Немецкие морские диверсанты во второй мировой войне - Кайус Беккер

Погружение производилось так: пловец спокойно делал почти полный выдох, оставляя в легких лишь совсем небольшой запас воздуха. Если вес пловца был заранее отрегулирован так, чтобы держаться на воде только верхней частью лица, то небольшой дополнительной потери воздуха хватало для медленного погружения. Теперь каждая секунда становилась вечностью. Без воздуха в легких, так как респиратором пока нельзя было пользоваться (еще не подошло время!), пловец бесконечно медленно, метр за метром погружался у самого борта корабля в зловещую пучину. Наконец, нащупав боковой киль, он одной рукой цеплялся за него, а другой открывал вентиль баллона с кислородом, так что «животворный газ» сразу же туго наполнял воздушный мешок, служивший для респиратора «легкими». Понятно, что заполнять воздушный мешок можно было, лишь уцепившись за боковой киль, так как в этот момент возникала дополнительная подъемная сила. Теперь еще оставалось свободной рукой сунуть в рот конец воздухопроводной трубки и тем самым подключиться к респиратору. При этом важную роль играла та последняя ничтожная порция воздуха, которую пловец должен был оставить в легких перед началом погружения. Мундштук воздухопроводной трубки (длиной в несколько сантиметров) оказывался заполненным водой. Поэтому остаток воздуха в легких использовался для «продувания» мундштука, причем делать это следовало весьма аккуратно, выпуская воздух под боковой киль, чтобы пузыри не поднимались на поверхность. Когда проделана и эта процедура, оставалось слегка повернуть вентиль на воздухопроводной трубке, чтобы, наконец, с первым же глубоким вдохом наполнить легкие воздухом…

Понятно, что весь процесс погружения повторялся в ходе учебы сотни раз, пока каждый морской боец не овладевал всеми приемами настолько, чтобы выполнять необходимые операции в любой обстановке спокойно, осторожно и без единого звука. Все остальное казалось по сравнению с этим детской игрой. Подрывной заряд укреплялся на боковом киле с помощью зажимов. Затем пловец отходил под водой на некоторое расстояние от объекта атаки и осторожно всплывал. Если обстановка заставляла его всплывать непосредственно у корабля, то он предварительно освобождал воздушный мешок от воздуха, осторожно выпуская его под боковой киль, а в легких оставлял только запас воздуха, необходимый для совсем медленного всплытия. Если бы он этого не сделал, то непреоборимая сила вытолкнула бы его наверх, так что он, подобно дельфину, показал бы над водой значительную часть своего тела. А в этом случае разве что чудо могло бы спасти его от обнаружения внимательным противником.

Мы намеренно описали весь процесс погружения так подробно. Легко себе представить, какой железной волей и молниеносной реакцией должен был обладать каждый боевой пловец, чтобы, проделав все описанные операции, обеспечить успех своих одиночных действий. Каждое отклонение от испытанной схемы могло повести к обнаружению пловца противником, а каждое обнаружение означало почти верную смерть. Конечно, учебные операции в Венецианской лагуне в конце концов стали проходить безупречно. Но какие трудности предстояло преодолевать в реальной боевой обстановке? Какие непредвиденные препятствия могли еще возникнуть перед пловцами? Если учесть, что морские бойцы готовились в основном к нападению на корабли, а впоследствии использовались и для подрыва речных мостов в расположении противника, то есть что между обучением и боевыми действиями имелось значительное расхождение, если учесть также, что пловцы обучались действиям с малыми подрывными зарядами («рыбками») весом в 7,5 кг, а действуя в реках, шли на врага с громадными торпедами весом до 3 т, причем противник занимал оба берега и при малейшем подозрении обрушивал град пуль и снарядов, – если все это учесть, то, вероятно, можно получить некоторое представление о безмерном мужестве, отличавшем боевых пловцов. И все-таки это было не мужество отчаяния, а мужество, порожденное уверенностью: «С нами ничего не может случиться!»

Благодаря чему это оказывалось возможным? Как удавалось этой горстке бойцов совершать те нападения и добиваться тех больших успехов, о которых будет рассказано ниже? Как они смогли пройти через войну с удивительно малыми потерями? Сначала они сами считали все предприятие сумасбродством, за что мы, впрочем, не можем назвать их трусами. Потом их воодушевила спортивная сторона боевой подготовки. И, наконец, именно эта подготовка со временем вселила в них чувство абсолютной уверенности.

