Эдем - Станислав Лем

— О, господи... — бледнея, прохрипел Химик и, едва не свалившись в яму, спрыгнул с насыпи.

Доктор заглянул в лицо Координатору.

— Поможешь мне вылезти? — спросил он.

— Да. Что ты собираешься делать?

Доктор встал на колени, оперся о края ямы и осторожно спустился вниз, стараясь не коснуться ногами развалившейся на дне огромной туши. Он наклонился над ней, инстинктивно задержав дыхание. Сверху казалось, что ниже грудных мышц, сразу под тем местом, где из складок кожи мясистого большого торса высовывался второй, маленький, в беспомощное тело воткнут металлический стержень.

Вблизи Доктор увидел, что они ошибались.

Из-под складок кожи выступал похожий на пупок синеватый тонкостенный нарост, а металлическая трубка, изогнутый конец которой терялся, придавленный спиной мертвеца, была введена в этот нарост. Доктор пошевелил ее, сначала осторожно, потом потянул сильнее, наклонился еще ближе и обнаружил, что конец трубки, просвечивающий сквозь натянутую кожу, соединен с ней непрерывным швом маленьких поблескивающих жемчужин. С минуту он размышлял, не отрезать ли трубку вместе с наростом, медленно полез в карман за ножом, все еще ничего не решив, но, выпрямляясь, взглянул прямо в сплюснутое личико, неестественно откинувшееся к стенке колодца, и остолбенел.

Там, где у существа, вскрытого им в ракете, находились ноздри, у этого был широко открытый голубой глаз, который, казалось, смотрел на Доктора с молчаливым напряжением. Доктор посмотрел вверх. «Что там?» — услышал он голос Координатора, увидел его черный на фоне туч силуэт и понял, почему они не заметили этого сверху: головка существа опиралась о стенку, и, чтобы взглянуть на нее прямо, нужно было находиться именно там, где он сейчас стоял.

— Помоги мне, — сказал Доктор, встал на цыпочки и крепко ухватился за протянутую руку. Координатор потянул его. Химик помог, они рванули Доктора за ворот комбинезона, и он очутился наверху, весь перемазанный глиной.

— Мы ничего не понимаем, — сказал он. — Слышите? Ничего. Ничего!!! — И добавил тише: — Я вообще не представляю себе ситуации, в которой человек настолько не мог бы ничего, совсем ничего понять!

— Что ты нашел? — спросил Химик.

— Они действительно отличаются друг от друга, — сказал Доктор. — У одних есть пальцы, а у других нет. У одних есть нос и нет глаза, а у других есть глаз, но нет носа. Одни больше и темнее, другие светлее и с более коротким туловищем. Одни...

— Ну и что из этого? — нетерпеливо прервал его Химик. — Люди тоже бывают разных рас, у них разные черты, цвет кожи, чего же здесь непонятного? Тут речь идет о другом: кто, почему, зачем устраивает эти ужасные бойни?

— Я не совсем уверен, что это бойни, — тихо ответил Доктор.

Он стоял, опустив голову. Химик смотрел на него ошеломленно:

— Что это должно... что ты...

— Я ничего не знаю... — с усилием сказал Доктор. Он машинально, совершенно не замечая этого, пытался вытереть платком испачканные глиной руки. — Но одно я знаю, — добавил он вдруг, выпрямляясь. — Я не могу этого объяснить, но разница между ними не похожа на различие рас в пределах одного и того же вида. Слишком важны глаза и нос, зрение и обоняние.

— На Земле есть муравьи, у которых специализация зашла еще дальше. У одних есть глаза, у других нет, одни могут летать, другие только ходить, одни являются кормильцами, другие — воинами. Я должен учить тебя биологии?

Доктор пожал плечами.

— Все, что происходит, ты сразу же втискиваешь в готовую, привезенную с Земли схему, — сказал он. — Если какая-то деталь, какой-то факт не укладывается в нее, ты его просто отбрасываешь. Я не могу тебе сейчас этого доказать, но я знаю, просто знаю, что это не имеет ничего общего ни с расовыми различиями, ни со специализированной дифференциацией вида. Помните тот обломок — конец трубки, иглы, который я нашел при вскрытии? Конечно, мы все подумали — и я тоже, — что то существо, ну, хотели убить. А у этого... Нет, все это совсем другое. У него есть нарост, присоска или нечто в этом роде, и трубка туда просто вставлена, введена внутрь. Так же, как человеку вставляют трубку в дыхательное горло при трахеотомии. Конечно, это не имеет ничего общего с трахеотомией — у него просто нет трахеи. Я не знаю, что это такое, и ничего не понимаю, но, во всяком случае, знаю хоть это!

