Герцог (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Другая группа монстров впала в боевое безумие. Возглавляемые тварью с головой дракона, зооморфы полезли на стены, желая перебить как можно больше людей перед смертью. Огнем, к счастью, драконид не плевался, но был довольно подвижен, чтобы уходить какое-то время от стрел. На стене ему удалось перебить не меньше двух десятков стрелков, но потом он поймал болт прямо в распахнутую пасть и свалился вниз.

А стрелы продолжали падать. Какое-то время зверолюды еще держались, хотя и походили уже на гигантских дикобразов, вставших на задние лапы. Но со временем, которое арбалетчикам подарили фениксы, количество сумело перейти в качество. Как бы ни были живучи эти монстры, какой бы прочной ни была у них шкура, один за другим они падали на землю и испускали дух.

Последней сдохла та самая горилла с заточенными парными щитами в лапах. Она (он?) закрылась ими, превратившись в железную устрицу, и стрелы ничем не могли ей навредить. Арбалетчики тем не менее продолжали стрелять, и мне пришлось отдать приказ на прекращение огня, чтобы приблизиться к зверолюду.

Я шел через усыпанную трупами крепость, держа наготове «плащ». Горилла, почувствовав мое приближение, осторожно выглянула из-за массивных щитов и оскалилась. Посмотрела по сторонам, убеждаясь, что никто не собирается стрелять, и заревела. Опираясь на свое оружие при каждом прыжке, она двинулась ко мне, рассчитывая быстро разобраться с не слишком внушительным врагом.

Первый взмах «плаща» зверюга каким-то образом почувствовала. Закрылась щитами и с удивлением уставилась на две обрезанные половинки, оставшиеся у нее в руках. С тем же выражением на морде и умерла — вторым взмахом я развалил ей грудь от плеча до пуза.

Я же остался стоять среди этого щедро залитого кровью и внутренностями поля боя и ни о чем не думал. На меня свалилось опустошение, словно душа из тела вылетела, оставив только пустую физическую оболочку. Не было ни больно, ни страшно, ни стыдно. Никак — вот как я себя чувствовал.

К счастью, недолго.

Среди убитых я вдруг разглядел знакомое лицо. Тот самый Феникс, именем которого и называлась терция, потерявшая сегодня половину личного состава. Еще молодой мужчина, вряд ли больше тридцати лет, перед смертью будто что-то очень важное понял. Его глаза были широко распахнуты, а на лице застыло выражение, которое возникает у человека, когда ему объяснили соль шутки, которую он сперва не понял.

Это выражение плохо сочеталось с почти отрубленной, висящей на тонкой полоске кожи головой. И руками, которые до самой смерти вонзали солдатский цзянь в бок человека-волка.

— Тебя запомнят, — сказал я негромко, будто кто-то мог меня подслушать. — Тебя, и твоих людей, которых я сегодня принес в жертву. Я позабочусь о том, чтобы все, кто переживет эту войну, вспоминали вас как героев.

Он, конечно, ничего мне не ответил. Ему уже были неважны страсти этого мира, кто кого считает героем, а кто злодеем. Не волновало его, и что станет с другим участниками этой битвы и этой войны. Но это заботило меня.

— Ты ведь знал, что я отправил вас на смерть, да? Знал. И без колебаний пошел. Я благодарен тебе за твою жертву.

Перед уходом я глубоко поклонился ему и всем его воинам.

И вернулся к живым.

К этому времени наступательные порядки солдат Гэп преодолели около трети расстояния, отделяющего их от стен. И как раз вошли в зону поражения арбалетчиков.

К пристани подошла джонка с моими соратниками.

— Враг наступает! — прокричал я стоящим на стенах воинам. — Стрелять по готовности!

У многих из них хватало дальности, и они развернулись спинами к Гэ, стреляя по зверолюдам. Но пришло время встречать нового врага. Даже хорошо, что он появился — некогда будет думать о том, что пару минут назад ты стрелял по своим товарищам, принесенным в жертву победе.

