Киллер из шкафа - Андрей Ильин

— То есть теперь, я так понимаю, вы испытываете некоторые материальные затруднения?

— Ничего мы не испытываем.

— А жажду?

— Что жажду?

— Жажду тоже не испытываете? — спросил посетитель и выставил на стол две бутылки водки, споро срезав пробки. — Как говорится — имидж ничто, жажда — все!

— Мы на службе.

— Я тоже в некотором роде на службе.

— Не. Мы не будем. Мы теперь не пьем.

— Что же мне, ее выливать? — возмутился посетитель. — Бутылки вскрыты. В таком виде я их все равно довезти не смогу. Э-эх... — И пошел к умывальнику.

— Ты что это удумал?!

— Отлить маленько. Чтобы не облиться, когда нести.

— Как так отлить?!

— Четверть отлить. Ну, чтобы не плескало. И посетитель слил в раковину первые капли.

— Ты что!!! — жутко заорали санитары. — Ты что творишь, гад! Это же водка!!!

— Я и говорю, водка. А вы отказываетесь... Санитары молча схватились за мензурки.

— Лучше сюда, чем в канализацию.

— Вам же на работе нельзя.

— А выливать можно? Да?!

— Ну, тогда за знакомство.

Две бутылки водки кончились быстро. Ну, наверное, оттого, что малость выплеснулось. Но у посетителя нашлась еще одна. А потом еще.

— Хороший ты мужик, — расчувствовались санитары. — Правда, гад! Потому что вылить хотел. — Ну не вылил же.

— Ну и скажи спасибо... что не вылил! А то мы тебя... за это... быстро бы на полку укатали...

— Ну, тогда еще по одной. За счастливое избавление.

Налили еще по одной. И опорожнили.

— А я ведь к вам за советом, — напомнил посетитель.

— Говори. За совет спросу нет.

— Сестра у меня. Любимая.

— Ну?

— Помирает.

— Царство ей небесное, — потянулись санитары к мензуркам.

— Да вы что? Она живая еще.

— А-а.

— Но помрет. Если вы не подможете.

— Да чем же мы можем? Мы же не врачи.

— А здесь врачи не нужны. Здесь вы нужны.

— Мы?

— Ну не совсем вы. Но то, что у вас есть.

— У нас ничего нет. Кроме мертвяков.

— Ну!

— Что «ну»?

— Они самые и нужны.

— Покойники, что ли?

— Ну да! Правда, не сами. И не все. Но часть — точно нужна.

— Да ты что!

— Ну точно вам говорю. Вы о пересадке органов что-нибудь слыхали?

— Ну?

— Так вот ей почка нужна. Женская. Или детская.

— Она же от мертвячки!

— Ну так верно. А живую кто даст?

— Это точно. Живую никто не даст. Живые самим нужны.

— Ну вот, про что я вам и толкую.

— А как же ты ее? Она же замороженная. Замороженную, поди, нельзя?

— Раньше было нельзя. А теперь можно. Если не больше недели сроку.

— Иди ты!

— Ну гадом буду! Рыбу замороженную через полгода есть можно. И ничего. А чем человек хуже?

— Не. Мы так просто не можем, — возразил старший санитар.

— Почему не можете? Она же не живая. Ей все равно. Ее все одно в землю закапывать. Что с почками, что без.

— Это верно.

— А тут живому человеку помочь можно. Сестренке моей. Или с вас трупы по описи принимают? И за каждый орган спрашивают?

— За требуху-то? Нет, за требуху не спрашивают. Это же не рука или нога, которые видно. Требуху в бак кидают. А после на свалку увозят.

— Ну вот. К примеру, если бы вы из мусорного бака чего для себя попользоваться взяли, разве бы вас за то наказали?

— За мусор? Из бака? Нет.

— Вот и за почку тоже нет. Ее же один черт на свалку.

— Думаешь?

— Мамой клянусь. А я вам за тот «мусор» пять тысяч баксов башляю.

— Не. Мы не можем...

— Ну тогда тысячу бутылок водки.

— Сколько?!

— Тысячу!

— Тысячу?!!

— Ну да. Три тысячи стаканов первоклассной водки. Это если каждый день пить, то на десять лет хватит...

— Может, поможем? Все-таки сестра, — засомневался один из санитаров. — Все равно все на свалку уйдет.

— Ладно, мужик. Раз такое дело, пошли. Там из бака возьмешь сколь надо.

— Нет. Из бака нельзя.

— А откуда можно?

— Из бабы можно. Из той, которая самая свежая.

— Из бабы резать надо.

— А вы что, не можете?

— Мы? Отчего не можем? Можем. Мы их знаешь сколько за день пластаем.

— Ну тогда вот вам мешок полиэтиленовый. И задаток.

— А так можно?

