Вампиров не бывает - Лариса Светличная

— Один? Ни за что!

— Не такая уж она страшная. Маньячка, конечно, но тебе ничто не грозит.

— Страшная. Она одна из самых страшных женщин, которых я знаю, — признался Дмитрий.

— А кто на первом месте? Я?

— Нет.

— Тогда мне еще есть над чем работать.

Я устроилась поудобнее, насколько это возможно, и попыталась заснуть, все равно нечего делать.

— Ты, случайно, из арбалета не стреляешь? — не дал задремать Дмитрий.

— Только в теории, — зевнула я. — На практике я из лука стреляю. У нас в университете есть тир. Я там занимаюсь, когда есть время…

— Лука нет, придется из арбалета. Вылезай, приехали. Быстро, нас скоро обнаружат.

Он выскочил из машины, вытащил из багажника арбалет и деревянные палочки-стрелы. А потом добыл футляр от гитары, открыл и вынул оттуда меч.

— Дмитрий, ты прав, мы с тобой оба идиоты! — подтвердила я, держа в одной руке сумку с вареньем, а в другой — заряженный арбалет.

— Бежим!

— Машину закрой.

— Некогда!

Ну, правильно, не покойники же ее угонят. Здесь вообще темнота, памятники разного размера за забором, а мы в какой-то пролом залезли. Бежим куда-то. А дома так хорошо, тепло, светло, кошка на диване спит. Что я должна делать с арбалетом на кладбище?! На невысказанный вопрос ответил Дмитрий:

— Если кого-то увидишь — сразу стреляй!

— Кого я могу увидеть ночью на кладбище?!

— Вот кого увидишь, в того и стреляй!

— А ты куда с этой саблей собрался? Лучше бы гитару взял, честно. Посидели бы, поиграли…

— О, черт!

Это мы хором сказали, потому что увидели людей, их много было, они лежали на спине, и у каждого в груди торчал вбитый кол, крепкий такой, в полметра. Я сначала двоих увидела, потом еще троих насчитала между могилами. И, вроде бы еще за деревом лежали, но я не приглядывалась.

— Уже началось! — прошипел Дмитрий.

— Ты меня куда приволок?! Откуда трупы? Из морга? Тебя поймают и посадят. Ты голову тогда вернул?

— Хозяину?

— А она ему нужна?

— Ну, еще бы! Конечно, нужна! Не вернул.

— Пошли отсюда!

— Поздно. Иди за мной!

Дмитрий шагах в десяти толкнул меня в какое-то строение, состоявшее почти из одних колонн. Интересное надгробие. Или склеп.

— Сиди здесь и если кого увидишь — стреляй.

— И в тебя? — с надеждой спросила я.

— Я предупрежу, что это я. В остальных стреляй. И ни с кем не разговаривай. Молчи, ни звука, хоть что вокруг будет происходить, а ты молчи!

Дмитрий куда-то сбежал, оставив меня в тишине на свежем воздухе. Ладно, подожду. Зачем сюда столько трупов с кольями из морга притащили? Что тут у них за дела? Обивают какой-нибудь склеп мешковиной, и ставят в острые подсвечники черные свечи? Ничего не буду спрашивать, лишь бы Дмитрий меня домой отвез.

Они пришли непонятно откуда. Я только моргнула, а они уже стоят вокруг, шагах в десяти. Мужчины и женщины. Пятеро или шестеро. И что, стрелять в них? Он пошутил? А они просто стоят и все, и ничего не делают. Не могу стрелять в людей, они мне ничего плохого не сделали.

— Она здесь! — кто-то из них сказал, не поняла, кто, а может и показалось. — У нее… Его голова…

— Уходите! — перепугалась я. — Что вам от меня надо?!

Они сейчас ко мне побегут, все шестеро. Я по их позам поняла и бросила в одного лимон из сумки. Потом еще один лимон, банка меда, малины, пачка пельменей, а в конце — активированный уголь из аптеки. Во всех промазала, а в последнего попала, и он упал на колени. Ой, не могла же я убить человека упаковкой активированного угля? Так ведь не бывает? А почему тогда остальные тоже на колени брякнулись? Или я вон того бледного пельменями все-таки задела? Медом точно промахнулась. И что теперь? Куда они от меня ползут? Ну, пожалуйста, если им уже пора, я не задерживаю.

Сунула в карман пустую сумку, в хозяйстве пригодится. Мед с малиной пропали, лимоны улетели, а упаковку с углем я подобрала. Надоело мне здесь. Зачем они на меня кинулись? Неужели нельзя спокойно поговорить? Это Матвей что ли меня заложил? Насчет головы вампира? И чего эти психи меня потом испугались? Рассмотрела себя. Волосы лохматые, но рога на голове не выросли, бояться нечего. Брюки обыкновенные, кофта тоже. Из необычного на мне только перстень-печатка. Да, рукав, который я натягивала до самых пальцев, сполз, открыв перстень. Я его никому не хотела показывать, он весь такой — неформат.

