Пламя возмездия - Алекс Мак-Кинг

Чудовище покачнулось, на миг приподнявшись на лапах. Вместо отрубленных появились тонкие короткие жгутики.

— Да оно восстанавливается! — воскликнул Амаль, заворожено наблюдая за животным. — И так быстро. Невероятно!

— Главное, что оно не мертво! — сухо сказал киммериец, сбросив оковы удивления. — Мы не убили его!

— Теперь оно убьет нас, — отозвался Хапри, сидящий недалеко от Конана.

— Попытается, — поправил Вашти, прекращая натирать лезвие сабли песком.

— Ну, так чего мы ждем? — спросил киммериец, вставая. Его правая рука уже крепко сжимала меч.

На этот раз Конан не стал раздавать приказы караванщикам. Он быстро, насколько позволял песок, ускользающий из-под ног, побежал к маульпе.

Щупальце появилось неожиданно, высоким фонтаном вспоров песок у ног киммерийца. Конан инстинктивно дернулся вправо.

Это его и спасло. Вместо того, чтобы опутать обе ноги воина прочными кольцами, щупальце чудовища обвило только одну.

Рывок. Маульпа потянула Конана к своей уродливой пасти. Но киммериец спокойно балансировал на свободной ноге, подпрыгивая или наклоняясь вперед. Если бы чудовище хоть на миг задумалось над тем, почему рука врага так далеко отведена назад за спину, то наверняка слабые молодые глаза напряглись бы и увидели яркий отблеск вскинутого для удара меча. Но то ли маульпа была ослеплена жаждой мести, то ли ее зрение еще не восстановилось, но щупальце подтащило Конана прямо к огромной пасти.

И тогда киммериец ударил. Четко, резко, прицельно. Отрубленное щупальце тут же отпустило ногу. Меч заметался, отражая небольшие, но опасные клешни. Конан словно сражался сразу с двумя противниками. Маульпа наскочила на него, но атака вышла слишком неуклюжей, чтобы застать киммерийца врасплох. Четыре левых ноги все еще были очень короткими, не позволяя маульпе двигаться с прежним проворством.

Конан сделал ложный выпад справа, поднырнул под правой клешней чудовища и на ходу, развернувшись, отрубил одну правую лапу. Маульпа, попытавшаяся резко развернуться, только зарылась мордой в песок. Этот шанс киммериец упускать не собирался. Прыгнув назад, он перекатился через голову и, как только оказался на ногах, рубанул шарящую в песке правую клешню. Шаг вправо. Удар. Лезвие вспороло песок, доставая вторую клешню.

Разворот. Конан обошел чудовище, перехватив меч двумя руками. Мимолетно отбив второе щупальце, он размахнулся и одним ударом от левого плеча срубил все четыре новых лапы маульпы. Чудовище взвыло, внезапно обретя голос. Засеменило тремя правыми Лапами, но только закружилось на месте, волной разгоняя песок. Серая кровь медленно текла из многочисленных ран.

Конан вскочил на панцирь и, недолго думая, пригвоздил маульпу к земле. Меч с хрустом пробил броню, тварь затихла.

— Оно мертво? — настороженно спросил Амаль, когда киммериец присел возле чудовища, очищая меч от густой крови.

— Не знаю, — отозвался Конан. — Ты все еще собираешься везти эту тварь в Пуантен?

Купец задумался, теребя полу халата.

— Но ведь ты будешь с нами. И если что, снова отрубишь чудовищу конечности. Я заплачу, — сказал он наконец. — Такая гадина может принести огромные деньги!

— Огромные деньги?

— Конечно, воин. Имея всего одну маульпу, я уже могу открывать харчевню. Фирменное блюдо — вареные клешни и лапы маульпы, самого большого ракообразного мире.

— Насчет «самого большого», я бы не был так категоричен, — отозвался Вашти. — Бывают твари и побольше.

— Не важно, — отмахнулся Амаль, мечтательно поднимая глаза к небу. — Главное, чтобы посетители шли валом...

— Харчевня, говоришь? — спросил кто-то.

— Харчевня, — кивнул Амаль, повертел головой в поисках говорившего. — Самая лучшая. А кто это говорит?

— Голову подними! — посоветовал тот же голос.

Киммериец первым взглянул вверх.

— Кром сегодня к нам немилостив, — спокойно сказал он, поднимая меч. — Впрочем, как всегда.

9

— Смотри, как много людей! — радостно прохрипела первая птица.

— Угу, — отозвалась вторая, не открывая рта.

На караван плавно пикировали, широко расставив крылья-полукруги, два огромных крокодила. Лишь маленькие передние лапы да гигантский размер отличали их от наземных сородичей. Разумеется, не беря во внимание крылья.

— Зачем над крабиком издеваетесь? — спросила первая птица. Хрипотца в голосе, морщинистая кожа и. большие темные пятна вековых пролежней выдавали немалый возраст.

— М-м, — кивнул второй крокодил. Этот был явно помоложе — гладкая кожа переливалась всеми цветами радуги, купаясь в лучах заходящего солнца.

Молодой почему-то не хотел открывать огромную пасть. Конан решил, что диковинное животное что-то в ней прячет — это было просто, ведь в такой пасти мог запросто уместиться верблюд вместе с седоком.

— Жалко крабика, — не унимался старый крокодил. — Вот ведь странные существа эти люди. И ничего не поделаешь: дикари — они и в пустыне дикари.

— Это он нас дикарями назвал? — гневно вскинул брови Вашти.

— Думаю, вопрос риторический, — отозвался Хапри, обнажая саблю.

— Какой вопрос? — покосился на него асир.

— Не важно.

— Смотри-ка! — прохрипел старый крокодил. — Они хотят с нами драться!

— Нет, мы этого не хотим, — спокойно сказал киммериец, демонстративно опуская меч.

— Жаль, тогда нам придется начать самим. Ох, не люблю я нападать первым! А что делать? Больно подраться хочется. Совсем уже мышцы отлежал...

— Драконы, — подал наконец голос Амаль. Он так и застыл с открытым ртом, как только увидел новых гостей. Старый крокодил высокомерно взглянул на купца.

— Ну, хоть один признал.

— Какие-то они... — замялся Хапри. — Какие-то они не такие!

Конан мрачно посмотрел на не в меру веселого дракона.

— Я видел не одного дракона, — сухо сказал он. — Но ни один из них не был шутом. Вы — не драконы! Вы — крокодилы-переростки!

— А это уже оскорбление! — нахмурился старик-дракон. Повернул голову к своему напарнику. — Помнишь того человека, который напал на нас на южной окраине? Он еще в металлической ракушке был, которая потом у тебя в зубах застряла.

Молодой кивнул.

— Так тот, по-моему, нас меньше оскорблял, чем эти невежды. Давай их поджарим!

Вашти и Хапри обреченно переглянулись.

— Они еще и огнедышащие, — пробормотал Амаль. И непонятно было, восхищается он или ужасается.

— Нет, человек, мы не огнедышащие. Хуже. Гораздо хуже. Для вас. Ну, начнем-ка, пожалуй, с самого дерзкого. — Два глаза-блюдца отразили сосредоточенную фигуру Конана, вновь поднимающего меч.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});