Где-то там - Константин Муравьёв

Задумавшись над данной темой, я параллельно не прекращал заниматься продовольственным вопросом.

Положив промываться вырезанные и очищенные от остатков мяса и сухожилий кости в протекающий рядом ручей, я принялся за разделку змеи. Вычистив тушку и вынув из нее все внутренние органы, я оставил только наружный мышечный каркас, который и являлся тем самым мясом, которое мне и хотелось получить. Промыванию куски мяса мною не подвергались, так как во мне сидело знание, что от этого оно может быстро испортиться, поэтому я его только нарезал на куски и, пожертвовав остатками рубашки, сложил все в нее.

Вырезанные органы я не стал выбрасывать, а собрал и, отнеся немного в сторону, сосредоточился и подумал о том, что в этом месте лежит еда, и кого она заинтересовала, подходите и потребляйте.

После этого я вернулся обратно на поляну и, осмотревшись, стал решать, что же можно сделать с мясом, чтобы оно подольше хранилось.

Единственное, что пришло на ум это завялить и высушить, тогда срок его хранения смог бы исчисляться месяцами.

Но для этого нужна была соль и много, а вот откуда здесь ее можно было взять, я не знал, но то, что она тут где-то есть, чувствовал и то, что ее можно как-то заменить тоже понимал, но никакого приемлемого или реализуемого варианта мне в голову не приходило.

И тут пришло в моей голове сами собой всплыли знания, как будто они всегда были со мной. Что необходимо мясо очистить от всех пленок, сухожилий и жира, нарезать на тонкие полоски от трех до пяти сантиметров, и вывесить вялиться в прохладное и проветриваемое место, и чем более место будет соответствовать этим требованиям, тем быстрее будет готово мясо.

Я задумался.

«Где я могу здесь найти такое место?»

Как сразу почувствовал сильное желание пройтись в определенном направлении вдоль протекающего ручейка.

Проверив внутреннюю сторону расстеленной и растянутой шкуры и убедившись, что она еще не высохла, я решил пока и дальше заниматься пропитанием, а потому начал нарезать мясо тонкими ленточками по двадцать сантиметров в длину и три в ширину.

Закончив с заготовкой продукта под процесс вяления, я оставил себе, Рыкуну и ленивцу на пару приемов пищи, а остальное сложил в рубашку.

«Охраняй», — дал я распоряжение ленивцу, указав на разложенные предметы.

Сам же облачившись в куртку и нацепив Клык за спину, кинжал на пояс, а камешки равномерно распределив по карманам куртки, отправился в ощущаемом мною направлении.

Пробирался я недалеко. Отойдя от примечательной запруды на пару десятков метров, я почувствовал жуткий сквозняк.

Осмотревшись, понял, что стою в каком-то небольшом ущелье, образовавшемся среди листьев на ветви дерева. Посмотрев направо, я почувствовал, что ветер дует оттуда. Между несколькими переплетенными и поваленными листьями появился достаточно большой туннель, где постоянно царили сумрак, прохлада и ощущалась сильная тяга, которая и создавала непрекращающийся ветер гуляющий там.

«Как раз то, что мне необходимо», — оглядываясь и решая, куда прицепить края веревки, которую придется сделать из многострадальной рубашки, подумал я о найденном месте.

За несколько минут нарезав и связав веревку, я проверил ее на прочность и, убедившись в том, что она выдерживает вес предназначенного для сушки мяса, нанизал его на нее. После этого я растянул веревку на нескольких зацепах вырезанных на ветках и, проверив, что растяжка сидит достаточно крепко и не обвалиться от сильного ветра, оставил мясо вялиться.

«Теперь бы придумать, как сделать так чтобы его не растащили, пока оно тут висит», — подумал я, обходя место заготовки мяса и осматривая окрестности.

Вот тут-то мне и предстал первый куст, который рос неподалёку. Он даже напоминал больше не куст, а некий вариант степного перекати-поля, только гораздо более плотный и состоящий из жгутов переплетения ветвей с колючками. Как раз это мне и подходило больше всего в качестве защиты туннеля от несанкционированного вторжения мелких и крупных хищников. Поискав кругом, я нашёл второй и третий такие кусты.

Срезав их все, я по очереди оттащил эти клубки к туннелю и заткнул двумя из них вход со стороны ручья, а последним выход со стороны леса. Посмотрев на дело своих рук, и прикинув, что пробраться через эти кусты не сможет даже Рыкун, я успокоился и отправился обратно к порожку у ручейка.

