Место встречи назначает пуля - Николай Леонов

Однако ни у Кулона, ни у Скулатого не возникло ни малейшего желания выслушивать его советы. Рука Скулатого, на лице которого за секунду прошла целая гамма эмоций, нырнула за пояс. Крячко толкнулся о борт бильярдного стола, перемахнул через него и сбил братка с ног. Пальцы Скулатого уже сомкнулись на рукоятке оружия, но Крячко придавил ему руку, не давая возможности выдернуть ствол.

Кулон сорвал с себя простыню и швырнул ее в лицо Гурову. Полковник перехватил ее, но этих секунд задержки хватило на то, чтобы противник выскочил из комнаты в чем мать родила. Гуров бросился за ним.

– Шухер! Легавые! – Крик Кулона разнесся по всем апартаментам.

Гуров выхватил «штайр», понимая, что без кровопролития им теперь вряд ли удастся обойтись. Так оно и произошло. Первым на его пути вырос тот самый качок, которого полковник уже имел удовольствие видеть раньше. Он выскочил на крик Кулона из раздевалки в общий коридор и, заметив несущегося в его направлении Гурова, вскинул руку с пистолетом. Сыщик выстрелил первым, и качка отбросило назад спиной на входную дверь. Кулон из поля зрения скрылся. Гуров замер на месте, прислушиваясь, но его слух улавливал теперь только звук льющейся воды со стороны душевой и негромкие ругательства Скулатого, ведущего борьбу с Крячко.

Гуров вжался в стену, и в ту же секунду распахнулась дверь в одну из интим-комнат. Небритый браток был в одних штанах, но уже вооруженный небольшим пистолетом с навинченным на него глушителем. Увидев Гурова, браток выстрелил, но промахнулся. Полковник послал пулю в ответ, и она угодила неприятелю точно по центру грудной клетки. Он кулем ввалился обратно в комнату, и тут же оттуда раздался истошный женский крик. В унисон ему заголосил еще один из соседней интим-комнаты. Из душевой выскочил парень лет восемнадцати и пустил пулю в сторону Гурова. Выстрел оказался почти точным. Полковник почувствовал, как ему опалило левую кисть, но пуля лишь скользнула по ней, слегка оцарапав кожу. Парень упал на одно колено и изготовился к следующему выстрелу. Гуров не дал ему такой возможности. На этот раз выпущенный из верного «штайра» снаряд лег противнику промеж бровей. Голова его откинулась назад и замерла в неестественном положении.

Двойной женский крик по-прежнему держался на самой высокой ноте. Гуров перевел ствол «штайра» в направлении мелькнувшей в дверном проеме тени, и реакция вновь не подвела его. Он сразил еще одного неприятеля, прежде чем тот предпринял предполагаемую атаку. Браток рухнул лицом вниз.

Двигаясь вдоль стены, полковник достиг входа в раздевалку и перевел дух. Из кабинки напротив выскочила обнаженная девица с длинными светлыми волосами и помчалась к выходу. Едва она поравнялась с Гуровым, грохнул выстрел, и девица упала, заливая кровью белый кафельный пол. Стреляли из раздевалки.

– Кулон! – крикнул сыщик.

– Иди к черту, легавый! Хотя я и сам тебя сейчас к нему отправлю.

– Брось пушку и выходи. Поговорим.

– О чем?

– О Михайловском.

– Клал я на твоего Михайловского! – ответил Кулон. – И на тебя тоже я клал!

– Я имею полное право вести огонь на поражение и живым тебя не брать, – предупредил Гуров.

– Рискни. Давай сунься, легавый! И мы тогда посмотрим, кто кого не будет брать живым.

Гуров тяжело вздохнул. Вторая девица все еще продолжала орать из своей комнаты, но, похоже, больше никто в сауне не проявлял никаких признаков активности. Из бильярдной вышел Крячко, толкая перед собой закованного в наручники Скулатого. Оружие задержанного находилось в руках у Станислава. Скулатый мрачно смотрел исподлобья.

Гуров медленно сполз вдоль стены и опустился на колени. Кувыркнувшись на полу через голову, он выкатился на открытое пространство под углом в тридцать градусов по отношению ко входу в раздевалку. Притаившийся в помещении Кулон выстрелил, но его пуля шевельнула лишь волосы на голове полковника. Сыщик упал вперед, выставил перед собой «штайр» и спустил курок. Кулон опрокинулся на спину, схватившись левой рукой за грудь. Гуров порывисто встал на ноги и сделал несколько шагов в его направлении. Кулон нашел в себе силы приподняться на локте и навел на сыщика ствол своего пистолета. Его волосы на груди и болтавшийся на цепочке амулет были обильно залиты кровью. Лицо исказила гримаса гнева. Гуров молниеносно прикинул, что не успеет броситься на неприятеля и обезоружить его. Вскинув «штайр», он выстрелил. Кулон мгновенно обмяк.