Стрелки тут же вернулись к бойницам. Повинуясь приказам, начали осыпать подступающего неприятеля стрелами. Какое-то время те еще упрямо тащились вперед, укрываясь за щитами, но вскоре до их командиров дошло, что диверсия не удалась, а значит, штурм лишился смысла. Послышались громкие крики, взлетели знамена, забили барабаны, приказывая отступать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Видя все это и понимая, что ближайшие пять минут без меня вполне обойдутся как войска, так и лежащая без сознания жена, я присел на минуту у стены, прикрыв глаза.

— Не знаю, слышишь ты меня сейчас или нет, но давай как-то свой подход к делу менять, мать, — пробормотал себе под нос. — Не знаю правил ваших гребаных божественных шахмат, но, по ощущениям, у противника полный список читов, которые мне почему-то выдать не посчитали нужным. Ты не подумай, что я прошу чего-то особенного, какую-нибудь вундервафлю, типа облака с молниями с небес. Просто надавай по рукам гаврикам, которые совсем недавно разорялись о том, что богам в дела смертных вмешиваться негоже. Вполне себе, знаешь ли, они вмешиваются. Считай это жалобой админам, мать, и разбирайся. А то свалила все на меня и даже на связь не выходишь. Оке?

На молитву Гуаньинь это не походило ни капельки, но именно это действие мне приписали воины из личной охраны, когда через них начали протискиваться прибывшие соратники. Я даже расслышал, как Бык спросил полусотника.

— Что это со Стратегом, воин? Он не ранен?

— Здоров и благодарит Милосердную за то, что она даровала нам победу над зверьми, — таким был ответ.

— А-а! — с пониманием протянул Лю Юй. И почтительно замер, не желая прерывать мое важное занятие.

Я опустил голову еще ниже, пряча злую улыбку — незачем пугать друзей. Хрен с два она в этом поучаствовала! Победа стала возможна благодаря моему изуверскому приказу и безжалостности, жертве Феникса и его воинов, а вовсе не вмешательству Гуаньинь. Хотя, если подумать, она к этому руку тоже приложила.

Именно благодаря ей я стал таким.

Ладно, сопли в сторону! Да, это было жестоко, но необходимо. Меньшее из зол — привет Ведьмаку! Я этот выбор тоже не люблю, но, как и его, меня никто не спрашивал о предпочтениях.

— У Ваньнан? — с удивлением я обнаружил Секретаря среди других сильных одаренных. — Ты-то чего явился? Я вроде только тех, кто сражаться может, звал.

— Я не сомневался в победе моего господина, — с абсолютно серьезным лицом поклонился этот похожий на классического китайского чиновника мужчина. — И посчитал, что ему понадобятся мои навыки для наведения порядка в крепости после боя.

— Ты прав, — подумать только, а в самом начале он мне не нравился! Пацан был, не понимал, как важен в армии такой вот толковый администратор. — Займись подсчетом потерь, доложи. Начни с «ежа» Феникса — ее нужно будет доукомплектовать после сегодняшнего дня. И, если я вдруг забуду, придумай что-нибудь, чтобы почтить память погибших. Именно знамя, может быть? Хорошо? Юань Мао…

— Слушаю, господин! — тут же откликнулся Прапор.

— Собери похоронные команды и освободи наших павших братьев от ненужных им больше доспехов. Лю Юй…

— Здесь, старший брат!

Минута за минутой, распоряжение за распоряжением — и рутина привычного управления войском и фракции оттащила меня от края пропасти, на дне которой плескалось чувство вины и пенилось отчаяние. Вскоре я уже стоял вместе с супругой на стене, наблюдая, как получившие отпор солдаты Гэ откатываются назад. Мой противник понял, что план с народом Фу провалился, и решил не губить личный состав в самоубийственном штурме. Молодцы.

— Мне нужно стать сильнее.

Особых надежд на вмешательство богини я не испытывал. Нет, она, конечно, баба неплохая, и мы с ней вроде ладим в последнее время. Но ее стиль, как бы это сказать… меня не вполне устраивал. Она предпочитала «работать» тонкими и точными воздействиями, обожала интриги и многоходовки, в то время как ее оппоненты использовали тактику кувалды.

Нет уж, рассчитывать тут можно только на себя! Я и раньше в этом не сомневался, а сегодня убедился окончательно. Личная сила, слаженная команда, обученная армия — вот залог победы. И именно в таком порядке. Будет все это — справлюсь с любой гадостью, которую измыслит Янь-ван и его товарищи.