Ладно, на сегодня хватит. Прогулка по кладбищу завершается досрочно. Я мысленно плюнула на то, как разозлится Дмитрий, когда не обнаружит меня там, где оставил, и пошла к его машине. В следующий раз пусть хорошо подумает, прежде чем девушку ночью на кладбище приглашать.

Я угнала Феррари, а на коленях у меня лежал арбалет с осиновыми кольями.

Эти шестеро недобитых лимонами за мной шли до самой стены, я заметила. По кустам хоронились. Но отстали, к машине не подошли.

Вытащив одной рукой телефон, другой держа руль, и сжав коленями арбалет, чтоб не выстрелил, стала названивать Дмитрию. Надо же рассказать человеку, как дойти до автобусной остановки. Заметила ее, когда проезжала мимо. Не могу же я парня на произвол судьбы бросить. А сабельку свою острую пусть он возле какой-нибудь могилки прикопает, а потом за ней вернется. Дозвонилась только на шестой раз, я настойчивая.

— Алло! Дмитрий? Нет? Его брат? Рада познакомиться! А старший или младший? Без разницы? Где тогда Дмитрий? Занят? Очень занят? Да? Ой, а я что там у вас за шум? Не кладите трубку! Кто там кричит? Что вы сказали? Никого домой не пускать и ни с кем не разговаривать? Да кто там кричит? Плохо слышно! Передайте Дмитрию, что Людмила взяла его машину, автобусная остановка находится… Алло! Вы меня слышите? Не слышите? Ну и ладно…

И я поехала домой. Надеюсь, Дмитрию окажут братскую помощь. Чего они там орали? Убивались по усопшим родственникам? Копали саблей ямки, чтобы утром высадить сирень?

Чувствовала я себя не в своей тарелке. Не люблю в людей пельменями кидаться. Но они меня напугали до полусмерти. Охранники кладбища, что ли? Так я тихо сидела, никого не трогала, а они столпились вокруг. Ну, ничего же не сделали, даже слова не сказали. А могли бы, я же первая в них стала кидаться. Все, прошло — забыли.

И все-таки мне было интереснее, чем в опере.

У подъезда на лавочке сидела Глория. Она меня не заметила, не ожидала, что я на Феррари прикачу, а не на троллейбусе. Я подошла, она сидит, на меня не смотрит. Озабочена чем-то.

— Глория?

Она подняла голову, будто бы только сейчас меня увидев.

— Людмила, здравствуйте. Можно войти?

— Извините, поздно уже.

— Я ненадолго.

— Хорошо, заходите, пожалуйста.

Надеюсь, машину до завтра не угонят. Я ее очень аккуратно припарковала, арбалет на пол положила, двери закрыла, на сигнализацию поставила, и ключи унесла с собой.

Кошка, как только я вошла домой, подбежала было ко мне, задрав хвост, но вдруг передумала и шмыгнула в открытую форточку. Глория вошла следом, огляделась с большим интересом. Кажется, одобрила обстановку. Да, и мне тоже нравится.

— Что будете пить? Кофе хотите? Чай? — вежливо спросила я.

Глория улыбалась, глядя на меня.

— Пить? Обязательно буду, но чуть позже, — внимательно глядя мне в глаза, сказала она.

— Как дела у Елизаветы? Она вас прислала?

— Да, она.

— Так как ее дела? Теперь она получила заветную должность? И имущество тоже полностью ее?

— Ты о чем?

— Ой, да ладно. Вы же знаете о чем, — отмахнулась я, соображая, успею ли не только помокнуть в ванне, но и выспаться, все-таки на работу надо сходить, хоть и не с утра.

— Я знаю. Но откуда знаешь ты?

— Елизавета говорила по телефону, а я спросила, кто умер. Вот и все.

— И сразу догадалась, кто?

— Ну да. Борис, больше некому. Ее муж. Мои соболезнования, — пожала я плечами.

— Похороны в пятницу, — как-то растерянно сказала Глория. — Сегодня уже все приготовили на кладбище и зал тоже…

Зал не видела, а вот подготовку на кладбище застала. Если это то самое кладбище. Своеобразная подготовка к похоронам у людей. Ну, традиции, наверное.

— Он умер во вторник, да? — производя в уме подсчеты, сказала я. — В ночь с понедельника на вторник? А Елизавете об этом сказали только в среду? Почему?

— Ты ведь догадалась, что они не общались. У них всегда были сложные взаимоотношения, — подтвердила гостья.

— Она его винила в чем-то? В том, что она не так молода, как ей хотелось бы? А он-то здесь причем? — полюбопытствовала я. Вообще-то спать хотелось, а не гостей развлекать.

— Они просто поздно встретились. Судьба. Если бы встретились, когда Елизавете было двадцать лет, а не тридцать семь, все могло бы сложиться по-другому.

Тридцать семь, значит? А мне сказала, что тридцать пять. И мне совсем без разницы, как могли бы сложиться чьи-то семейные отношения.