Доктор забрался в вездеход и спросил Координатора, который обходил машину с другой стороны, чтобы занять свое место:

— А что ты скажешь?

— Что нужно ехать дальше, — ответил Координатор и взялся за руль.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Смеркалось. Вездеход по большой дуге объехал наклонное образование; оказалось, что это не искусственное сооружение, как думали они, а разлившийся по равнине рукав магматической реки, которая вся целиком предстала перед ними только теперь; ниспадая по склонам с верхнего яруса долины, она застыла десятками растрескавшихся оползней и каскадов. Волнистая оболочка скрывала нижнюю часть склона, только наверху, где крутизна резко увеличивалась, из этого мертвого потока торчали голые ребра скал.

С противоположной стороны ущелья с высохшим глинистым дном, изрезанным зигзагами трещин, высился уходящий в тучи горный хребет, его покрывал черноватый кожух растительности. В свинцовых сумерках застывшая река с блестящими гребнями неподвижных волн выглядела как огромный ледник. Долина оказалась гораздо обширнее, чем можно было предположить, гладя на нее сверху, — за горной тесниной простирался ее боковой рукав, здесь долина тянулась вдоль огромных магматических выступов. С правой стороны восходили вверх пологие террасы — почти совсем голые, над ними проплывали сизые облачка. В глубине горной котловины время от времени слышался шум скрытого за скалами гейзера, и тогда глухой, протяжный звук заполнял всю долину...

Постепенно краски тускнели, формы теряли четкость, словно их размывало водой. Вдали перед вездеходом темнели рыжие изломы не то стен, не то скальных склонов, это хаотичное нагромождение обливал мягкий свет, хотя солнце было скрыто тучами.

Ближе, по обеим сторонам расширяющегося ущелья, правильным двурядьем стояли темные колоссы, невероятно высокие и узкие, похожие на палицы или баллоны. К первым из них вездеход подъехал уже в сумерках, которые сгущались тенью, отбрасываемой огромными фигурами. Координатор включил фары, и за пределами освещаемого их лучами пространства сразу сделалось темно, будто внезапно наступила ночь. Колеса перекатывались через пласты застывшего шлака, его обломки потрескивали, как стекло, языки света облизывали стены гигантских резервуаров или баллонов, вспыхивавшие ртутным блеском. Последние следы глины исчезли, вездеход покачивался на плавных неровностях застывшей, как лава, массы, вода, скопившаяся в углублениях мелкими черными лужами, с шумом разбрызгивалась под колесами. На фоне туч тонкой паутиной чернела воздушная галерея, соединявшая два сооружения, отстоящие друг от друга метров на сто. Фары вырвали из тьмы несколько поваленных набок машин с выпуклыми дырчатыми днищами, сквозь отверстия виднелись зубцы, с которых свисали пучки истлевшей ветоши. Они задержались, чтобы удостовериться, что машины брошены давно — металлические плиты уже разъела ржавчина.

Воздух пропитался влагой, тянуло приторным смрадом и запахом гари. Координатор сбросил скорость и свернул к подножию ближайшей палицы. К ней вела гладкая, кое-где выщербленная по краям плита, огороженная с двух сторон наклонными плоскостями со сложной системой канавок. Основание сооружения рассекала черная как смола линия, она расширялась, росла, становилась входом. Цилиндрическая стена терялась в высоте, уже невозможно было охватить взглядом всю ее безмерность. Над темной пастью, ведущей в невидимую глубь, выступал похожий на гриб обвисший навес — казалось, строитель забыл о нем и оставил неоконченным. Они как раз въезжали под него. Координатор снял ногу с акселератора; огромный вход зиял темнотой, в которой беспомощно терялся свет фар; влево и вправо разбегались широкие, слегка углубленные желоба, они уходили вверх огромными спиральными витками — вездеход почти остановился, потом начал очень медленно въезжать на тот желоб, который вел вправо.

Людей окружала непроницаемая тьма, только в снопах света над кромками желоба появлялись и исчезали веерообразные растянутые ряды наклонных телескопических мачт. Вдруг над их головами заплясали многократно отраженные отблески и вверху замаячили хороводы беловатых призраков. Координатор зажег широкоугольный прожектор, установленный рядом с рулем, и, задрав его вверх, водил им кругом. Поток света, постепенно слабея, скользнул, как по ступенькам, по белым прямоугольным рамам, которые, появляясь из мрака, вспыхивали костяным блеском и пропадали.

— Нет, это ничего не даст, — послышался голос Координатора, искаженный громким металлическим эхом замкнутого пространства. — Погодите, у нас ведь есть ракеты.