Подойдя к нужному месту, я застал забавную картину. Ленивец и Рыкун стояли друг напротив друга и грозно верещали. Мелкий лесной хищник, по-видимому, пытался прорваться к мясу, оставленному на попечение ленивца, а тот его отважно защищал и не подпускал мелкого разбойника до лакомых кусочков.

Как ни странно, того громоподобного рева, что я слышал ранее, Рыкун не издавал, а просто пытался прорваться к вожделенному обеду или завтраку, что там это у него по графику.

Ленивец же просто отпихивал его лапой, но делал это так осторожно, будто обращается с маленьким детенышем.

Когда и тот и другой увидели меня, оба бросились в мою сторону. Из разрозненного гвалта, порыкивания, попискивания и верещания, я выделил две основные мысли.

Рыкун, — «Рыкун проснулся. Хочет есть. Там еда. Еда детеныша. Еда Рыкуна. Пришел. Увидел Клатр. Клатр не ест и не пускает Рыкуна. Клатр говорить, что это еда его хозяина».

Ленивец, — «Пришёл меленький лесной зверь и хочет съесть припасы хозяина. Я его не пускал. Не прогонял. Так как это зверь хозяина».

Улыбнувшись роящимся в моей голове мыслям животных, я подошёл к оставленному запасу мяса и, взяв один из кусочков, отдал Рыкуну. Подобрав второй, я передал его Ленивцу — Клатру, со словами.

«Молодец, хорошо охранял».

И уже обратившись к ним обоим сказал.

«Мы вместе. Не драться. Помогать друг другу».

На что ленивец вполне покладисто согласился.

«Я буду присматривать и за маленьким лесным зверем», — и, посмотрев на него, добавил, — «хоть он мне и не нравиться».

«Смотри-ка, какой. Не нравиться ему, видите ли. И еще странно. Ленивца я понимаю гораздо лучше, чем Рыкуна. Отчего бы это? Уж не от того ли, что структура энергетических линий в области его головы гораздо более сложная чем у Рыкуна?»

Внимательнее разглядывая того и другого, я обратил внимание на то, что энергоструктура Ленивца гораздо более насыщенная и плотная чем у Рыкуна, особенно сложной она была в области головы животного.

«А не означает ли это более высокую ступеньку развития одного относительно другого. Видимо да. И не означает ли это ко всему прочему, что Ленивец гораздо более разумен, чем хочет показаться на первый взгляд. Нужно к нему присмотреться повнимательнее. Интересно как выглядит структура другого разумного существа, человека или кого-то на него похожего. Чтобы было с чем сравнивать. Неплохо бы в будущем обратить на это внимание», — решил для себя я и задумчиво посмотрел на своего нового знакомого, открывшегося мне с такой вот необычной стороны.

Пока я рассуждал, Рыкун тоже отметился в нашем разговоре.

«Стая это хорошо. Рыкун всегда жил один. Было трудно. Клатр хорошо следить. Лучше Рыкуна или Детеныша. Хорошая стая».

И на этой мысли Рыкун подошёл к кучке мяса и, выбрав из нее еще один кусок, отнес его Ленивцу, признавая его членство в нашей маленькой группе.

Поняв, что верещащего гвалта, который несколько минут терзал мои уши, уже больше не будет, я приступил, наконец, к тому, для чего вернулся на этот бережок.

Сам я есть еще не хотел, хотя времени прошло с предыдущего моего обеда уже достаточно. Поэтому с едой я решил пока повременить, оставив мясо лежать на камне.

Разрешив самый первый вопрос своего пропитания, я перешёл к отложенной ранее выделке кожи змеи.

Первым делом я проверил, что она высохла. Убедившись в этом, насобирал и наскоблил с коры ветви сухой древесной трухи и засыпал внутреннюю сторону просыхающей кожи ею. По идее, как я понял, она должна была вытянуть остатки влаги из нее. Далее мне останется только хорошенько отскоблить и размять кожу и на этом можно останавливаться, так как это большее, что я мог сделать с нею в текущих условиях.

Откуда во мне все эти знания, я перестал задавать себе этот вопрос уже давно, как и с заготовкой мяса, выделкой шкур и кожи, приняв как данность свои знания, умения и навыки.

Разложив кожу на земле и натянув ее на наспех вбитые в кору колышки, я оставил ее просыхать.

Закончив с этой работой, у меня остался последний незадействованный трофей.

Вытянув костяные пластины из воды, я достаточно быстро очистил их до состояния блеска от той студенистой массы, что была раньше мясом непонятного осьминога.

Пластины были очень крепкие, но при этом достаточно лёгкие. И непонятный серый отсвет небольших шипов с наружной их стороны, не дававший мне покоя, все еще присутствовал на месте, но он не вызывал у меня никаких опасений.