Тёмный посредник 2 (СИ) - "Amazerak"

На полном ходу я зажал тормоз. Мотоцикл влетел в крайнего стрелка. Я выпрыгнул из седла, судом оставшись на ногах. «Розенберг» завалился на бок и по инерции прополз ещё пару метров, скрежеча по асфальту стальным корпусом. Сбитый чернопетличник валялся возле бордюра, схватившись за повреждённую голень. Рядом — штурмовая винтовка со сложенным металлическим прикладом. Набегу я подобрал оружие.

Остальные сообразили, наконец, что произошло. Ближайший стал стрелять по мне, но очередь ушла мимо. Я зажал спуск, отходя к пикапу. На пиджаке моего противника образовалось несколько пулевых отверстий.

Я заскочил за капот внедорожника и, присев на колено рядом с бампером, прицелился. Пули засвистели над головой, загрохотали по кабине. Я навёл ствол на одного. Выпустил короткую очередь. Навёл ствол на второго. Ещё очередь. Оба чернопетличника повалились на асфальт. Следующий упал, сражённый пистолетными выстрелами с другой стороны. Последний ринулся прочь, но пули настигли и его. Я же в это время пристрелил сбитого мной противника.

Я прижался к бамперу, ожидая действий армян.

— Бросай оружие и выходи! — крикнул мне кто-то.

— Ещё чего! Сами выходите, — ответил я.

— Ты кто такой, что тут делаешь?

— «Чёрных петлиц» убиваю, не видел что ли?

Некоторое время мы молчали, и только крики раненых оглашали улицу.

— Я вам зла не желаю, — крикнул я, — но оружие останется при мне. Делайте, что хотите.

— Ладно, мы не будем стрелять, — согласился, наконец, говорящий. — Выходи. Только без резких движений.

Я осторожно встал, держа автомат наготове. Взглядом я выискивал Амалию, желая убедиться, что с девушкой ничего не случилось. Женский вопль, раздавшийся из-за машины, заставил меня содрогнуться. Но очень скоро я понял, в чём дело: здоровый мужик неподвижно растянулся на тротуаре, возле сидела и причитала женщина, тормоша покойного. Амалия тоже сидела рядом, в её глазах были шок и ужас. Она посмотрела на меня и, словно не узнав, снова перевела взор на тело отца. Ну а я вздохнул с облегчением: девушка жива.

Стоящие на дороге автомобили были безжалостно изувечены автоматными очередями. Особенно пострадали универсал и микроавтобус, на которые пришлось больше всего пуль. За рулём ЗаПа сидел мёртвый водитель, откинувшись на спинку кресла. Весь перед машины представлял собой сплошное решето. Примерно так же выглядел и капот универсала. На дороге ужасно вопил раненый. Бедняге пуля попала в живот.

— Раненых перевязать и в больницу, — распорядился я. — Сколько их?

— Почему помог? — спросил меня высокий армянин с эспаньолкой. Он до сих пор держал в руке пистолет.

— Я убиваю чёрнопетличников. А почему — моё дело. Нашёл, когда спрашивать.

— Ладно. Только стволом не размахивай. Помоги раненых грузить.

— Женщин в дом, — велел я, — уведите их кто-нибудь отсюда.

— Они с нами поедут, — возразил армянин с эспаньолкой. — У нас есть безопасное место.

— Какое ещё безопасное место? Дома безопасно, за железной дверью.

— Это не твоё дело! — глаза парня недовольно блеснули. — Помогать будешь или как? Или вали своей дорогой.

Повесив автомат на плечо, я вместе с четырьмя ребятами, избежавшими вражеских пуль, загрузили тяжелораненых в две машины, которые, не смотря на множественные пулевые отверстия, были ещё на ходу. Куда девать остальных — непонятно. Как везти женщин, парни тоже не знали.

Пока они обсуждали эти вопросы, я поднял с дороги свой мотоцикл и осмотрел его. «Розенбергу» немного досталось: поцарапались крышка коробки передач, бак и руль, погнулись левая подножка и рычаг переключения скоростей вместе с креплением.

Я откатил мотоцикл на обочину, попытался завести.

— Э, водить умеешь? — окликнул меня парень с эспаньолкой. Звали его Ваграм, как я понял из разговоров. — У нас три машины, а шофёра — два.

— Поехали, — кивнул я и вынул ключ из замка зажигания.