– Нехорошо получилось, – раздался с порога голос Крячко. – Надо было его оставить. А то столько трудов, и все в песок, получается…

– Сам знаю. – В голосе Гурова сквозило неприкрытое раздражение. – Но что выросло, то выросло. Я старался. Звони в управление, Стас, и вызывай наряд. А этого, – он кивнул на понурого Скулатого, – давай в машину. Посмотрим, что он нам расскажет. Я займусь им лично.

– Я буду участвовать, – ввернул Станислав.

Они втроем вышли в общий холл. Администраторши за стойкой уже не было. Крячко прошел к телефону и снял трубку. Гуров толкнул Скулатого в грудь и тот плюхнулся на диванчик для отдыха. Полковник склонился над ним.

– Поговорим по-хорошему или?… – начал он.

– Ты наколол меня, падла, – прошипел Скулатый. – Правильные менты так себя не ведут, как я слышал. Так какого же черта я должен перед тобой теперь исповедоваться?

– Может, и не должен. – Гуров недобро усмехнулся, и люди, которые хорошо знали полковника, отлично бы поняли, что такая усмешка, как правило, не предвещает собеседнику ничего хорошего. – Только ты урку-то из себя прожженного не строй, Скулатый. И уж тем более живущего по понятиям вора в законе. Правильный мент, неправильный… Кулона в городе хорошо знали, дружков, я думаю, у него было достаточно, и часть из них так же, как и ты, Скулатый, окажется за решеткой. Мне же не составит большого труда запустить в уголовную среду информацию о том, как ты собирался кинуть Кулона. Умыкнуть партию товара, продать ее самостоятельно. Наверное, я присовокуплю ко всей этой истории и то, что замочил Кулона тоже ты. А мы уже появились в сауне позже. Сечешь поляну, Скулатый?

– Чего тебе от меня надо?

Недолгий монолог Гурова заставил братка сломаться достаточно быстро. Взгляд стал другим, посадка, интонации голоса. Полковник повел плечами и сел на диван рядом с задержанным. Выразительно скосил глаза на металлические «браслеты» на запястьях.

– Убийство Михайловского, – жестко произнес он после недолгой паузы, – ваших рук дело?

– С чего ты взял? – огрызнулся Скулатый.

– Я задал вопрос.

– Нет, не наших…

– Как же так, Скулатый? – Теперь Гуров пристально смотрел ему в глаза. – Я слышал совсем другую версию. Слышал, что Михайловский был много денег должен Кулону. И не отдавал. Более того, судя по всему, он и не собирался их отдавать…

– Как это не собирался? – вскинулся Скулатый.

Добавить к этому он ничего не успел, потому как в этот момент к диванчику приблизился Крячко.

– Наряд будет минут через десять. Может, чуть раньше, – сказал он, критически оглядывая Скулатого. – Но они просили их дождаться…

– Не страшно. – Гуров согласно кивнул головой. – Десять минут можем подождать. Нам и тут удобно общаться. Верно, Скулатый?

– Я не понял: как это Михайловский не собирался возвращать деньги? – вернулся к прерванной теме беседы Скулатый. – Я разговаривал с ним по телефону буквально за пару часов до того, как… как это случилось. Он сказал мне, что к вечеру будет вся сумма…

– Но он же ее так и не отдал? – лукаво прищурился Гуров.

– Потому что погиб.

– Убили, – поправил сыщик. – Михайловского убили. Пуля в голову. И я представляю себе это так. Ты уже, как я знаю, не раз делал Михайловскому серьезные предупреждения, но дело не сдвигалось с мертвой точки. И тогда ему дали последнюю отсрочку. Ты рассчитывал на то, что он отдаст деньги в день гонок, но этого так и не произошло. И тогда ты просто убил Михайловского.

– Да не было такого! – Скулатый было дернулся и предпринял попытку подняться с диванчика, однако стоявший напротив него Крячко своевременно толкнул братка в грудь, и тот приземлился обратно. – Не убивал его! Поймите же, это глупо. – От волнения Скулатый стал обращаться к сыщикам более уважительно. – Да, я рассчитывал на деньги в тот день – это факт. Но Михайловский собирался рассчитаться с нами после гонок. После! А его убили на треке! Разве не так?

– Так, – согласился Гуров. – Но зная тебя, Скулатый, я не удивлюсь, что ты мог затеять и какую-то свою собственную игру. Понимаешь, к чему я веду?

– Ничего подобного. Повторяю вам, я не убивал Михайловского!

– Тогда кто?

На лице Скулатого появилось растерянное выражение. Он часто заморгал глазами и незаметно, словно прикидывая ходы к отступлению, покосился в сторону двери.