— Конечно, можно. Я счас мешок водкой промою...

— Водкой?! А может, так сойдет? Она же мороженая...

— А может, и так сойдет.

— Ну, тогда ты посиди здесь пока. А мы по-быстрому.

— Только самую свежую!

— Ну ты что, мужик! Ты даже не сомневайся. Мы что, не понимаем, что ли. Самую-самую. Тут одну как раз привезли сегодня...

Когда санитары вернулись, неся в руках наполненный пакет, посетитель был совершенно трезв. И с фотоаппаратом.

— Ты что? — удивились санитары.

— Не что, а кто. Я сотрудник органов государственной безопасности.

— Кто-кто?

— Майор госбезопасности!

— А ты зачем... почку?

— Дело я расследую. О хищении человеческих органов.

— Ты же говорил, для сестры.

— Нет у меня сестры. У меня три брата. Тоже майоры. Но станут подполковниками. Если мы это дело размотаем. И тех, кто потрохами торгует, к стенке поставим.

— Куда поставите?

— К стенке. Согласно статье Уголовного кодекса. А после стенки к вам привезем. А вас — на рабочее место.

— Ты же говорил, это мусор!

— Человек не может быть мусором. Человек — это достояние нации. А вы это достояние за пять тысяч долларов.

— Так он же мертвый!

— Может, мертвый, а может, специально мертвый. Это предстоит выяснить следствию. Так что придется проехать со мной.

— Куда?

— Сперва в следственный изолятор. А потом в Норильск. Лес валить.

— Да ты что? Да разве мы что? Мы ничего! Мы так...

— Как же «так»? Если не «так»? На сговор с третьим лицом пошли. Деньги взяли. Женщину взрезали, дай Бог не зарезали. Вот у меня и фотографии имеются. И диктофонные записи. И отпечатки ваших пальцев на банкнотах. Налицо состав преступления. Так что собирайтесь. Лет на пять.

— Слушай, ну ты же сам... И деньги дал... Ну чего ты от нас хочешь?

— Хочу? Чистосердечного признания. По факту незаконного потрошения покойников. И продажи их внутренностей на сторону. Или показания, что это делали не вы. А кто-то другой.

— Кто другой?

— Ну мало ли кто. К примеру, у нас есть подозрения, что группа пока не установленных следствием лиц совершает разбойные нападения на морги с целью завладения чужими трупами и дальнейшей их розничной распродажи. И есть показания, что они бывали у вас. Так это? Или нет? Или вы сами приторговывали?

— Нет! Мы нет!

— Ну а кто тогда? Кто у вас был за последние несколько недель? И интересовался трупами? Были такие? Или нет? Или это вы...

— Были... Парни были. Два раза. Первый раз...

— И что они делали?

— Мертвяков смотрели.

— Просто смотрели? Или как-то по-особенному?

— Не, не просто. Вертели по-всякому. И еще это, шланг такой, в который смотрят, совали. Везде совали. И туда совали. И сюда совали. А второй раз и вовсе забрать хотели.

— Ну вот, а вы говорите, трупы никому не нужны. А чего же они тогда ходят? И смотрят? И деньги платят?

А ведь точно... Ходят, смотрят и деньги платят.

Значит, что-то ищут... Значит, точно ищут! Ищут!

Глава двадцать восьмая

Генерал Трофимов решал очередной кроссворд. Не журнальный, который на последней странице в разделе «Домашний досуг». Служебный. Где вместо пустых клеточек были люди. Или группы людей. И которые все вместе, пересекаясь и накладываясь друг на друга, составляли какое-то слово. Неизвестное слово. Или какое-то значение. Тоже неизвестное. Именно эти слова и эти значения кроссвордист Трофимов обязательно желал узнать.

Генерал был хорошим кроссвордистом. За свою почти двадцатилетнюю службу в органах государственной безопасности (как бы они за это время ни переименовывались) он разрешил не одну головоломку. Иногда такую запутанную и замысловатую, что все прочие отгадывальщики обламывали об нее зубы. А он не обламывал. Он находил зашифрованные слова. С каждым тем новым словом повышая свои умение и опыт.

На этот раз генерал Трофимов пытался связать гражданина Иванова Ивана Ивановича, покойного подполковника Лукина, ныне здравствующего генерала Петра Семеновича, улицу Агрономическую, морг и неизвестный предмет, который, по всей видимости, разыскивали все те стрелявшие друг в друга люди, в единую цепь.

Каждого ставшего ему известным и соприкоснувшегося с делом человека он обозначал квадратиком. И от каждого такого квадратика он тянул к другим квадратикам тонкие стрелки. Стрелки пересекались, упирались в одни и те же квадратики или упирались в отдельно стоящие, тупиковые квадратики, где исчерпывали свое движение.