Случайная невеста - Галина Осень

до посла Каринтии в Фейкаре. Отметили, когда Пешкаш привёл во дворец Изабеллу. А сейчас Деметр и вовсе нацелился на пост министра иностранных дел.

Но король и Тарсен ошиблись в одном – в задачах Изабеллы. Они считали, что девушку хотят сделать любовницей или официальной фавориткой принца, и поэтому особо не мешали Пешкашу. Однако, похоже, девицу продвигают в жёны, а это совсем другая история…

- Как в прошлый раз…, - опять повторил король.

- Именно, - согласилась королева.

Принц только с недоумением посмотрел на родителей. Очень редко бывали случаи, когда их мнение совпадало.

- Я чего-то не знаю?

- Не хочу, чтобы ты ошибся, сын. – вздохнул король. – Поэтому, несмотря на твой выбор, смотрины продолжатся. Надеюсь, за этот месяц ты ближе познакомишься с девушками. Кстати, ты не представил нам ту ведьму, которая спасла тебе жизнь. А это неправильно, сын. Девушка должна получит королевскую благодарность.

- Шерги вонючие! – хлопнул себя по лбу принц. – Ты прав, отец, и ведь я хотел представить вам сегодня Лизвеллу, но… забыл, - озадаченно признался принц.

***

- Господин, к вам человек.

- Что за человек, Матис?

- Кажется, с вашей родины, господин.

- Пусть войдёт.

Тарсен активировал защиту и кристалл записи. В его домашнем кабинете было достаточно артефактов для встречи любых визитёров.

В кабинет вошёл молодой парень, почти юнец, в добротной, но недорогой одежде. Его явно использовали как простого посыльного.

- Говори! – приказал Тарсен.

- Тебе пора вернуться, сын, - неожиданно мягким женским голосом заговорил парень. – Отец принял решение. Он не говорит, но ждёт тебя, мальчик мой. Прости его, будь мудр. Не оставь свой народ. Твоя любящая мать.

Парень умолк и бессмысленным взглядом уставился на Тарсена. Так бывает, когда человек становится сосудом для магического послания. Через короткое время он придёт в себя, но не будет помнить своих действий. Такой метод посланий используют, когда хотят сохранить абсолютную тайну. Даже если посланца поймают, он не сможет рассказать текст, потому что не слышал его.

- Матис, - глава канцелярии вызвал своего доверенного слугу. – Отведи этого человека на кухню, накорми и устрой на отдых. Завтра я передам с ним ответ.

- Слушаю, господин.

Слуга вышел, а Тарсен задумался. То, что матушка прибегла к такому способу послания, говорило о том, что положение дома самое серьёзное. Значит, отец настолько ослаб, что уже не в силах держать защиту. И, значит, лесовики – полулюди, полузвери в любой момент могут пройти сквозь ослабленную мембрану. А это новые жертвы, гибель мужчин, кража женщин и девочек, пожары, опустошение приграничных земель. Надо возвращаться.

Но… Тарсен ещё не отработал долг службы. В следующем году будет тридцать лет, как он остался поневоле жить в Каринтии, связанный магическим долгом с Себастьяном. Так что покинуть пределы Каринтии с клеймом клятвы на руке, он не сможет.

- Надо идти к Себастьяну, - решил он.

Но вначале Тарсен отправил другу вестника, мало ли.

«Есть важные известия. Надо поговорить».

«Приходи», - коротко ответил принц.

Несмотря на поздний час, Тарсен вернулся из своего особняка во дворец и сразу прошёл к кабинету принца.

- Матушка прислала известие, Себ, отец плох, - без всякого предисловия доложил он.

- Мне без тебя будет трудно, Тарс, - честно признался принц. – Но держать тебя не стану. Мы с отцом давно простили твой долг, да и никогда не считали это долгом. Но, если твоя печать на месте, значит, нечисть так не считает.

- Или забыла о нас и освободит меня только окончание срока, а это – следующий год.

Тарсен отвернулся и замолчал. Принц тоже молчал. Оба думали, как решить проблему. Тогда, около тридцати лет назад, они были детьми. Себастьяну – десять лет, Тарсену – двадцать. Их отцы – правители соседних государств выехали на охоту с небольшой свитой. Себастьяна впервые взяли на взрослую охоту, а Тарсен уже бывал в настоящем лесу.

В тот раз мальчиков и пару слуг оставили в лагере у реки. Тарсен был за старшего. Сначала они метали ножи, тренировались в стрельбе из арбалета, но младшему это вскоре надоело, и он, убежав к реке, начал швырять в неё камни, баламутить воду и дразнить русалок, которые грозили ему из реки. Мальчишка только смеялся: он королевский сын, что ему могут сделать!

Продолжал кидать камни в русалок и стрелять в них из арбалета, случайно ранив одну. Это и возмутило водяного. Ведь русалки – живые существа, не духи, не призраки, не воплощения сил. И он наслал на мальчишку смертельный ужас. А на Тарсена наложил долг службы Себастьяну в тридцать лет, чтобы оба помнили, как тягаться с природными духами.

Когда вернулись охотники, Себастьян продолжал оставаться белым, как мел, не говорил ни слова, у него тряслись руки и голова, и сам он ежеминутно готов был потерять сознание. Ни целители, ни ведьмы, ни архимаг ничего не могли сделать, пока Тамарис не договорилась с водяным. Никто не знал, какую сделку она заключила, но Себастьян выздоровел.

При этом долг Тарсена оставался на нём и покинуть Каринтию, чтобы вернуться домой, он не мог. Здесь он окончил академию, здесь начал служить вначале в сыске. А затем возглавил Тайную канцелярию. Здесь теперь был его дом, но Тарсен так и не женился. Ему всё время казалось, что судьба ждёт его дома, поэтому на здешних красавиц он обращал лишь временное внимание. С принцем они стали за эти годы близкими друзьями, почти братьями. Без тайн и секретов. По крайней мире, Тарсен о принце знал всё, а вот принц о друге далеко не всё. Не потому что Тарс не доверял Себу. Просто он был более скрытным.

Вначале Тарсен долго жил во дворце, но вот уже много лет у него в столице был свой особняк недалеко от дворца. За эти годы сёстры и брат приезжали к нему несколько раз инкогнито, но родители ни разу. Так что он не видел их почти тридцать лет. Только письма, только снимки, только донесения агентов.

Молчание в кабинете затягивалось, но это не тяготило друзей. Себастьян нарушил его первым.

- По заклятьям у нас Тамарис специалист, да и с нечестью она же водится. Надо вызвать верховную и спросить совета. Завтра, - уточнил он.

- Завтра, - эхом отозвался Тарсен. – У меня не так много времени. Себ, - напомнил он.

- Понимаю,