Размышления странника (сборник) - Всеволод Овчинников

Джайпур — один из немногих в Индии городов, которым присуща геометрическая планировка. С запада на восток его пересекает главная магистраль, идущая от ворот Луны на западе до ворот Солнца на востоке. Под прямым углом ее пересекают три другие осевые магистрали.

Главная улица Джайпура, в сущности, представляет собой базар. Кстати, так она и называется. Тут можно ходить часами, наблюдая жизнь, которая сохранила многие черты Средневековья. Здесь до сих пор глазам открывается та Индия, которую видел Афанасий Никитин, — экзотическая страна, воспетая индийским гостем в опере «Садко».

Порой трудно поверить, что Джайпур — ровесник и даже младший брат Санкт-Петербурга. Тут не только архитектура, не только крепостные стены и башенки дворцов напоминают о Средневековье. Красочный колорит Востока прошлых веков в еще большей степени сохраняет человеческая толпа.

Хава-Махал (Дворец ветров)

Дворец магарджи тоже кажется иллюстрацией из волшебной сказки. Сказочным выглядит его розовый цвет, его изысканные аркады. Главным декоративным элементом дворца служит резьба по мрамору. Перед входом во дворец стоят два больших металлических чана. Я подумал, что в них держат воду на случай пожара. Оказалось, что это самые крупные в мире серебряные сосуды. Их изготовили, когда магараджа собирался в Лондон на юбилей королевы Виктории и хотел запастись водой на всю дальнюю поездку.

Напоминанием о былых временах, когда земля Раджастхана постоянно была полем битвы, является одна из крупнейших в мире коллекций оружия во дворце магараджи. Стены нескольких залов сплошь увешаны саблями, кинжалами, пиками, мушкетами, щитами, другими всевозможными видами холодного и огнестрельного оружия.

Главное чудо Джайпура — Хава-Махал (Дворец ветров). Этот пятиэтажный дворец из розового песчаника магараджа построил для своего гарема. Он хотел, чтобы каждая из его многочисленных жен могла со своего закрытого балкона наблюдать за тем, что происходит на главной улице, то есть на Базаре.

Очень трудно описать словами Дворец ветров. Порой кажется, что такой полет фантазии возможен только в волшебной сказке. Хотя магараджи Раджастхана гордились тем, что так и не покорились Великим Моголам, они не смогли избежать влияния исламского искусства. У них, конечно, существовала своя школа, своя ветвь.

И все-таки основные приемы и традиции мусульманской архитектуры тут, безусловно, налицо. Это и так называемая мавританская арка, и решетчатые окна. Пожалуй, своеобразным элементом архитектуры джайпурских дворцов, и в частности Хава-Махала, является восьмиугольная беседка, увенчанная куполом, похожим на шлем воина. Иногда она существует изолированно, как башенка дворца, иногда же наполовину выступает из стены, как эркер или крытый балкон.

Именно таков фасад Хава-Махала. Иногда его сравнивают с медовыми сотами, иногда — со скалой, к которой прилепилось множество ласточкиных гнезд. Второе сравнение, пожалуй, более точное. Розовый фасад, украшенный белыми линиями орнамента, состоит из пяти ярусов. Каждый из них — это ряд закрытых балконов, эркерами выступающих из стены. Они имеют решетчатые окна, вырезанные из белого мрамора. Когда проходишь по шумной базарной улице Джайпура, поднимающийся над ней фасад Дворца ветров воспринимается как сказочный сон.

Где же родина цыганского фольклора?

Признаюсь, однако, что я стремился в Джайпур не только ради того, чтобы увидеть Хава-Махал. Розовый город среди пустынь Раджастхана привлекал меня, прежде всего, как родина цыган. Именно отсюда их кочевые племена когда-то начали свой путь в Европу.

Мне хотелось найти колыбель цыганского фольклора, чтобы понять разгадку его поразительного воздействия на русскую душу. Почему нам так памятна строфа: «Я никогда не стану старым, пока поет цыганский хор…»? Почему в моменты самого буйного веселья нам так хочется сплясать цыганочку? Почему нас так берет за сердце цыганский романс?

К сожалению, найти корни этого фольклора на родине цыган мне не удалось. Местные мелодии и ритмы напоминают лишь об индийских кинофильмах. Стало быть, кочевники из Джайпура обрели то, что мы именуем «цыганщиной», за время своего многовекового пути по Великой степи. Возможно, переняли что-то и у древних славян.

Но в том, что Джайпур — родина цыган, сомневаться не приходится. Здесь на каждом шагу видишь типично цыганские кибитки. Они тут до сих пор самые распространенные повозки. Уроженцы здешних мест доныне занимаются традиционными цыганскими ремеслами. Женщины славятся как гадалки, мужчины — хорошие кузнецы (а также лихие конокрады).

Раджастханки одеваются очень ярко и пестро. Даже на дорожных работах можно увидеть женщин, разодетых словно на свадьбу. Браслеты, ожерелья, серьги, яркие сари, расшитые золотой или серебряной нитью. По здешнему обычаю цыганка надевает на себя все, что имеет.

Пожалуй, и самому Джайпуру присущи некоторые цыганские черты. Его отличает какая-то разудалая, броская красота. Он ярок, пестр, хотя и грязноват.

Магия четырех восьмерок

В восемь утра, восьмого числа, восьмого месяца, восьмого года. Время тожественного открытия летних Олимпийских игр в Пекине, по мнению китайцев, было выбрано на редкость удачно. Ведь нумерология, а проще говоря — магия чисел издавна имеет в духовной культуре Поднебесной немаловажное значение. Восьмерка же символизирует бесконечность, завершенность, полноценность, универсальность. Словом, считается многогранно счастливой цифрой.

Поднебесная начала активно готовиться к летним Играм еще задолго до решения Международного олимпийского комитета. Китайский народ составляет пятую часть человечества. И пока он не побывал хозяином Игр, нельзя считать осуществленным принцип универсальности, лежащий в основе олимпийского движения.

Вообще говоря, география Олимпиад порой рождает вопросы. Китайцам было трудно понять, почему, проведя игры в Лос-Анджелесе, США всего через два срока вновь получили право быть их устроителями в Атланте? Почему 16-миллионная Австралия уже имела Мельбурн и получила Сидней, тогда как 1300-миллионный Китай ни разу не был хозяином Олимпиады?

Летние Олимпийские игры пока лишь дважды проводились в Азии. Первый раз в Токио, второй — в Сеуле. По личному опыту знаю, что после Токийской олимпиады 1964 года и Сеульской — 1988 года мир совершенно иными глазами взглянул сначала на японское, а затем на южнокорейское экономическое чудо. Так что для Поднебесной Олимпиада-2008 дала уникальный шанс поведать человечеству о рывке к мировому лидерству, который совершает народ с пятитысячелетней историей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});