Ребенок Сары - Линда Ховард

Сара была так изящно сложена, что казалась пушинкой в его руках, мягкой и легкой, с теплыми, притягательными женскими формами. Она вздохнула и провела руками по сильным мышцам его спины. Роум задрожал от переполнявшего его восторга. Волосы Сары, блестящие и шелковистые, рассыпались по его руке серебряным каскадом. Он чувствовал сладкий запах, исходящий от бархатистых изгибов груди. У нее был свой неповторимый аромат. Он исходил от ее гладкой мягкой кожи, разливался по воздуху с каждым вздохом, вздымавшим ее грудь, словно в соблазнительном предложении.

Желание, сильное и непреодолимое, сжало его тело в тиски. Роум убрал ее волосы и наклонил голову, чтобы провести губами вниз по стройной шее, неторопливо проследить источник ее женского аромата.

— Обещаю даже не пытаться что-нибудь передвинуть, — пробормотал он, ощутив легкий предательский трепет у основания ее горла. Роум не заслужил этого, но она отвечала на его ласки, даже не поговорив о его поведении прошлой ночью. Сара не собиралась отвергать его и провести день, дуясь и обижаясь. Она принимала все, что он был готов дать, и принимала с радостью, запрокинув голову, чтобы ему было удобнее.

А Роум пользовался ее щедростью; его жадный рот обжигал обнажившуюся плоть. Сара зарылась пальцами в его волосы, задохнувшись, когда он распахнул ее халат и отбросил его, быстро стянул лямки ночной рубашки, пока шелк не упал с ее груди. Роум опустил голову и сомкнул горячие губы на чувствительном соске, вызвав у нее вздох удовольствия.

— Тебе нравится? — неистово прошептал он и, обхватив руками ее груди, взял в рот напрягшийся сосок.

— Да, да. — Ее ответ был тихим, словно звучал издалека. Сара хотела обнять его, но мешали бретельки ночной рубашки. Она сражалась с шелковыми путами с молчаливым отчаянием, пытаясь освободить руки, но Роум держал ее слишком крепко, был слишком близко, а то, что он с ней делал, было слишком восхитительно, чтобы останавливаться. Теперь Роум прокладывал поцелуи снизу вверх, пока, наконец, не предъявил права на ее рот глубокими толчками языка. В жарком слиянии тел завтрак был совсем позабыт. Сара не остановилась, даже если бы и вспомнила о готовке. Ей было мало касаться его, она хотела чувствовать его всем телом, но и это не могло ее удовлетворить. Сара изгибалась у него на коленях, стараясь прижаться грудью, обнаженной и такой чувствительной, к жестким темным завиткам на его груди. Он помог, подняв ее и устроив верхом на своих коленях. Роум смял шелк в ладонях и тянул его вверх, пока не прижал к себе ее обнаженные бедра.

— Ты… сводишь… меня… с ума! — зарычал он отрывисто, рывком расстегивая и стаскивая джинсы. Сара потянулась к его губам; не прерывая поцелуй, Роум скользнул в нее. Его проникновение заставило девушку задержать дыхание, и Сара простонала его имя, двигаясь навстречу. Ее шелковистая кожа обжигала. Она сама была как огонь, ее стройное тело извивалось, билось в его руках, обволакивая, затягивая, доводя до безумия.

Сара, наконец, освободилась от ночной рубашки и вцепилась в его бронзовые плечи. Роум сдерживался: это усилие почти убивало, но он хотел сначала почувствовать пульсацию ее удовлетворения, ощутить ее внутреннюю дрожь. Когда Сара устала, Роум стал двигать ее сам, поддерживая за бедра. Из ее горла вырывались тихие всхлипы. Роум ловил их губами, подталкивая ее все дальше. Волны удовольствия одна за другой накатывали на нее, вырывая из груди протяжные сладостные стоны. Сара содрогалась в экстазе, не замечая, что кричит от наслаждения, а только чувствуя Роума, который крепко обнимал ее, дойдя до собственного удовлетворения.

Жаркая волна схлынула. Сара без сил лежала на его груди, не желая шевелиться. Пусть он не пришел к ней ночью, но та нетерпеливая страсть, с которой Роум взял ее сейчас, вселяла надежду, и ей было все равно. Сара закрыла глаза и коснулась губами его груди.

— Роум, — произнесла она с болезненной нежностью. Он встал и понес ее в постель.

Они смогли выбраться из постели и перекусить только к ланчу. Сара вся сияла от проведенных вместе часов страсти. Она отдавала себя без остатка, получая в ответ наслаждение, о котором не могла и мечтать. Роум испытывал особое удовлетворение, когда она забывалась от желания, и ее лицо искажалось от вожделения. Сдерживая себя, он ласкал ее всеми мыслимыми способами и сам заряжался от ответного растущего возбуждения. Роум не торопился, словно ставя клеймо на ее сердце и теле. Он использовал весь свой опыт, хотел, чтобы даже мысли о занятиях любовью отныне были связаны у Сары только с ним.

День прошел, окутанный чувственным туманом, страсть мутила разум. Сегодня Сара была просто женщиной, а Роум — ее мужчиной. Все перестало иметь значение, кроме этих губ, горячих, нежных, сладких. Сара отдавалась беззаветно и безоглядно немыслимому наслаждению, которое Роум дарил ей. Она предала свое рассудочное «я», позволив чувствам управлять собой, позволив себе стать слабой, открытой, женственной, именно этого она была лишена. Реальность вернулась только, когда он легко поцеловав ее в губы, покинул комнату и тихо закрыл за собой дверь. Роум будет спать один в своей постели, потому что — Сара знала это — в его сердце единственной женой по-прежнему была Диана.

Она лежала и мечтала, чтобы он вернулся, не повторял предыдущую ночь, но дверь не открылась. Сара свернулась на постели, пытаясь справиться с болью, разрывающей сердце. Все как будто остановилось для нее, что-то умерло в ней… Роум предупреждал, что ночи будет проводить в одиночестве, и Сара никогда не упрекала его за это. Она даже выбирала квартиру, имея это в виду. Но девушка совсем забыла об этом после волшебного дня, проведенного в этой самой постели. Сара тихо плакала, стараясь, чтобы он не услышал.

Глава 6

Роум открыл дверь и вошел в квартиру, чувствуя одновременно радость возвращения и предвкушение от новой встречи с Сарой. Эта командировка, казалось, тянулась бесконечно, и он чрезвычайно устал от гостиничных номеров и ресторанной еды. Едва он ступил в холл, как его окутало ощущение покоя и безмятежности, которое принесла с собой Сара, и он, наконец, почувствовал себя дома — как же долго ему не хватало этого чувства! Он не мог сказать, что именно она сделала, но стало уютнее.

Они были женаты всего-навсего две недели, но Роум чувствовал, как привязывается к Саре, ощущал особые невидимые узы, возникшие между ними, и с нетерпением ждал этой поездки, чтобы хоть немного от нее отдалиться. Не потому, что она чего-то требовала — наоборот, не требовала ничего. Но в течение дня он то и дело ловил себя на мысли, как ему не хватает жены: он все время думал о ней, хотел обсудить какие-то несущественные детали по работе, желал заняться с ней любовью. О сексе с Сарой напоминала любая мелочь: достаточно было услышать, как кто-то упоминает ее имя, или пройти мимо офиса Макса. Роума преследовали воспоминания о ее вкусе, прикосновениях к ней и о том, как она на них отвечала. Сара оказалась поразительно чувственна. Он не переставал удивляться контрасту между ее спокойным, сдержанным видом и тем, как она стонала и извивалась в его руках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});