Амалию с её матерью Ваграм отвёл в четырёхдверный бежевый седан «Интралл» польского производства. Тот стояла припаркованный возле дома и, видимо, принадлежала отцу семейства. Почему-то я подумал, что Ваграм — это и есть жених Амалии, которого ей определили родители. Слишком уж он увивался вокруг девушки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне сказали ехать на «семьсот первом» АМО, следуя за старым, «дутым» автомобилем, которым управлял второй водитель, Давид. Ваграм с Амалией и её матерью держались последними.

Сев за руль, я вдруг понял, что машину Денис никогда не водил. Вначале хотел даже отказаться, но потом сообразил, где газ, где сцепление, и решил, что это не так сложно. Правда, когда разворачивался, не совладал с габаритами автомобиля и вписался углом капота в стоящий передо мной ЗаП. Выехать получилось лишь со второго раза.

Ну а потом я просто погнал за Давидом, который на своей древней колымаге мчал так, как будто за ним гналась стая голодных волков. На заднем сиденье лежал парень с простреленным животом. Он стонал и причитал то на русском, то на армянском. Каждый поворот, торможение или трещина в асфальте причиняли бедолаге невыносимую боль. Рядом со мной сидел ещё один раненый с простреленной ногой. Этот тоже истекал кровью, и едва мы отъехали, потерял сознание.

Мы гнали по полупустым улицам, обгоняя медленно ползущие машины, пролетели перекрёстки на красный свет, объезжали по встречке стоявшие на светофоре авто. Движок «семьсот первого» рокотал и кряхтел, выжимая обороты. Сжав зубы, я вцепился в руль и давил на газ, стараясь и не отстать, и не оказаться слишком близко к впередиидущей машине. Теперь мне оставалось полагаться только на свою реакцию. Чудилось, что Давид вот-вот во что-нибудь влетит, не справившись с управлением, или собьёт кого-нибудь, но он уверенно гнал вперёд, ловко обходя препятствия.

Мы прошли на скорости поворот. Когда машину тряхануло на трамвайных рельсах, раненый на заднем сиденье взвопил пуще прежнего.

— Да когда же это закончится! — орал он. — Обосраться, как больно, — дальше последовали национальные ругательства.

Мы приближались к очередному перекрёстку, когда с боковой улицы на большой скорости вылетел полноразмерный седан. Раздался грохот мнущегося железа. Машину Давида и седан развернуло. Я вдавил тормоз, выворачивая баранку, чтобы избежать столкновения. Краем глаза увидел, как в меня летит ещё одна машина…

Глава 11

Я приготовился к удару. Моя машина прошла впритирку к седану, врезавшемуся в автомобиль Давида, и остановилась. Сзади послышались скрип тормозов и глухой грохот. Вторая машина столкнулась с «Интраллом», который вёл Ваграм. Я выскочил на улицу. Первая мысль: всё ли в порядке с Амалией?

«Интралл» стояла посреди перекрёстка, в его капот в район переднего колеса влетела старая малолитражка. Крыло «Интралла» было сильно помято, от двигателя шёл пар. Помят был и перед врезавшейся в него машины.

Ваграм и водитель малолитражки — здоровый смуглый хивинец (узбек, по-нашему) — выскочили практически одновременно. Никто из них не пострадал. Они с Ваграмом принялись ругаться, яростно жестикулируя.

— Куда прёшь, млять? — орал хивинец. — Светофоры для кого? Ты чего наделал?

— У нас раненых три машины! — возмущался в ответ Ваграм. — А тут ты на своём ведре! Как нам теперь в больницу ехать?

На переднем сиденье у Ваграма сидел его раненый приятель. У хивинца тоже оказался пассажир: на месте рядом с водителем ехала женщина. Она держалась за лицо, видимо, ударившись при столкновении. Хивинец полез в салон и стал осматривать спутницу, время от времени выражая бурное возмущение случившимся. Ваграм же с досадой разглядывал скривившееся колесо и дымящийся капот своего «Интралла» и бормотал ругательства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Амалия и её мать вышли из машины, и женщина принялась что-то обсуждать с Ваграмом.

Из головной машины выбрался Давид. В руках у него был автомат, подобранный у одного из убитых чернопетличников. Давид тоже не пострадал: седан влетел в заднюю часть его автомобиля. А вот водитель седана уткнулся лицом в руль и не двигался.