно повторял номер, пока рыцарь не заучил его наизусть.

И тогда они, весело болтая — и как старые друзья, и как Соратники, — двинулись дальше.

Освободившись от нарочито чопорных манер поведения, Брайен оказался неплохим собеседником и рассказчиком. Особенно по теме «леди Геронда» — о женщине, блещущей не только красотой, но и целым созвездием талантов и добродетелей. Позже, когда рыцарь отвлекся от своей Герондиады, он перекинулся на непристойные и жестокие местные сплетни — и оказался подлинным их кладезем. Джим не считал себя человеком пугливым и легко шокируемым, но все же — услышанное настораживало.

Познание быта нового мира протекало быстро. Сознание переводило язык и поступки сэра Брайена в смутный квази-викторианский сценический образ англичанина, носимый всеми американцами в уголке сознания, зарезервированном для стереотипных ролей. Но сейчас близкое знакомство с рыцарем основательно разрушало этот сложившийся образ.

Начать с того, что Брайен был одновременно и идеалистом, и материалистом, и прагматиком — но при этом имел типичные для людей слабости и недостатки. Почти «землянин», охарактеризовал его Джим, но вскоре Брайен коснулся табуизированных зон этого волшебного мира — а они охватывали и религию, и горстку непостижимых идеалов, и кучку неясных принципов. Любопытно, что Брайен мог безоговорочно возводить в абсолютный идеал любую абстрактную идею — и одновременно безжалостно-честно рассматривать ее с позиций реальности, не сопоставляя возникающего противоречия двух встречных подходов. Например, Джим узнал, что для Брайена его король был царственной фигурой, помазанником Божьим, владыкой Всего Сущего, ради которого Брайен в случае необходимости без промедления готов отдать жизнь, и одновременно — полуспятившим стариком, беспробудным пьяницей, которому нельзя доверять решать государственные дела. Леди Геронда — богиня на пьедестале, совершенно не доступная для мужланов, но и приземленная женщина во плоти, с которой — то бишь с плотью — руки Брайена были весьма хорошо знакомы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});