Фонтаны на горизонте - Анатолий Вахов

Я был вынужден вас пригласить, герр Грауль, чтобы...

Забудьте мое имя, — прервал его гарпунер и сел в кресло. — Я Юрт Бромсет. Запомните.

Хорошо, господин Гра... простите... Бромсет, — капитан был в замешательстве. — Мы же одни.

Стены тоже могут слышать, — гарпунер сел в кресло и стал сосредоточенно набивать трубку, словно не замечая, что капитан еще стоит. — К тому же, давайте условимся говорить только по-норвежски.

Хорошо, — капитан взял со стола письмо и протянул Бромсету: — Прочтите.

Гарпунер положил листок на колени, просмотрел его, на мгновенье у него удивленно приподнялись брови, потом он вернул капитану письмо. Оба молчали. Наконец, гарпунер спросил:

— Что вы думаете делать? Микальсен пожал жирными плечами.

— Его можно обезвредить, — выпустил струю голубого дыма Бромсет. — Нельзя позволить ему совать во ясе нос.

— По договору у него большие права, — напомнил капитан. - К тому же он, судя по письму, опытный

моряк!

— Не забывайте, что нас киты интересуют меньше всего, — строго взглянул Бромсет на капитан-директора. — Нельзя, чтобы он о чем-то догадался.

— Да, да, - по лицу капитана катился пот. Он вытащил платок, покосился на открытый иллюминатор. Черт возьми, апрель, а какая жара! Ему хотелось расстегнуть китель, но он стеснялся это сделать в присутствии Бромсета. Тот продолжал:

— Я предусматривав что в качестве большевистского комиссара нам могут прислать моряка. Поэтому я кое-что наметил. Наш рейс и охоту, — тут Бромсет весело и громко рассмеялся и повторил: — нашу охоту мы поведем так. Дайте карту!

— Пожалуйста, — торопливо сказал капитан-директор и развернул перед гарпунером карту Дальнего Во стока.

Бромсет поднялся с кресла и, отыскав на ней Петропавловск, ткнул мундштуком трубки.

— В этой камчатской гавани стоим не больше, чем потребуется для пополнения воды и угля. Затем сразу же идем на север, — мундштук скользнул вдоль берега Камчатки и остановился: — База становится в Кроноцком заливе, мы же выходим на охоту, — он опять рассмеялся. — У вас, Микальсен, будет время побеседовать с господином комиссаром. Только берегитесь, чтобы он вас в большевика не превратил.

Микальсен ответил деланным смешком. Бромсет продолжал:

— Теперь о первых наших шагах у русских... Бромсет говорил ровно, голос его звучал спокойно.

Микальсен только задавал вопросы и соглашался. Возражать и спорить он не решался. Этот гарпунер Отто Грауль, то есть Юрт Бромсет будет на какое-то время фактическим командиром флотилии. Так было приказано, и его дело слушаться и выполнять.

Вы меня плохо слушаете, Микальсен, — строго заметил гарпунер.

Извиняюсь, господин Бромсет, — теперь капитан не пропускал ни одного слова своего странного гарпунера

Бромсет ушел из его каюты через два часа. Выйдя на палубу базы, он, покуривая, смотрел на порт, похожий на огромный муравейник. Но Бромсет ни к чему не приглядывался. Мысли его были далеко. В письме Дайльтона было сказано, что советским уполномоченным на флотилии будет капитан Северов. Сын русского китобоя. Не тот ли это Северов, который угнал шхуну «Диана» из бухты Круглых ворот? У гарпунера была хорошая память. Жаль, что ему тогда не удалось увидеть этого большевика, а еще жаль, что он ускользнул и угнал такую прекрасную шхуну, как «Диана». Тогда у Коннорса, — по губам гарпунера скользнула улыбка при воспоминании одного из своих прежних имен, — было намерение забрать «Диану» себе. Теперь же она у американца Дайльтона, как впрочем и все переходит к американцам после этой войны. Даже он, Отто Грауль, и то получил приказ сотрудничать с американцами и выполнять их задания. Впрочем наплевать на кого работать. Больше бы платили, и только. Бромсет выколотил трубку и спрятал ее в карман, а мысли все еще занимал Северов: «Ну, что же, господин большевик, посмотрим, кто из нас более ловок. Грауль еще никому не давал себя обставить, и операцию «Концессия» он проведет так же успешно, как и все предыдущие. Если же ему кто станет мешать, то уж он сумеет с тем разделаться». Грауль опять улыбнулся, представив себе лица Осипова и Норинова, когда он сообщит о том, что Северов жив и даже является уполномоченным Советского правительства на норвежской флотилии. «Как там, на Камчатке, сейчас чувствуют себя и Осипов и Норинов? Неважно, должно быть...»

Гарпунер неторопливо спустился с базы на пристань и направился в город, чтобы весело провести вечер перед серьезной работой.

На рассвете флотилия «Вега» выбрала якоря и, выйдя из порта Нагасаки, взяла курс на Камчатку.

Грауль стоял у борта. Уже надвигался вечер и горизонт затянула мгла. «Вега», рассекая волны, медленно и тяжело шла вперед. Разбитые волны шипели у бортов, цепляясь за них белыми обрывками пены. «Скоро мы будем у русского берега», — думал Грауль. Кроваво-красный диск висел в серо-голубоватом небе, перерезанный тонкой цепочкой неподвижных облаков. На фоне солнца они казались черными. Червонная дорожка легла через темное море, похожая на полоску крови. «К утру заштормит», _ машинально отметил Грауль и с огорчением подумал, что это может задержать флотилию в море, на какое-то время оттянет приход в Россию.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Океан дышал влажным холодноватым бризом. Он нес на Петропавловск запах морских просторов, растрепанными черными космами тянул к берегу горьковатым дым судов, которые стояли в гавани Кошка.

Ранняя весна давно слизала с крутых сопок последние следы зимы, и теперь они были в рыжих оспинах глины и зеленых пятнах молодой травы. Лес на Никольской и Сигнальной горах стоял угрюмой грязно-серой щетиной. Черные березы, так непохожие на своих веселых сестер с материка, медленно просыпались от зимней спячки.

По небу на запад неторопливо ползли тяжелые темные тучи. Где-то в центре камчатской земли их подстерегали Ганальские востряки. Напоровшись на них, тучи истекут проливным дождем. Иногда тучи расступались, открывая голубоватые бездны, и тогда на город, рассыпавшийся по склону сопки, падали солнечные столбы. Петропавловск на недолгие секунды оживлялся. Гавань прятала в глубину, на самое дно, серые краски, и вода становилась голубовато-нежной, искрилась бесчисленными ослепительными огоньками. Точно перемигиваясь с ними, поблескивали окна домиков, яркими языками пламени вспыхивали флаги на зданиях губкома и губисполкома.

Вот уже два года как разгромлены последние банды Меркуловых, и на всей камчатской земле окончательно установилась Советская власть.

«А многое ли изменилось?» — с горечью думал пожилой моряк в потертом коротком пальто и надвинутой на глаза потрепанной морской английской фуражке с облезлым козырьком. Воротник пальто был поднят. На шее зеленел шерстяной шарф, повязанный большим узлом.