Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч

Например, на Рейтовских чтениях 2012 г., которые проводятся при поддержке телерадиокорпорации BBC (названы так в честь ее первого директора Джона Рейта), часть из этих проблем затронул в своем выступлении британский консервативный мыслитель Найл Фергюсон. Он выразил сожаление в связи с тем, что США, по мнению ряда социологов, столкнулись со снижением уровня добровольной гражданской активности. Как полагает Фергюсон, умаление личной ответственности и гражданского общества обусловлено сильной ролью государства в современном обществе. Это довольно странное заявление, поскольку по размерам государства всеобщего благосостояния современные США значительно уступают большинству западноевропейских стран, хотя и здесь начиная со второй половины 1970-х годов роль государства устойчиво снижается. Задача поиска исследований, которые позволили бы рассмотреть опыт США в сравнительной перспективе, является довольно трудной. В частности, попытка измерить качество жизни в странах – членах ОЭСР была предпринята в рамках проекта этой организации «Инициатива лучшей жизни» («Better Life Initiative»). Наиболее близким к затронутой Фергюсоном теме является, пожалуй, раздел «Общество» этого проекта. В частности, в нем используется такой показатель, как доля в общей численности населения людей, уверенных в том, что, оказавшись в беде, они могут рассчитывать на помощь родственников, друзей или соседей. Оказалось, что в большинстве стран значение данного индикатора является очень высоким; например, для США оно составило 92 %. Однако такие же высокие показатели имели место и в странах с более сильным государством всеобщего благосостояния: их значения варьировались от 92 % во Франции и Швеции до 95 % в Германии и 96 % в Дании и Англии. По-видимому, ни рынку, ни государству не удалось подорвать часть базисных элементов гражданского общества.

Как бы то ни было, анализ воздействий рынков на другие сферы жизни людей не способен ответить на наши нравственные дилеммы. Его ценность заключается в наглядной демонстрации ущерба, наносимого рынками традиционным институтам. Но он не дает нам оснований для автоматической односторонней отрицательной критики роли рынков. По крайней мере, их у нас не больше, чем поводов, которые мировые рынки дают для вынесения односторонних нравственных суждений.

Карл Поланьи и внешние эффекты

Чем шире и глубже маркетизация, тем больше возникает рыночных несоответствий. Это особенно верно в отношении третьего и четвертого набора несоответствий, рассмотренных нами в предыдущей главе: общественных благ и экстерналий. Первые два набора – несовершенная конкуренция и неполная информация – являются гораздо более «податливыми» с точки зрения применения к ним технических решений. Пожалуй, лучший способ понять аргументацию Поланьи, переведя ее на язык современной экономической теории, заключается в том, чтобы представить ее как наиболее полное описание рыночных экстерналий. Все положительные и отрицательные черты общества, разрушаемые и не замещаемые рынком, полностью охватываются идеей внешних эффектов. Как и в случае со всеми экстерналиями, мы можем спорить о том, позволяют ли полученные выгоды компенсировать утраченное. Поэтому в центре нашего обсуждения будут находиться внешние эффекты, набравшие силу в результате подъема современной волны маркетизации, а также вопрос о готовности социал-демократии предложить те или иные подходы для того, чтобы справиться с этими экстерналиями. Это довольно не обычная форма выражения вклада социал-демократии. Обычно внимание ее защитников сосредоточено на общественных благах, на хорошо знакомой проблеме соотношения индивидуального и общественного (или коллективного). Я не «отрекаюсь» от общепринятого позиционирования, но хотел бы сделать акцент на ценности социал-демократии, заключенной в ее противостоянии внешним эффектам рынка. Но прежде чем обратиться к ним, необходимо еще раз признать неизбывную важность вопросов, связанных с предоставлением общественных благ.

Тем более что в современных обществах эти проблемы приобретают угрожающие размеры. Прежде всего имеются в виду общественные блага, непосредственно определяющие устойчивость образа жизни людей. Данные вопросы в значительной степени пересекаются с проблемой экстерналий, связанных с ущербом окружающей среде и изменениями климата. При рассмотрении этих кризисов как внешних эффектов в первую очередь на ум приходит роль человеческих действий в их создании. Большая часть ущерба, наносимого окружающей среде, является результатом совершенных примеров экстерналий: выпуск предназначенных для рынка товаров, когда сопутствующий экологический ущерб не учитывается в расчетах издержек фирм-производителей (хотя мы всегда должны помнить о том, что вклад государственной экономики советского блока в загрязнение природы превышал ее долю в мировом производстве). Признание и правильная оценка роли человеческого фактора в изменении климата позволили бы изменить наш образ жизни и создать стимулы, которые отличались бы от тех, что порождает рынок сам по себе.

Борьба с теми, кто отрицает изменение климата – в первую очередь с богатыми американскими корпорациями, продолжающими извлекать прибыль из методов производства и товаров, причиняющих ущерб природе, – имеет огромное значение. В то же время, когда мы размышляем об экологической устойчивости с точки зрения не рыночных внешних эффектов, а общественных благ, мы не испытываем ни малейшей потребности в такого рода доводах. Но независимо от того, какое количество причин вызывает изменение климата, оно непосредственно угрожает устойчивости человеческой жизни. Признаем, что человечеству не под силу полностью справиться с этой угрозой. Но часть наших экономических процессов усугубляет проблему, даже если они и не являются ее непосредственной причиной. Для того чтобы противостоять изменению климата, необходимы действия, которые выходят за пределы рынка, поскольку на кону стоят общественные блага. Классический их пример – атмосфера Земли, воздух, которым мы дышим. Никто не способен получить ее в полную собственность, и никто не может быть исключен из числа ее потребителей. Поэтому ни у кого нет стимулов к извлечению денег из того, чтобы «приглядывать» за атмосферой. В некоторых аспектах рынок может помочь нам в достижении экологической устойчивости; например, удорожание невозобновляемых источников энергии означает повышение жизнеспособности разработок, направленных на коммерческое использование солнечной энергии. Однако рынок сам по себе реагирует на подобные вызовы со значительным отставанием во времени. Рыночные цены изменяются только тогда, когда отрицательные последствия экологического ущерба начинают ощущаться в повседневной жизни людей. Это промедление может оказаться решающим. Вероятно, заставить государство действовать способны только «тревожные группы», являющиеся частью гражданского общества, которые требуют от правительства незамедлительных действий. Самые же масштабные проблемы, связанные с защитой будущего нашей планеты, остро нуждаются в действиях, которые могут предполагать и использование рынка. Но они должны основываться на более широком диапазоне самых разных мер. Прежде всего речь идет об использовании государственной власти, а также о готовности к уплате налогов и определенном сокращении частного потребления.