Оскал столицы - Алексей Богородников

этих дней. Мама, я нашла!

С несвойственной ей резвостью, королева одним прыжком подскочила к дочери и выхватила рукопись из её рук.

— Это не то, доченька, — убедительно сказала она ей, — это другое! После свадьбы дам почитать.

— Хм, — потерла носик Аиша, — а по названию подходит.

— Потом расскажу, — увильнула от раскрытия синопсиса книги королева и зыркнула на распорядителя.

Но на его холеной морде не отразилось никаких эмоций. Хартаг Бергрил служил уже третьему поколению королевской династии Шайна и знал такие тайны, за которые будущие историки отдали бы полжизни.

— Ищем дальше, — приняла решение королева и поманила распорядителя, передав ему опасную книженцию.

— Пятьдесят оттенков борща, — прочитала Найзирия и открыла книгу, но покраснела через три секунды, — жуть какая!

Про себя она решила позже книгу прочитать, чтобы разобраться: какая именно жуть ей не понравилась.

— Моя Родина — борщ, — донеслось от Аиши. — Под авторством Сенина.

— Это сборник стихов от одного Создателя, — ответила Найзирия.

«Если крикнет дочь родная: Брось ты борщ, возьми икру! Заору ей: ты — чужая! В одну харю всё сожру!» — прочитала принцесса. — Борщ так хорош?

— Скорее он имел сакральное значение для некоторых Создателей, — неуверенно проговорила королева, — ну, знаешь, входил в часть ритуала по легитимизации брачных отношений. Заморочки ментального плана. Я ведь его для Шая даже однажды сготовила. Ему понравилось, хотя он не понял: зачем я салат сварила. Потому книгу про борщ я повелела в Королевское собрание рукописей отнести.

Аиша постучала задумчиво пальчиками по полке.

— Я уважу его брачные традиции, — решила она, — да и размен борща на песню в мою честь, выгоден больше мне. Что борщ ? Съел и забыл. Песня нам не скажет до свидания, песня не прощается с тобой.

— Согласна, дочь, — пробормотала королева, зарываясь в фолианты.

Спустя несколько минут шороха и ругани королева с ликующим криком вынырнула из горы пыльных манускриптов.

— Вот он, хо-хо! — довольно сказала Найзирия и протянула книгу дочери.

— Борщ без правил, — прочитала Аиша, — кулинарное кунг-фу из рецептов твоей бабушки. Автор Услада Сметанкина.

— Мэтр Дамиш кухню уже подготовил, — рассудила королева, — идем скорее, мы тут уже целый час потеряли!

На королевской кухне было чисто, опрятно и пустынно. Всех слуг выгнали, в огромном помещении вытянул руки по швам королевский шеф-повар Дамиш, польщенный оказанной честью, прислуживать при самоличной готовке королевской фамилии.

— Сначала определимся, что мы готовим, — высказала своё мнение королева, — здесь сто пятьдесят рецептов. Приготовим классический.

Королева углубилась в рукопись. Увы, одних классических борщей набралось за десяток: от холодного до горячего, из курицы и вперемешку с ребрышками. Свининой и говядиной, на томатном соке и кефире. Дочь и мать, осознав размер проблемы, уставились друг на друга круглыми глазами. И как из всего этого выбрать нужный?

— Я помню, что сделала классический Шаю, — упавшим голосом сказала Найзирия, — но какой точно уже не вспомню, лет двадцать прошло! Что Джерк у тебя из мяса ест?

— Да всё он ест, — припомнила Аиша, — кроликов из местной таверны хвалит. Дичь лесную. В первый раз я ела приготовленное им блюдо, он называл его шашлык. Из свинины: остренько и вкусно. Мне кажется, он как мясорубка — хоть чем его заправь, пережует.

— Мужики они такие, — поделилась наблюдением королева, — сожрут-то всё, другое дело с каким чувством. Хорошо, готовим из свинины, классический.

— Перед началом готовки, — прочитала Аиша, — поднимите поварешку повыше и вознесите гимн борщу следующими словами:

Я крут, горяч — как солнце ярок,

я несгибаемая мощь,

я инструмент порабощений,

я борщ!

Три фигуры, включая мэтра Дамиша, подняли орудия кухонного труда и совершили таинственный кулинарный ритуал от древних Создателей.

* * *

Несясь к дворцу, вместе с двумя гвардейцами, я предавался философским размышлениям. Нехарактерная черта Джерка Хилла, принимающего все события с юмором. Но иногда язык устает нести этот щит уверенности на себе. Вот с чего я взял, что у меня получится мир, ладно, хотя бы Шайн изменить? Я знаю штук тридцать горожан по службе, шапочно человек сто в Самуре, королевскую семью и… всё в принципе. Как сказал один философ: человек даже не может даже познать лист, на котором расположен его мир, что говорить о дереве.

Я на этом листе, со своим знанием о нём, просто пылинка.

«Ну, эй! — грозно сказал внутренний голос, — ты знаешь историю, замечаешь аналогии, можешь обобщать знания, видеть следствия, распознавать причины, выстраивать анализ.»

«Один человек за тридцать-пятьдесят лет, мало что изменит», — горько пожаловался я. — «Если они вообще будут, а меня завтра не прихлопнут.»

«Слабак, — с презрением сказал он, — вспомни Хаммурапи.»

«Бородательская, предательская морда», — фыркнул я на это, — интриган и сластолюбец!

«Александр Македонский», — продолжил голос.

«Ой, мля, чувак конечно на хайпе был, — сказал я, — но как умер, всё и рухнуло в бездну.»

«А Яков Стюарт?», — поинтересовался коварный голос.

Крыть особо было нечем, хотя жертвовать мамкой ради власти, ну такое. С другой стороны, Мария Стюарт сама ни разу не подарок была. И вообще там такой замес был из грязи, секса и насилия за престол, что хорошим никого не назовешь.

А так-то Яков Стюарт был неплох для своего времени. Как Петр Первый, только без крови и умнее. Хотя в конце страну чуть не разорил.

«Вот, а ты разнылся, — строго сказал он, — а ведь у него магии не было! Золото с монстров не падало!»

«С торговцев падало и ремесленников, — буркнул я, — он же их только так щемил.»

«Но ты же не такой, — тихо прошептал голос, — понимаешь, что за буржуазией будущее?»

Это бабушка надвое сказала. Да и вообще, средний класс лучше звучит. Подразумевает мобильность в границах ниже-выше, а слово буржуазия невольно другим классам противопоставляется. Шутейка, как Ленин на буржуазию смотрел, оттуда. Но дефеодализация и коммерциализация неизбежно столкнутся с сильным сопротивлением традиционной аристократии. Отсюда все революции вырастают.

«Мария Стюарт Вторая и Вильгельм Оранский», — прошелестел внутренний голос.

Эта явная параллель так напрашивалась, что я ощутил некую слабость. Не хотелось никаких волнений, но они всё равно неизбежны во всех королевствах с развитием производительных сил. Отойди я в сторонку, убеги на необитаемый остров: здесь в Несте,