* * *

«…Многие еще не преодолели боязни погружения, – записывает фон Вурциан в один из дней боевой учебы. – Как ни странно, кризис обычно наступает лишь после нескольких удачных попыток погружения. Вчера я снова нырял с двумя пловцами под «Тампико». Я связался с ними обоими веревкой. Кроме того, у меня в руках был подводный фонарь. В темной, зловещей глубине под корпусом судна оба товарища потеряли ориентировку, движения их стали неуверенными и резкими. Вдруг один из них заметался. Все признаки говорили о том, что к нему больше не поступает воздух. Он даже поднес руку ко рту, видимо, чтобы вытащить мундштук воздухопроводной трубки. Это означало бы верную смерть, потому что мне не удалось бы своевременно вытащить его на поверхность с такой глубины. Я подплыл к нему и крепко ударил его по спине. Чтобы он мог меня видеть, я осветил себя фонарем. Это, кажется, успокоило его, он глубоко вздохнул и таким образом был спасен…»

Этот неприятный случай имеет следующее объяснение. Вдох и выдох осуществляются через трубку, соединяющую рот пловца с воздушным мешком и находящуюся на груди. В верхней части воздушного мешка находится оксилитовый патрон, обеспечивающий абсорбцию вредного углекислого газа. Очищенный, нейтральный воздух вновь обогащается кислородом, проходя через воздушный мешок и снова вдыхается пловцом. Угнетающее чувство страха, которое могло внезапно охватить пловца под корпусом корабля, вело, в частности, к учащению дыхания. Выдохнутый воздух сразу же снова вдыхался, не подвергаясь предварительно фильтрующему воздействию воздушного мешка. Торопливые вдохи и выдохи фактически ограничивали используемое для дыхания пространство одной воздухопроводной трубкой, воздух становился все хуже, все перенасыщеннее углекислым газом, который постепенно отравлял организм пловца. Тошнота и позывы к рвоте усугублялись внезапными приступами головной боли. В довершение всего добавлялось еще ощущение усиливающегося удушья. Отсюда и стремление вырвать изо рта воздухопроводную трубку. Неожиданный удар по плечу и присутствие товарищей в поле зрения заставили пловца облегченно вздохнуть, а последующие глубокие вздохи открыли кислороду путь в отравленные легкие.

– Почему ты вдруг перестал правильно дышать? – спросил фон Вурциан, когда они были наверху.

– Я и сам не знаю, – отвечал пловец, пожимая плечами, – у меня было такое чувство, что этот проклятый «Тампико» должен нас раздавить. Я подумал, что нам уже не выйти из-под этой посудины.

Это – типичный пример боязни погружения. Почти каждый прошел через нее, прежде чем смог преодолеть «проклятое ощущение» и почувствовать себя даже на опасных глубинах «как рыба в воде».

Конечно, для обмороков под водой были и иные причины, каждая из которых могла бы привести к смертельному исходу, если бы не было поблизости другого пловца, который, заметив, что товарищ теряет сознание, спасал его. Например, не следовало по возможности погружаться при расстройстве желудка. Как только тело начинало испытывать давление воды, газы из желудочнокишечного тракта проникали в кровь, отравляя организм. Наряду с уже описанной пересыщенностью воздуха двуокисью углерода существовала опасность недостатка кислорода. Этот недостаток никак не давал о себе знать заранее, приводя пловца в обморочное состояние внезапно. Кислородный баллон был слишком мал, чтобы можно было постоянно держать открытым вентиль между ним и воздушным мешком. Вместо этого во время подводного плавания обычно приходилось периодически открывать и сразу же закрывать вентиль, чтобы экономить драгоценный «газ жизни». В результате многочисленных последующих вдохов и выдохов воздух для дыхания становился все беднее кислородом. Поэтому было чрезвычайно важно своевременно «прополаскивать мешок», как выражались пловцы. Эта операция состояла в том, что бедный кислородом воздух, как и перед всплытием, высасывался из мешка и энергично выдыхался через нос, после чего мешок сразу же пополнялся кислородом из баллона.

Разумеется, овладение всеми этими приемами, столь необходимыми для того, чтобы вообще уцелеть, даже вне сферы воздействия противника, требовало длительной подготовки. И пловцы готовились! Они изучили свое дело так хорошо, что со временем стали даже явно бравировать опасностью…